- А может в этом и есть послание. Потому что дело теперь не в Астерах и внутряках, и прочем дерьме последнего столетия. Потому что теперь это мы все вместе, против ублюдков, прыгнувших в наши игры из своих ворот после тридцатилетнего отсутствия, и решивших перевернуть стол.
Катрия кивнула и улыбнулась.
- Не самый худший ответ.
- Тогда давайте расслабимся, - сказала Бобби, отступая на полшага, чтобы вернуть Катрии личное пространство. - Найдем место, где можно посидеть, выпить, поболтать, как нам поработать вместе над надиранием лаконианских жоп. Да?
- Продолжишь так сверкать на меня глазом, мальчик, я выдерну его из твоей башки, и отдам тебе, - сказал Амос так мягко и доверительно, что Бобби моментально поняла, насколько реальна опасность. Он смотрел на полукруг боевиков АВП у них за спиной, ничего не выражающим пустым взглядом. Но Бобби видела, как пульсирует вена у него на виске, словно перед инсультом. Мускулы задвигались под кожей, словно канаты, натянутые от его челюсти.
- Амос, - сказала она, и дальше ничего не говорила, потому что уже дралась.
Амос прыгнул к кому-то позади, она услышала хрюканье и мясистые звуки ударов кулаков, бьющих по телу, но не могла развернуться, чтобы посмотреть, что происходит, потому что в руке Катрии появился длинный нож, и женщина, пританцовывая, приближалась к ней. "Бойцы", сказал один из людей Сабы. И, как и лаконианцы, люди "Коллектива Вольтера" тоже оказались готовы скакнуть от нуля до ста со скоростью щелчка кнопки.
У Бобби не было ни времени танцевать с Катрией, ни желания быть втянутой в ножевой бой, поэтому со взрывной силой, она ударила женщину прямым в диафрагму и сбила ее на палубу. Еще через секунду она выбила нож, и почти повернулась, когда что-то увесистое врезалось ей в щёку.
Сквозь разорвавшийся в глазах фейерверк она видела, как Амос схватился с двумя мужчинами одновременно, придушив одного левой рукой, а правой долбя вторым об один из резервуаров с водой, снова и снова. Третий человек болтался у него на спине, пытаясь провести удушающий прием, но у него никак не получалось пропустить локоть под подбородком Амоса, и соединить захват. Оставшаяся пара головорезов сосредоточились на Бобби, и один держал ломик, которым только что врезал ей по скуле. В замедленной четкости, обычной для Бобби в бою, она увидела кусок кожи и кровь на кромке ломика.
О, подумала она, вот почему у меня мокрое лицо.
"Лом" уже замахивался в очередной атаке, а его приятель пытался зайти за спину. Бобби решила, что Лом более серьезная угроза и прыгнула к нему, входя внутрь дуги замаха. Его рука обернулась вокруг её тела, и железный штырь врезал ей по лопатке, отчего её правая рука оцепенела, уколотая тысячей иголок сразу. Но Бобби уже выбросила её вперед, сминая Лому горло, и хоть она не чувствовала, её рука справилась с работой отлично. Лом выронил оружие, и обхватив горло, захрипел.
Его партнер дважды ударил со спины. Один удар пришелся по почкам, а другой по заднице. И если от удара по почкам ей придется несколько следующих дней ссать кровью, то удар по заднице, почти уложил её на землю. Словно маленькая бомба взорвалась в нижней части спины, и резкий взрыв боли наверняка означал, что ей попали по копчику.
Она развернулась, успев увидеть приближение очередного удара, и почти погасить его, позволив противнику врезаться в ее бедро, и споткнувшись, полететь ей навстречу. Подхватив его за левое предплечье, она отправила его познакомиться лицом к лицу с консолью контроля давления, расположенной чуть дальше. Он с хрустом вломился в консоль, и начал обвисать.
Затем просто потому, что он пнул её под зад, она выломала ему левую руку пред тем как дать ему упасть.
Пятью минутами позже, Катрия и пятеро её друзей сидели и лежали на полу со скрученными за спиной руками. Глаз Амоса заплыл, а четыре царапины на щеке выглядели как следы когтей большой кошки. Бобби избегала смотреть на любые отражающие поверхности, чтобы не увидеть свое лицо. Судя по крови на рубашке, рана обещала быть весьма гротескной. Вот тебе и план "швы-не-понадобятся". Боль пониже спины говорила, что следующие нескольких месяцев ей будет совсем не комфортно сидеть. От этой мысли ей захотелось снова пнуть человека без сознания со сломанной рукой. Ну или Амоса.
- Катрия, - сказала Бобби, наклоняясь к лидеру Коллектива Вольтера. - Ничего, если я буду звать тебя Катрия?
Если у Катрии и были какие-то возражения, то она держала их при себе.
- Отлично. Теперь слушай сюда. Все могло пройти и получше. Мы надрали вам зад и ты бесишься, я понимаю. Если вы хотите быть частью революции, прекрасно, мы тоже этого хотим. Но вы проводите все свои операции через группу Сабы. И это не обсуждается. Выкинете ещё что-нибудь, и мы вас поубиваем, а тела зароем в системе переработки удобрений.
Бобби собрала в кулак рубаху Катрии спереди, и вздернула ту на ноги, продолжая поднимать, пока они не оказались с ней глаза в глаза.
- Мы друг друга поняли?
К ее удивлению, Катрия засмеялась. Ее глаза блестели, как в лихорадке.
- О, мы поняли, - ответила женщина. Это могла быть дань уважения спарринг-партнера, или обещание отомстить. Бобби действительно хотела бы знать, чего там было больше.
Глава двадцать седьмаяДраммер
Как легко было забыть, что Города в пустоте существовали не всегда. В голодные годы они стали чем-то вроде мечты. Землей обетованной, без самой земли. Домами для Пояса, способными перемещаться через врата в любую желаемую систему. Тогда это казалось волшебством. Беспрецедентным чувством необычности.
Время поубавило этот блеск. За последний десяток лет, Драммер провела больше времени на Народном Доме, Независимости и Страже, чем на кораблях или станциях. Они стали знакомы, отпечатались в памяти настолько, что она стала считать, что все эти коридоры и помещения были с ней с детства, даже если она в них никогда не была. Как город, который часто упоминается, но который не посетить до совершеннолетия. Ей следовало помнить, что война всегда идет одним и тем же путём. Всегда шла. Города брали в осаду с тех пор, как появились города. Мины падали на школы. Солдаты штурмовали больницы. Бомбы поджигали церкви, и парки, и детей. Дома рушились и до этого момента.
Тактический дисплей, плавающий над столом, отображал кратный масштаб. Если бы масштаб был полный, Независимость была бы слишком мала, чтобы разглядеть ее и в микроскоп. Тем не менее, даже сейчас, идентификационный код занимал больше места, чем значок корабля. Мазок света меньше крошки хлеба, значил город, где жили и работали двести тысяч человек, воспитывали детей, выходили замуж и разводились, пили, танцевали, и умирали. И рядом, ускоряющиеся от него в направлении к солнцу, эвакуационные корабли - еще более мелкие - несшие столько людей, сколько хотело покинуть театр военных действий. Она смотрела на них, и видела всех тех детей, которых они уносили от приближающейся катастрофы, от которой не было спасения: Лондон, Пекин, Денвер. История, напоминала себя, она была переполнена такими моментами. Но сейчас было особое чувство, потому что это был ее город, Город в пустоте, а надвигающееся тоже было беспрецендентно.
Она реорганизовала центральную службу транспортного контроля Народного дома. Военные аналитики и инженеры, некоторые из Союза, большинство из АВП, сидели за теми же столами, где обычно сидели гражданские специалисты. Каналы отображали другие военные штабы с Земли и Марса, похожие комнаты с похожими людьми, но с изрядно меньшим временем задержки. Экраны, которые обычно отображали приближающиеся и уходящие корабли, с векторами движения и ожидаемым временем прохода, теперь были посвящены входящим сигналам от всего активного телескопического наблюдения в Поясе. Изображения основных станций слежения, обновлялись сразу же, с поступлением свежих данных, и содержали информацию о том, откуда поступили сведения, и когда Народный дом их получил. Изображения от Независимости, и дюжины кораблей коалиции, включали в себя еще и флаг временной задержки - час и двадцать три минуты, - а метка противника заняла центральный дисплей. Бледная, как кость, лениво ускоряющаяся к точке, где начнется битва. Возможно, уже началась. А может быть, началась, и успела закончиться, за тот час и двадцать три минуты, которые потребуются свету, чтобы донести это сообщение до них.
- И, эээ, разрешение будет увеличиваться, когда мы получим отраженный сигнал, - сказала техник коалиции. Она была моложе самой Драммер, когда та только начала работать на Тихо, у нее были красные волосы, затянутые сзади в пучок, и широкое сухое лицо. На Земле и на Марсе другие техники, вероятно, вели точно такие же разговоры с премьер-министром и генеральным секретарем. - Это, конечно, компромисс между скоростью прямых сигналов, и лучшей информационной плотностью с использованием дополнительных источников, но с задержкой в несколько минут.
- Мне просто надо знать, что происходит, - сказала Драммер.
Авасарала, которая до сих так и не отправилась на Землю, и Вон, находились в глубине комнаты. Адмирал Ху была за одной из центральных консолей, наклонившись вперед, как ученица-отличница на первой лекции по теме. Она была здесь в качестве дозорного, военного лидера коалиции, находящегося ближе всего к битве, но не участвующей в ней непосредственно. Груша с чем-то, что пахло как зеленый чай, была отставлена на боковой стол Воном, позаботившимся о том, чтобы адмирал не смогла случайно залить ничем панель управления. Драммер подошла к ней, не столько потому, что хотела поговорить, сколько потому, что ей просто нужно было двигаться.
- Госпожа Президент - сказала Ху, кивая.
- Адмирал.
- Странно быть на одной стороне баррикад, правда? Я никогда не думала, что такой день настанет.
Что больше относится к вам, чем к реальному положению дел, подумала Драммер. Коалиция была её стороной не больше, чем Илос, или Сурабхи, или Новый Остин. Медленно угасающие имперские амбиции. Которые больше не имели значения.