Сингх выслушал отчет Оверстрита в офисе безопасности, а не в своём собственном. Стены здесь были нейтрального серо-зеленого цвета, что полностью соответствовало обстановке. Единственные украшения - маленький горшок с папоротником, и небольшая каллиграфия в рамке, выполненная в золотых, черных и красных цветах, в которой перечислялись Девять Моральных Принципов консула.
Сам Оверстрит сидел за своим столом с такой физической твердостью, что казалось, что он просто там вырос. Сингх стоял, глядя на него сверху вниз, вместо того чтобы занять место, и принять позу посетителя. Возможно, это и офис Оверстрита, но вся станция вокруг - станция Сингха.
- Я ожидаю волнений после прихода новостей из Солнечной системы, - говорил Оверстрит. - Люди не любят видеть, как их команда проигрывает. Я попытаюсь упредить это. Перенаправить их гнев на что-нибудь, что мы можем контролировать. Не позволить ему превратиться во нечто, что может набрать силу.
- Разумно. Наблюдаете какую-нибудь реакцию на новости о том, что подполье потеряло укрытия?
- В масштабах основного населения нет. Но это много значит для сотрудников силовых структур. Мы знали, что подполье где-то здесь, но в самом деле обнаружить базу и обезвредить её? Это большой шаг вперед. Без физически отделенного пространства террористам станет сложнее координировать действия. Также это позволяет нам перейти к следующей фазе. Идентификации.
- Многих вы уже опознали? - спросил Сингх.
Оверстрит развел свои тяжелые руки.
- Пятнадцать наверняка. Может, двадцать. Нельзя недооценивать уровень внутреннего разложения местного населения. Моя лучшая оценка в том, что по крайней мере треть действующего персонала открыта для предложений по работе против нас.
Сингх дал этой оценке немного устаканиться, наблюдая, как возмущение неблагодарностью и высокомерием местных жителей вспыхивает, словно в отдалении от него самого. Когда в нем появилась уверенность, что он не станет изрыгать проклятия, он заговорил.
- Это неприемлемо, - сказал Сингх. - Изменение этой ситуации должно стать главным приоритетом.
- Это не значит, что я с этим мирюсь. Просто докладываю о позиции, на которой мы находимся. Я запланировал двойные, тройные, случайные проверки, любые внутренние процедуры безопасности, которые только возможно, но мы будем продолжать сталкиваться с этим, пока снова не откроется регулярная коммерция. Как только мы получим возможность нанести урон старой гвардии, я ожидаю, что проблемы начнут исчезать. Смоем плохое, привнесём новое. Как-то так.
Сингх хмыкнул в подтверждение, не одобряя, и не осуждая.
- Атака на доки привела нас к их гнезду, - сказал Оверстрит. - Но даже в этом вопросе, уверен, не вся информация дшла до нас по командной цепочке.
- И каково текущее состояние расследования?
Взгляд Оверстрита - глаза цвета льда - переместился в сторону.
- Разрешить говорить начистоту, Губернатор?
- Разрешаю.
- Было бы куда лучше, если бы вы не отправили мой лучший ресурс домой. Холден занимал центральное место в заговоре. Этот человек - убийца. И я по-прежнему не знаю, что являлось целью атаки.
- Повредить Шторм, пока он ещё в доке, - сказал Сингх.
- Возможно, - сказал Оверстрит. - Но зачем? Часть подготовки к чему-то другому? Ухудшить подачу кислорода, и заставить нас открыть транзит, прежде чем мы будем готовы? Они хотели уничтожить защищенный сервер коммуникации, или вторичное хранилище энергии, или один из восьми складов, которые опустошило взрывом? Или это просто пропагандистский шаг, чтобы выставить законы Лаконии в слабом свете? Или спровоцировать усиление репрессий, для привлечения новых боевиков?
- Они достигли всех этих целей, - сказал Сингх.
- Но что из этого действительно было их целью, сэр. Понимание образа мыслей врага позволяет мне выполнять свою работу.
Сингх слышал разочарование в его тоне. Справедливо. Его ошибка с удалением Танаки поместила Оверстрита в положение, в котором у него не было времени на подготовку и тренировку, доступного в ином случае. И с подпольем, нарезающим круги вокруг них, этот мужчина не мог чувствовать, что справляется хорошо. Ничто так не ухудшало моральный дух, как ощущение, что потенциал для развития отвергается.
К счастью, Сингх был в состоянии немедленно разрешить этот вопрос. Он достал свой ручной терминал, открыл сообщение, ставшее поводом для визита, снял с него персональный шифр, и перекинул Оверстриту. Молодой человек появился на мониторе Оверстрита. Расширенные, лихорадочно блестящие глаза, непослушные волосы. Оптика и точка зрения камеры, делали его искривленный нос больше, чем он был на самом деле.
- Хой, боссман. Что-то большое надвигается тут, внизу, - докладывал Джордао, - до меня довели мою часть, она касается сенсорных массивов. Наш разговор, ваш и мой, должен остаться в тайне. Если Вольтер узнает о моей связи с вами, вы увидите воду, которую из меня сделали, в своих кранах, да?
Глаза Оверстрита сощурились в маленькие серебряные льдинки. Губы превратились в одну тёмную линию.
- Да, это интересно, - сказал он.
- Астеры не единственные, у кого здесь развернута сеть, - сказал Сингх. - Больше нет. Смотрите, чего не учел ваш отчет. На сей раз мы впереди этих ублюдков.
- Может потребоваться оттянуть персонал от расследования на инженерной палубе, - сказал Оверстрит.
- На данный момент это самая главная вещь, - сказал Сингх.
Оверстрит медленно кивнул, сбившись с мысли о расчетах. Он вздохнул, и вздох походил на слабое дыхание умирающего.
- Мы удерживаем станцию только с командой Грозового Шторма, и несколькими спецами, которыми снабдил нас Адмирал Трехо. А чертова станция намного больше нашего корабля.
- Для вас это проблема, Оверстрит?
- Это просто очень большой набор приоритетов номер один. Разве нет, сэр?
Глава сорок втораяДраммер
"... и если вы откажетесь развернуться, - сказал Генеральный секретарь Ли, - мы будем вынуждены ответить силой. Дальнейших предупреждений не будет".
- А он смотрится хорошо, - сказал Лаффлин. - По-государственному.
Драммер подумала, что он смотрится печально, что на самом деле было довольно ясно, учитывая все обстоятельства. Казалось, приближение перспективы потери жизни двигает шкалу его настроения вниз. Она была совершенно уверена, что если бы она делала объявление, то выглядела бы злой. Или испуганной. Или на грани психоза от недостатка сна.
Она вернулась к проигранному сообщению, и просмотрела снова. Линия прочерчена, и каждый знал что она значит. Точка Левктры, 2,1 АЕ[30] от Солнца. Согласно законам астероидной добычи, и вековым прецедентам, Сердце Бури находился внутри Пояса астероидов. Приближаясь к невидимой границе в космосе, не промаркированной ничем, кроме веры людей в собственные условности. И этой веры было достаточно.
Объединенный флот коалиции и её союза, без дураков, ускоряясь и оттормаживаясь, стягивался к этой позиции. Двести тридцать семь кораблей, начиная с Городов в пустоте, и заканчивая патрульными яхтами. Всё, способное нести оружие, сейчас было разбросано на плоскости, образованной искривленной параболой с фокусом на курсе Бури. Корабли на её стороне могли смещаться и уклоняться, но все, сказанное Генеральным секретарем, было не для них, это предназначалось только для новостных лент и потомков. Любой, у кого была карта, и половина семестра военной истории в образовании, был в состоянии сделать точные выводы без него.
Она задавалась вопросом, увидит ли это Саба там, на Медине. Она задавалась вопросом, жив ли он ещё. На её отчаянный запрос об исчезающем времени не было ответа, а Буря явно игнорировала все предупреждения коалиции. Драммер исходила из оптимистичного предположения, что Кэмерон Тур прав, - что лаконианцы не посмеют использовать свой магнитный луч, из-за опасения перед его таинственными побочными эффектами, - но всё-таки допускала, что время запнется, остановится, и вернется обратно, когда от флота останутся только обломки.
Если она умрет здесь, увидит ли это Саба? Покажут ли официальные лаконианские новостные ленты, как они скажут свое последнее прости-прощай?
Лаффлин переключил дисплей в режим тактической карты - сотни зеленых точек, которые были их флотом, включая Народный Дом. И единственное оранжевое пятнышко, которое было их гибелью. Такой образчик абстрактного искусства мог бы разработать студент с начальных курсов университета. Если бы ей когда-нибудь пришло в голову придумать визуальное отображение для чего-нибудь, обреченного на провал, это было бы маленьким, светящимся пятнышком оранжевого цвета.
Но пока...
В то время, когда она еще работала по контракту службы безопасности, она увидела где-то интервью со старым, улыбчивым имамом, имя которого не запомнила. Но одна вещь, сказанная им, запала ей в память: "Я человек. Все, что случается с людьми, может случиться и со мной." Все последующие годы, это воспоминание периодически успокаивало её. Или предупреждало. Люди влюбляются, так что может, и я смогу. Люди находят работу, так что, возможно, я тоже найду. И люди болеют. С людьми случаются несчастные случаи. И теперь, она полагала, война и история разделяла людей с их семьями. И то же, разумеется, могло произойти с ней. Даже когда они выиграют, будет ли это значить, что она снова проснется рядом с Сабой? Было так много вариаций победы и поражения.
- Они так самоуверенны, не правда ли? - сказал Лаффлин, откидываясь на спинку кресла. - Это невероятно.
- Полагаю, что да, - ответила она. Она не знала, в каких дебрях блуждал его ум, но явно не в тех же самых, что её собственный. - Вам наверное, пора выдвигаться к транспорту.
Улыбка Лаффлина была печальной. - Вы ничего не хотите со мной передать?
- Нет, - ответила Драммер. - Все, что нужно будет сказать, я скажу после.
Или она уже ничего не скажет. Эта часть была понятна и так.