Старушка двигалась медленно, опираясь на трость даже в мягкой гравитации Народного Дома. Ослепительно белые тонкие волосы собраны в пучок у основания шеи. Кожа, тонкая как пергамент, в глазах интеллект, который не сумели погасить годы. Она смотрела на Драммер, и улыбалась с теплотой любящей бабушки.
- Камина. Рада тебя видеть. Прибыла первым же рейсом, которым смогла. Как поживает твой брат?
Драммер испытала целый каскад сменяющихся эмоций - удивление от присутствия этой женщины, проблеск слабого благоговения, смущение от того, что кто-то назвал её по имени на публике, недоверие, что Крисьен Авасарала - отставная гранд-дама политики внутренних планет - знает про её брата, и, наконец, твердая уверенность, что все чувства, которые она только что испытала, ожидаемы. Больше, чем ожидаемы. Просчитаны. Манипуляция, но такая искусная, и исполненная с такой грацией, что даже знание о ней не снижало её эффективности.
- Он в порядке, - сказала Драммер. - Приживление прошло хорошо.
- Отлично, отлично, - сказала Авасарала, опускаясь на стул. - Поразительно, что они теперь могут делать с нейронной заменой. Когда я росла, они больше лажали, чем делали правильно. А пару лет назад я заменила почти всю периферическую нервную систему. Работает лучше, чем старый хлам, только вот нога ночью беспокойная.
Сантос-Бака и МакКахил улыбались, но в глазах у них застыла тревога.
- Мээм, - продолжал Лаффлин, - пожалуйста. Мы прервали встречу на середине.
- Потом сможете закончить, - сказала Авасарала. - Президенту Драммер и мне нужно переговорить.
- Я не видела этого в своем расписании, - мягко сказала Драммер. Авасарала повернулась к ней. Тепло исчезло, но интеллект остался, острый и дикий.
- Я была на твоем месте, - сказала старушка. - Единственная из всей человеческой расы, кто была. Ощущение в животе, когда ты пытаешься есть. То, как часть тебя кричит всё время, пока ты действуешь спокойно. Чувство вины. Любому, у кого ребенок попадал в больницу, знакомо всё это дерьмо. Но та часть, в которой вся человеческая история сводится к тому, что ты сделаешь, а у тебя один выстрел? Это только ты и я. И я пришла потому, что нужна тебе здесь.
- Я признательна...
- ..за то, что облажаешься, - сказала Авасарала, и голос её был тяжелее камня. - А я могу это предотвратить. Мы можем продолжать этот разговор в присутствии этих дерьмоголовых бедолаг, или ты можешь закатывать глаза над юмором сумасшедшей старой стервы за чашкой чая, в слегка приватной обстановке. Хочешь, можешь винить в этом меня. Мне без разницы. Я слишком старая, и устала стыдиться.
Драммер накрепко сцепила пальцы. Челюсть ныла, и ей пришлось сосредоточиться, чтобы расслабить и разжать её. Ей хотелось кричать. Ей хотелось пнуть Авасаралу со станции в пластиковом аварийном пузыре, с запиской, прикрепленной к трости: "Сначала назначьте встречу". Ей хотелось увидеть, как МакКахил и Сантос-Бака смотрят на неё с таким же обожанием и тревогой в глазах, опасаясь вызывать неудовольствие. Но ничего из этого не было вызвано Крисьен Авасаралой. Только тем, что случилось с Мединой.
- Вон, - сказала Драммер. - Будьте любезны, принесите мадам Авасарале чайник чая? У нас перерыв на час или вроде того.
- Разумеется, Госпожа Президент, - сказал Вон. Остальные поднялись. Сантос-Бака уделила секунду, чтобы пожать руку Авасаралы, прежде чем уйти. Драмер расчесывала подбородок, несмотря на то, что он не чесался, сгорая от нетерпения, пока никого, кроме них, не осталось. Когда она заговорила, тон её был осторожным и размеренным.
- Если вы когда-нибудь снова подставите меня подобным образом, я найду способ заставить всех в Коалиции Земля-Марс прекратить принимать ваши вызовы. Я изолирую вас так, как никого еще никогда не изолировали по эту сторону тюремной решетки. Вы проведёте последние дни жизни, пытаясь уговорить стажеров принести вам кофе.
- Это было глупо, - согласилась Авасарала, наливая себе чашку чая, а затем еще одну для Драммер. - Моя вина. Я слишком остро реагирую, когда боюсь.
Она проковыляла через комнату и поставила чашку перед Драммер. Акт подчинения, точно рассчитанный, как и всё, что она делает. Искренний, нет, неважно. Просто поддержание формы. Драммер взяла чай, подула, и отхлебнула. Сохранение формы, это то, что позволяло держаться в эти дни ей самой. Авасарала одобрительно кивнула, и вернулась на место.
- Я тоже боюсь, - сказала Драммер.
- Я знаю. Какое-то жуткое дерьмо пришло из Медины. Тот корабль? Никогда не видела ничего подобного. Даже слухов таких не слышала. - Авасарала отхлебнула из своей чашки, и одобрительно кивнула. - Хороший чай.
- Мы выращиваем его здесь. Это настоящие листья.
- Все пищевые химики системы никогда не смогут создать приличный чайный лист лучше, чем способна эволюция.
- И как я могу облажаться?
- Пытаясь вернуть то, что потеряно, - сказала Авасарала. - Ты, это теперь не только ты. Ты заведешь советников, от всех сторон, у которых та же долбаная цель. Соберешь силы, чтобы вернуть Медину, найдешь способ координировать их, найдешь способ дать отпор Лаконии. Огромными усилиями, огромными затратами, ты продавишь нам путь обратно к status quo ante[16].
- Ловушка невозвратных потерь?[17]
- Да.
- Так вы думаете... - Драммер пришлось остановиться. Слова просто застряли в горле. Она отхлебнула больше чая, чем собиралась, и его температура ненадолго парализовала её горло. - ... что мы не сможем вернуть медленную зону?
- Да откуда ж я, нахер, знаю? Но вот что я знаю - в качестве первого шага ты не можешь отступить. И я знаю, как ты этого хочешь. Думаешь, вот, была бы я достаточно умна, достаточно быстра, достаточно сильна, все не случилось бы, как случилось. Но ты ошибаешься, так это не работает. И я знаю, как прожорливо горе. Как оно сводит с ума. Меня свело.
Что-то не так с воздушной смесью в комнате. Авасарала не сказала ничего нового, но сочувствие в голосе старой женщины было хуже крика. Всепоглощающий страх, огромный, жестокий, поднимался из живота Драммер. Она опустила чашку так, что та цокнула о поверхность, и Авасарала покивала.
- Мне и прежде докладывали о Дуарте - сказала старушка. - Марс тогда не хотел ничем делиться. Я думала, это просто от неожиданности, ведь их поимел один из своих, а это позор. И это правда. Но когда я вышла в отставку, он стал моим хобби.
- Хобби?
- Рукодельничаю я дерьмово. Надо же было чем-то заниматься, - отмахнулась она, и спустя мгновение, продолжила - Я нашла его тезисы.
Она протянула маленькую книжку, напечатанную на тонкой бумаге, с бледно-зеленой обложкой, грубой на ощупь. Название набрано простым шрифтом, никаких украшений: "Стратегия на основе логистики в межпланетном конфликте", Уинстон Дуарте.
- Он написал это в университете, - сказала Авасарала. - Пытался опубликовать, но у него так и не вышло. Но зато это привело его к должности в Марсианском Флоте, и подтолкнуло на путь карьеры.
- Так..., - сказала Драммер, пролистывая страницы.
- После Свободного флота лучшие разведывательные службы в двух мирах разбирали жизнь этого человека настолько подробно, что можно было узнать имена, данные при крещении, каждой блохи, которая его укусила. Я читала... хер знает, пятьдесят анализов? Больше? И всё сводилось к этим ста тридцати пяти страницам.
- Почему?
- Потому что это план, который позволял Марсу отобрать контроль над Солнечной системой у Земли и Пояса, без единого выстрела. И он бы сработал.
Драммер нахмурилась, открыла книгу на случайной странице. "Контроль за ресурсами может быть достигнут с помощью трех стратегий: оккупации, влияния и экономической необходимости. Из них оккупация наименее стабильна." В таблице на лицевой странице были перечислены минералы и их местоположения в поясе. Авасарала наблюдала, её темные глаза смотрели неотрывно, и видели её насквозь. Когда она заговорила, голос был мягким.
- В двадцать лет Уинстон Дуарте увидел путь, который не увидел никто из его учителей. Никто на Земле. Он прошел его весь, точка за точкой, и единственная причина, по которой история повернула в этом направлении - никто не уделил ему достаточно внимания. На протяжении десятилетий он был хорошим, твердым карьеристом, пока не увидел что-то - какую-то возможность, - в данных первой волны зондов, вернувшихся из врат. Даже не перенося время своей стрижки, он вдруг превратился в мозговой центр величайшего воровства в истории войн. Забрав единственный активный образец протомолекулы, и кучу кораблей для защиты врат, он сумел воплотить хаос, усадивший на жопы и Землю, и Марс.
- Я всё это знаю, - сказала Драммер.
- Ты знаешь, - сказала Авасарала. - И ты знаешь, что это значит. Но ты боишься, тебе больно, и ты не хочешь смотреть правде в глаза, потому что на Медине твой муж.
Драммер подняла чашку, и отпила, не чувствуя вкуса. Желудок сжался. Горло будто распухло. Авасарала ждала, позволяя тишине повиснуть между ними. Саба на Медине. Драммер избегала этой мысли, как избегают касаться открытой раны.
- Дуарте хорош, - наконец сказала Драммер. - Очень хорош в том, что делает. Вернулся в нужное время и на своих условиях.
- Да, - согласилась Авасарала.
- Вы говорите мне, что он не блефует.
- Я говорю тебе, что он вернулся, потому что думает, что сможет победить, - сказала Авасарала. - И если он так думает, ты должна быть готова к идее, что это правда.
- Тогда всё бессмысленно, - сказала Драммер. - Просто лечь на спину? Положить шеи под его ботинок, и надеяться, что он не слишком сильно надавит?
- Конечно нет. Но не вздумай недооценивать его, только потому что тебе хочется, чтобы он был ещё одним Марко Инаросом. Дуарте не отдаст тебе победу по глупости. Да, блефовать он не станет. Не станет преувеличивать. Не будет составлять полдюжины планов, и крутить бутылку, чтобы выбрать нужный. Он шахматист. И если ты будешь действовать инстинктивно, делать то, чего требуют чувства, он победит нас всех.