Он шагнул вперед, и ударил её. Кларисса почувствовала, как затрещала пластиковая лента наручников, туго затягиваясь вокруг правого запястья, а державший её человек уже подтягивал её левую руку. Она повернула голову. Пятеро, в общей сложности. Все с оружием. Человек с пистолетом присел, готовясь уложить Наоми рядом с ней.
- Уверен, что сможешь найти, про что ты там говоришь? - спросил мужчина.
- Да, конечно, - подтвердил Джордао. - А где десантники? Вы сказали, будут ещё десантники.
- План изменился. Они все статуи, пока не отменится код блокировки. - Он взглянул на Наоми. - Тоже твоя работа, сука?
Глаза Наоми встретились с глазами Клариссы. Теперь в них не было и расчёта. Варианты кончились. Значит, Наоми теперь вне игры.
Но у Клариссы всегда оставался в запасе ещё один.
Странный это был момент. За въевшейся в кости усталостью, за страхом, паникой и гневом, открылось что-то ещё. Похожее одновременно на ярость и радость, и поверх всего этого, глубочайшее облегчение. Наоми смогла прочитать это на её лице, и её глаза широко раскрылись. Кларисса вдавила язык в нёбо, и закрутила так, как не делала уже долгие годы. Фальшивые железы сработали, впрыскивая своё дерьмо в кровь. Это было больно. Их использование не должно было быть болезненным, но сейчас каждая из них заныла. Но даже чувствовать эту боль было хорошо.
Время замедлилось. Она взбрыкнула, и мужчина, сидевший у неё на спине, опрокинулся вперед. Он всё ещё удерживал её за правое запястье, и не ослабил хватку, даже падая. Она почувствовала, как плечо выворачивается, и услышала глубокий хруст, но боли не было. А ноги уже были под ней, и она оттолкнулась, даже прежде чем он коснулся пола. Правая рука была раздроблена и бесполезна. Все мышцы тонкие и хрупкие. Даже просто подпрыгнув, она почувствовала, как сухожилия на коленях и бедрах натягиваются и рвутся, но она уже катилась, готовясь оттолкнуться от стены, чтобы вскочить снова.
Человек с пистолетом не убрал руку от Наоми, но остальные трое разворачивали оружие в её сторону, двигаясь замедленно, как под водой. Один пистолет рявкнул, но пуля только разорвала шершавое покрытие стены.
Кларисса закрутилась в воздухе, её смятая рука, болтаясь, летела вслед за ней. Она выставила вперед колено, ощущая движение как танец. Как полёт. И свою цель в пределах досягаемости. Согнутое колено воткнулось в нос человека с пистолетом, и она почувствовала, как хрящи подаются и в её суставе, и на его лице, раскрашиваясь друг о друга.
Она болела так долго, что позволила болезни сделать себя хрупкой. Так много в её жизни диктовалось угасающим здоровьем, отмеренным, словно фляга, с которой предстояло пересечь пустыню. А сейчас она сделала полный глоток, и это было замечательно.
Те двое, что не стреляли, выстрелили теперь почти одновременно. Один промах, и одна пуля, впившаяся в тонкий слой мяса под ребрами. Больно, но боль далекая. С разворота она врезалась в ближайшего из врагов. В падении обхватила здоровой рукой его голову, мягко зажимая так, чтобы их приземление сломало ему шею. Они тяжело врезались в палубу, и она почувствовала, как его позвоночник поддался.
Я убивала. Но я не убийца.
Она выхватила пистолет из его руки, а остальные продолжали разворачиваться. Кларисса ощутила, как в горле рождается боевой клич, как поток воздуха, создавая звук, грохочет в трахее. Почувствовала отвоёванный пистолет. Ближайшая к ней женщина выстрелила, но не попала, а пуля Клариссы прошла сквозь её щеку, откидывая голову назад. Это было два. Тот, кто раньше сидел на спине Клариссы, прыгнул к ней. Она выпустила пулю между его зубов. Три.
Наоми пыталась выхватить оружие упавшего человека с пистолетом. Тот все ещё лежал, держась за разбитый нос, будто это была самая большая из его проблем. Кларисса не целясь дважды выстрелила в его тело.
Остался только один охранник, и он был совсем рядом. Она видела дуло его пистолета. Видела страх в глазах. Видела выстрел. Он не мог промахнуться. Нога подломилась под ней, но падая, она выстрелила сама. Последнему охраннику пуля вошла в горло. Приземление вышло жестким, но в крови всё ещё были и свет и восторг. Она перекатилась, поднялась на колени. Живот болел, и было так тяжело сделать полный вдох. Джордао смотрел на неё, словно видел перед собой дьявола.
- Нет! Прости! - закричал он из какой-то соседней параллельной вселенной.
Нахуй твое прости. Извинения не исправят дерьма. Она не знала, крикнула это, или произнесла только в голове. Так или иначе, она выстрелила в него - в живот, и когда он сложился, в макушку его головы, прямо туда, где только начала проявляться лысина. И тогда пришёл откат.
Было не настолько плохо, как она помнила. Рвотные позывы, ощущение болезни. Беспомощность. Боль. Но в какой-то момент всё это стало таким знакомым, что переживаемый опыт перестал казаться плохим. Или она соскальзывала в шок.
В шок, или во что-то другое, похожее на него.
Наоми баюкала её голову, и она заметила, что лежит. Во рту был привкус желчи. Охранники и предатель разбросаны по всему коридору. Воздух воняет кровью и порохом. Словно сцена из ада. Все эти годы она потратила на сожаления, тихо каясь за отнятые ей жизни, а сейчас единственной мыслью было "это было весело".
Где-то поблизости звучали слова. Оставайся со мной, Клэр. Она вспомнила, что рядом Наоми, и открыла глаза снова. Она не помнила, как закрывала их. Бледное лицо Наоми всё забрызгано кровью. А за спиной у неё стоит Рэн. В чёрной рясе, которая почему-то привела к мысли об иезуитах.
- Я монстр, - сказала Кларисса.
Нет, нет, милая. Ты не монстр. Не монстр. Значит, Наоми поняла неправильно. Кларисса имела в виду, "я не боюсь". Она попыталась подумать, что бы сказать, как пояснить ей, но требовалось так много усилий. Да и имело ли это хоть какое-то значение, если тот, второй, её прекрасно понял? Она знала, что понял.
К черту, подумала она. Некоторые вещи ты забираешь с собой в могилу.
И Кларисса Мельпомена Мао закрыла глаза.
Глава сорок девятаяБобби
В юности, Бобби часто снились сны, в которых в своей комнате она находила дверь, ведущую в новую, экзотическую часть жилища, о которой её семья забыла, или даже никогда не знала. Те сны были жуткими и прекрасными одновременно. Полными обещаний, удивления и угрозы.
Грозовой Шторм словно явился прямо из одного из таких снов.
В архитектуре корабля преобладала та же эстетика, что и в дизайне Росинанта. Центральный лифт, размер и объем свободного пространства в коридорах, двери, даже формы поручней и уступов были знакомы. Ну если и не совсем, то по крайней мере узнаваемы. Родственны. Лаконию и Марс объединяла одна и та же культурная ДНК, и, в той же мере, что и всё остальное, корабль был этому доказательством.
Но были и странности. В обшивке не имелось швов или болтовых соединений. Пенная изоляция и покрытие переборок имели ту же жуткую мясистую текстуру, что и корпус. Освещение тоже было другим. Может быть, дело было в спектре, или яркости, или способе получения света, при котором казалось, что в светильниках происходит какое-то неуловимое движение, но было немного похоже, что все происходит под водой. Корабль напоминал огромную рыбу с биолюминесцентным свечением из самых глубоких морей.
Всё еще дом, но шире, больше, изменчивее.
Они перемещались из зала в зал, сохраняя формацию, прикрывая друг друга в движении. К дребезжанию ОТО присоединился другой, неузнаваемый звук. Лучшее, что она могла предположить, что это какой-то лаконианский вариант торпедного огня. Палуба покачивалась и накренялась вокруг них, в ответ на маневры корабля, но основной привод не отключался, поэтому низ всегда оставался низом.
Она ожидала, что огневой контакт с защитниками корабля произойдет в центральном лифте на пути к командной палубе. Это была очевидная критическая точка, и её удержание означало контроль над всеми перемещениями с палубы на палубу, которые им ещё предстояли. Если бы она командовала обороной, все люки были бы открыты, и дюжина винтовок, направленных вниз, готовилась продырявить любую высунувшуюся голову. Но вместо этого, там было три лаконианца с пистолетами, которые постоянно отступали, паля наугад, больше обескураживая Бобби и людей, идущих за ней, чем причиняя кому-либо вред. В итоге всех загнали на командную палубу. У неё не было уверенности, хорошо это или плохо.
- Амос? - позвала она, и, не услышав ответа, усилила сигнал. - Амос, проверка.
- Мы тут слегка подзависли, Бабс, - ответил Амос. - Я почти уверен, что мы пришли во что-то типа мастерской. Но хрен я знаю, зачем нужна чуть не половина здешнего барахла.
- Вступали в контакт с противником?
- Да, потеряли пару человек.
Их беседа была прервана звуком, похожим на звук разрываемого с большим усилием металла. Потребовалось несколько секунд, чтобы они признала в нем огонь скорострельного оружия. Амос выкрикнул что-то, перекрывая звук, но не ей. Она ждала, чувствуя как с напряжением закручивается узел в животе. Ей хотелось знать, что происходит, но не настолько сильно, чтобы рискнуть отвлечь внимание Амоса. Он хрюкнул раз, и она была уверена, что в него попали. Затем случилось что-то громкое - возможно разорвалась граната - и стрельба прекратилась.
- Ты еще со мной, здоровяк?
- Да, - сказал он. - Небольшая заминка. Архитектура тут странноватая. Выглядит так, будто состоит из... Даже не знаю. Кристаллов... Или раковин моллюсков... Помнишь здания на Илосе? Вот из чего-то такого.
Палуба сильно накренилась вправо, и голова Бобби чуть закружилась из-за накатившего Кориолиса. Она схватилась за поручень.
- Я на Илосе не была.
- А, точно, - сказал Амос. - Ну, неважно, вообщем как там. Да, мы типа тут слегка застряли, пытаемся проделать еще одну дыру. Сейчас ищем что-нибудь, чтобы прорубиться сквозь переборку. И хотелось бы успеть до того, как они на нас попрут.
Прорезался голос Алекса. Он не услышал бы их, даже увеличь она мощность сигнал до максимума, но передатчики Роси были достаточно сильны, чтобы она слышала его.