Как и в случае с Палладой и Независимостью, план заключался в эвакуации гражданского населения, до того как начнется насилие. Последние дни, корабли постоянно стыковались с Народным Домом, забирая с него семьи, жившие там годами, отправляя на Марс и Землю, на Луну, на станции Лагранжа, или в любую другую дыру из тысяч, разбросанных в космосе, которые все ещё были способны удерживать воздух. Прогулка в доки с Лаффлином, была похожа на прогулку по кладбищу. По широким, изогнутым залам, которые должны быть заполнены людьми. С музыкой и голосами, которые должны эхом разноситься по общим паркам, станциям трубы, докам. Даже воздух теперь пах по-другому, был более спертым и затхлым, потому что рециркуляторы гасили мощность, в соответствии с уменьшающейся нагрузкой.
Она отдавала Лафлину должное, он остался почти до конца. Большинство политических фигур коалиции из его команды, сбежали среди первых, сразу после семей с детьми. Очереди беженцев, ожидающих эвакуации, теперь состояли только из пожилых людей. Персонал и граждане, не имеющие навыков, способных помочь в битве, с небольшими сумками, плавающими рядом с ними. Многие из них со спальными мешками. Как будто они собирались вернуться обратно в скором времени. В этой очереди было много смеха, и над ней витало чувство ожидания, больше похожее на лихорадку.
Часть её хотела остановиться, обменяться рукопожатиями, взять для себя немного этой яркой, дрожащей энергии, но Драммер и Лаффлин даже не притормозили. Должность всё ещё обязывала соблюдать некоторые приличия. В административной зоне ожидания, не было недостатка в грушах с кофе или ликером, там всё ещё были живые растения на стенах, мягкая музыка и светодиодные фонари, спектр которых соответствовал утреннему свету ранней весной. По крайней мере, так ей говорили. Не то чтобы весна была концепцией, с которой она была хорошо знакома на протяжении жизни. Но это всё-равно было мило.
Авасарала плавала в невесомости, в белом сари с золотым поясом. Драммер восхищала способность старой женщины носить такую одежду, и выглядеть при этом достойно. Не многие Земляне могли похвастаться таким.
Она коснулась плеча Лаффлина. - Вы не извините меня?
- Разумеется, Госпожа Президент, - сказал он. - С нетерпением буду ждать встречи с вами, на разборе полётов после всего этого.
- Я тоже, - ответила Драммер.
Авасарала кивнула, когда Драммер скользнула ближе к ней, ухватившись за поручень, чтобы погасить инерцию.
- Тоже улетаешь? - спросила Авасарала. Её голос оставался осторожно нейтральным.
- Нет, - ответила Драммер. - Остаюсь здесь.
- Ну и дура, - вздохнула старушка, - но если уйдешь, тоже ей будешь. Это был бы замечательный мир, если бы в нем всегда существовал хотя бы один правильный ответ, вместо целой корзины херовых вариантов.
- Вы в порядке? - спросила Драммер.
Авасарала отмахнулась вместо ответа, и протянула руку к поручню, чтобы стабилизировать себя.
- Вот, пытаюсь решить, мы абсолютно точно проиграем, или определенно победим, - сказала она. - Меняю решение примерно каждые десять минут.
- Там один корабль, который не имел возможности пополнить запасы несколько последних недель, - сказала Драммер. - И уже прошел через одну битву. И к этой его штуковине, отключающей-людей-на-время, мы на этот раз готовы. Автоматизированные системы выведены на полную мощность. Возможно, нам еще придется поумнеть, до того, как появится следующий такой же, но что бы ни случилось, мы будем продолжать стрелять, пока от этого корабля не останется облако из сложных молекул и воспоминаний.
- В текущие десять минут, - сказала Авасарала, - я нахожу этот аргумент убедительным. А в следующие, я вспоминаю что его отправил Дуарте, и начинаю бояться. - Она покачала головой. - Кто знает? Этот сукин сын заперся в своей персональной системе, ещё до того, как Свободный флот получил причитающееся. И довольно ясно, что он там тёрся обо все артефакты, которые нашёл. Может быть, это лишило его разума.
- Это не меняет того, что нам предстоит сделать, - сказала Драммер.
- Не меняет, - согласилась Авасарала. - Ненавижу эту часть. У тебя есть чёткий преемник? Сантос-Бака пошла ко дну со своим судном, и даже если ты превратишь этого уродливого мудака, похожего на корабль, в шлак, один из ублюдков коалиции, скорее всего, может бросить что-нибудь в неправильном направлении. И в самом плохом случае, последнее, что нам будет нужно, - это долгая, сердитая встреча комитета, где каждый будет вопить, что ракушка вождя теперь у него.
Драммер почувствовала вспышку раздражения, но оттолкнула её. Старушка не пыталась оскорбить. Она просто металась вокруг, пытаясь найти хоть что-нибудь, что всё ещё могла контролировать.
- У нас есть устав, - сказала Драммер. - И это не имеет значения. Если я поймаю случайную торпеду, руководство перейдет к Альбину Назари.
- Этому нытику? Он уже начал осваиваться в кресле Сантос-Баки, а теперь получит ещё и твое? Это будет похоже на управление механическим погрузчиком пятилетним ребенком.
- Я буду мертва, - сказала Драммер. - Так что мне похер.
Смешок Авасаралы был коротким, и на удивление, радостным.
- У меня нет к тебе неприязни, Камина. В эти дни я ненавижу почти всех, но не тебя.
- Не собираюсь я делать Назари главным, - сказала Драммер. - Я собираюсь победить.
В схеме битвы, Народному Дому отводилось много ролей: линкор, медицинское учреждение, порт и снабжение. На все это город был способен. На дисплее он выглядел немного бледнее, чем остальные зеленые точки союзников. У Стража Ворот была зеркальная позиция. Два великих города союза, тормозили свои барабаны, включали тягу, и шли в битву, являясь ориентирами для флота. Города, ставшие боевыми кораблями.
- Кофе? - спросил Вон, но Драммер отмахнулась.
Контрольный центр был освещен, как театр, - свет приглушенный и теплый, с тактическим дисплеем в многосетевом голографическом исполнении. Драммер участвовала в других битвах. И ещё больше битв она изучила. Но она ещё никогда не видела, чтобы столько огневой мощи было сосредоточено на одной цели. Она была уверена, - такого вообще никогда не происходило.
Она пристегнула себя к амортизатору, проверила систему подачи сока. Шансы, что Народному Дому придется войти в ускорение, были не велики, но если это произойдет, она будет готова. Вся область битвы была диаметром меньше трех световых секунд. Восемьсот пятьдесят тысяч километров между самыми дальними кораблями коалиции, воздушный шарик, вмещающий триста квадриллионов кубических километров пустоты, с несколькими сотнями кораблей, внутри его поверхности. Если бы она была в скафандре, и могла выглянуть, факелы приводов флота невозможно было бы различить среди звезд. Но это была самая плотная боевая формация за последние десятилетия - а может быть, и вообще - и она не смогла бы разглядеть своего ближайшего союзника невооруженным глазом.
- Противник пересек Точку Левктры, - сказал техник, его голос был спокоен.
- Корабли коалиции открыли огонь?
- Да, мэм.
- Тогда давайте тоже начинать, - сказала она.
Она хотела почувствовать пульсацию рельсовых пушек, вибрацию огня ОТО, но Народный Дом был огромной структурой. Её дисплей показывал ей, что орудия открыли огонь, но в комнате по-прежнему было тихо. Сотни других кораблей делали тоже самое в этот момент. Десятки тысяч вольфрамовых снарядов рванулись по траекториям в нетривиальные сектора в дуге обхвата. Потребуется меньше минуты, чтобы они сошлись на Буре, расходясь и рассеиваясь, чтобы сделать её уклонение трудной задачей. Трудной, но не невозможной.
- И враг уклоняется, - сообщила техник слежения, её голос был резким.
- У нас есть картинка?
В ответ она перекинула живой канал. С секундой задержки. Может, двумя. Едва ли больше. Они были так близко, что могли говорить в реальном времени. Было очень неуютно находиться так недалеко от Бури. Но она была там, странная органическая форма, яркая, подкрашенная тактической подсветкой. Выхлопы реакционной массы выстрелили с одной её стороны, слегка корректируя курс.
- Корректируется по новому вектору, - отчиталась оружейная станция. - И стреляет. Силы коалиции запускают торпеды.
- Делайте тоже самое, - сказала Драммер. Она проверила время. Прошло три минуты. Она взяла под свой контроль визуальный дисплей, приблизила шкуру вражеского корабля. Она не выглядела как поверхность, покрытая листами обшивки. Это было больше похоже на единую узорчатую кожу. Она вызвала тактический слой, и добавился десяток точек, которых не было в реальности. Приоритетные цели, уязвимые места, которые Буря не смогла зарастить обратно, или по крайней мере, делала это не быстро. Дюжина тщательно нанесенных отметок, ради обнаружения которых погибли Сантос-Бака и Независимость.
- Давай, - сказала она, желая, чтобы ракеты ударили быстрее.
- Враг запустил ОТО, - сказал техник.
- Покажите, - скомандовала Драммер, и Буря почти скрылась в облаке трасс. Информационное поле было слишком перенасыщено, чтобы выделить ракеты, потоки огня ОТО, прямые следы выстрелов рельсовых пушек.
- Линейный корабль коалиции Фредерик Льюис сообщает о попадании, - сказал Вон.
- Ты теперь работаешь на коммуникации? - спросила Драммер. - Кто принесет мне мой кофе?
- Они сбросили ядро, - сказал Вон, игнорируя её.
Немного дернулся подбородок, и Драммер потребовалось полсекунды, чтобы понять причину. Одна из отметок на Буре замигала - система сообщала о ракетном ударе, и ракеты захватили цель. Облако пламени ОТО стало более тонким. Любой корабль, который был известен Драммер, любая станция, о которой она когда-нибудь слышала, с этого момента сводились к металлическим обломкам и хлопьям кружева. Единственное, что по её мнению, могло бы противостоять такой атаке, это поверхность планеты. Даже тогда, города на ней были бы стерты в пыль тем, что было запущено за последние пятнадцать минут. Уже шестнадцать. Всё было так быстро. Обычно проходили часы между запуском, и отчетом о захвате цели. Но это была другая битва. В ней не было никакой утонченности. Только жестокое, непрерывное насилие.