ановить костюм?
- Естественно, мы называли это радио. Командир приказывал остановиться, и мы стояли. Что ты там увидела?
Наоми откинулась назад, чтобы Бобби, - и поскольку он был уже там, Алексу - было лучше видно. Когда он был на службе, всегда существовала четкая субординация, и предусмотренные процедуры, когда кто-нибудь ее нарушал. По большей части это касалось военной полиции, которая оттаскивала этого кого-нибудь, для легкой придорожной коррекции поведения, за которой следовал военный трибунал. Возможно, у Десантников это было по-другому, но он был уверен, что не видел ничего похожего на то, о чем говорилось на на экране.
- Они могут... они могут отключить их? - сказала Бобби, ее голос застрял где-то между возмущением и смехом. - Потому что тут, похоже, сказано, что губернатор может нажатием кнопки, превратить все эти симпатичные костюмчики, из силовой брони в пару тысяч саркофагов.
- Ну, функции жизнеобеспечения остаются на месте, - сказала Наоми. - Но отключаются системы вооружения, коммуникационная система, и замораживаются все суставы.
Алекс оценивающе присвистнул.
- Эти ребята должно быть реально боятся мятежников.
- Ну, - сказала Бобби. - Подумай, как они тут оказались. Дуарте удалось построить раскольническую фракцию внутри МКРФ, достаточно большую, чтобы создать свой собственный флот. Предположить, что никто никогда не попробовал бы проделать тоже самое с ним, было бы глупо. А он не глуп. Это, в частности, решает, хотя и...
- Кажется слегонца чересчур агрессивным - сказал Алекс.
- И этим всегда агрессор раскрывает свою слабость, - сказал Бобби. Она положила руку на руку Наоми. - Каковы шансы, что мы можем подделать сигнал блокировки?
- Достаньте мне один из этих силовых костюмов, - сказала Наоми, - и я уверена, что мы с этим разберемся.
- Шторм, возможности Медины и Десантники, - сказала Бобби. - Похоже, мы можем построить план три на три.
- И заключенные, - сказала Наоми. - Освобождение заключенных.
Алекс знал, что она имеет ввиду Холдена. Бобби тоже это знала.
- Само собой разумеется, - сказала Бобби.
Глава тридцать восьмаяСингх
Сингху было тревожно думать о времени до Лаконии. Он был настолько мал, когда его родители совершили своё путешествие, что в сущности у него не осталось воспоминаний ни о чем, кроме Лаконии - его доме. И всё-же, из тринадцати сотен колонизированных миров, она не была даже первой. Первым стал шар из воды и грязи, названный поселенцами Илос.
Правительство Земли, столкнувшись с огромной перспективой георазведки, изучения, и разработки потенциально огромных богатств новых миров, поступило так же, как и всегда. Предоставило правительственные контракты гражданским компаниям, чтобы те сделали всю грязную работу за них. Но когда судно георазведки, отправленное "Ройял-Чартер Энерджи" прибыло на планету, которую ООН называло Новой Террой, они нашли там пару сотен поселенцев, уже добывавших минеральные ресурсы, и зовущих себя независимым правительством.
Спустя многие дни насилия, РЧЭ пришлось покинуть планету, а Илос получил собственную хартию ООН, и до недавнего времени оставался одним из учредителей Содружества Миров Кэрри Фиск, и экспортером лития и тяжёлых металлов.
Джеймс Холден был там, во время худшего из этапов первоначального столкновения. А теперь он находился в камере, под постоянным наблюдением, с лодыжками, прикованными к полу.
Сингх изучал его на своем мониторе. Холден выглядел старше, чем он ожидал, на его висках уже обосновалась седина. Но изображения из публичных архивов о произошедших десятилетия назад событиях, отображали открытое и серьезное лицо мужчины примерно того же возраста, что и сам Сингх.
В данный момент Холден сидел, склонив голову вперед. Кровь пропитала грудь и рукава тюремной робы. Круглые следы красных капель запачкали его бумажные тапочки. Он бережно баюкал одну руку возле живота, одна щека распухла, и там был здоровенный синяк. Табуретка, на которой он сидел, одной ножкой была прикручена к палубе, и он раскачивался взад вперед, как человек, укачивающий себя в попытке заснуть. Ограничители на его запястьях походили на широкие черные ленточки, но Сингх знал, что они так прочны, и скорее кости мужчины сломаются раньше, чем они сами. Холден воплощал квинтэссенцию человеческих страданий.
- Могу я поинтересоваться, сколько из этих ран получены в результате взрыва? - спросил Сингх.
Оверстрит не улыбнулся, но в его глазах мелькнул отблеск тонкой усмешки:
- Если это важно для вас, сэр, я уверен, что смогу выяснить.
После того, как заключенный запустил ложные сигналы тревоги по всей инженерной палубе, он был схвачен. Пять минут спустя начали срабатывать настоящие тревоги. В других обстоятельствах Холден уже был бы мертв. Причинами, из-за которых он до сих пор оставался в живых, были его связи с механизмами и людьми, вовлеченными в террористическую организацию, и его собственное упрямство.
Но если получится, Сингх хотел бы достучаться до мужчины. Составить человеческую связь с кем-то, готовым убивать лаконианцев из предубеждения и ненависти. Если он собирался найти что-нибудь, что сможет использовать, ему необходимо поверить, что и в нём есть что-то хорошее, пусть даже это будет иллюзией. Если он сможет пересмотреть свой взгляд на Холдена, и увидеть другую версию этого человека, менее очевидную, такой подход станет возможным.
- Он предупредил людей. Этими тревогами перед детонацией. Благодаря им, большему количеству людей удалось добраться до укрытий. Он предупредил и сотрудников безопасности, взявших его. Если бы он не сделал того, что сделал, человеческих жертв было бы больше.
- Это правда, - сказал Оверстрит. - Еще он мог бы не взрывать воздушные хранилища.
Кем был этот человек? Патриотом своего правительства? Человеком, который так испугался перемен, что прибегнул к насилию? Подстрекателем, для которого губернаторство Сингха стало лишь очередным поводом начать неприятности, которые он мог создать при любых обстоятельствах?
И Сингх вернулся, - вернул сам себя - к единственной точке: Холден позволил схватить себя ради того, чтобы спасти жизни. Не так уж и много, но у него было только это.
- Ладно, - сказал он. - Посмотрим, что из этого выйдет.
Холден поднял глаза, когда он вошел в комнату. Левый глаз этого человека в возрасте заплыл и почти закрылся, а верхняя губа была разбита и потрепана. Он кивнул Сингху, а охранник принес легкое кресло, чтобы губернатор мог сесть.
- Капитан Холден, - сказал Сингх. - Мне жаль, что мы не смогли встретиться при более благоприятных обстоятельствах.
- Мне тоже, - сказал Холден слабым и дребезжащим голосом. Но Сингх чувствовал, что так было не всегда.
- Принести вам что-нибудь? Воды?
- Кофе, - сказал Холден. - Я предпочел бы выпить чашечку кофе.
Сингх набрал команду на ручном мониторе, и некоторое время спустя, тот же охранник снова появился с грушей. Приняв её обеими руками, Холден потянул несколько осторожных глотков. Его улыбка выглядела неподдельной.
- В самом деле неплохо.
- Я рад, что вы одобряете. Сам я больше люблю чай.
- А я пью его, когда нет других вариантов, - сказал Холден, и поднял глаза на Сингха. Удивительно ясные и сосредоточенные глаза, учитывая всё, что он пережил.
- Просто для ясности, вы пытаетесь наладить отношения со мной, или я пытаюсь наладить отношения с вами? Этот момент для меня немного туманен.
- И то, и другое, полагаю, - ответил Сингх. - Я не делал такого раньше. Я новичок.
- А, хорошо. Не обижайтесь, но вы выглядите как подросток.
- Я в том же возрасте, в каком вас выкинули из Земного флота.
Холден засмеялся. Тёплым, печальный смехом.
- Не уверен, что вы делаете себе одолжение, сравнивая себя со мной в те времена. Я был идиотом.
Сингх понял, что близок к тому, чтобы захихикать. Он мог вообразить, что этот человек начинает ему нравиться. Это хорошо. Это облегчало следующую часть.
- Почему же вы так нас ненавидите? Ответьте, если вас слишком затруднит размышление о моем вопросе.
- Лично вас? У меня нет к вам ненависти. Но вся эта конкистадорская ерунда... Чтож, да, я не слишком утруждаюсь размышлениями об этом.
Сингх откинулся на спинку стула, вздернул подбородок.
- Значит, для вас это разговор о политике? Не важно, какое видение направляет правительство, важно, чье оно?
- Не так академично, - парировал Холден. - Я потратил многие годы, пытаясь заставить людей обойтись без чьего-либо ботинка на шее. Ваш план "А" - это то, с чем я боролся всю жизнь.
- Вы действительно считаете, что мы так плохи? А давайте посмотрим, что мы сделали, и как. Мы не открыли огонь ни по одному кораблю, который не напал на нас первым. Какой завоеватель во всей истории мог бы похвастаться этим? Мы приняли местные правила. Любой колониальный мир, который подчинится, может сохранить собственное самоуправление, и все свои местные обычаи...
- ... до тех пор, пока они не вступят в конфликт с вашими правилами.
- Безусловно.
Холден потянул свой кофе.
- Вот в этом и дело. Люди, которых вы контролируете, не имеют голоса в том, как осуществляется контроль. Пока все сходятся во мнениях, всё здорово, но в любом конфликте побеждаете только вы. Всё верно?
- Должен быть способ прийти к окончательному решению.
- Нет, не должен. Каждый раз, когда кто-то начинает говорить о своем последнем слове в политике, зверства не заставляют себя ждать. Человечество делало потрясающие вещи, просто путаясь, споря и жалуясь, сражаясь и ведя переговоры. Это грязно и недостойно, но именно так рождается лучшее, на что мы способны. Потому что каждый имеет голос. Даже если все остальные пытаются перекричать его. Всякий раз, когда остается только одно мнение, которое имеет значение, это приводит к страшным последствиям.
- И всё же, как я уяснил из объяснений госпожи Фиск, Транспортный Союз осуждает целые колонии, которые посмели не подчиниться его правилам.