Из всех дел, которые он сделал с момента прибытия на Медину, Фиск и Лаконийский Конгресс Миров были, безусловно, самыми успешными. Все остальные - ускорение расписания перехода Бури в Солнечную систему, борьба с подпольем, управление станцией Медина, закончились провалом.
Катастрофа продолжалась пять часов и сорок пять минут, начиная с запуска корабля Джеймса Холдена, и заканчивая восстановлением полной функциональности станции Медина. За это время его лучший информатор и команда, отправленная для его поддержки, были уничтожены, внешние сенсоры станции отключены, силы Лаконианского десанта нейтрализованы, двери центров содержания под стражей взломаны, пятьдесят два заключенных исчезли, и пока не были пойманы, двадцать кораблей союза ушли неизвестно через какое кольцо или кольца, а Грозовой Шторм взят на абордаж и захвачен.
Это был, вне всякого сомнения, самый большой провал в обеспечении безопасности, о котором Сингх когда-либо слышал, и как губернатор станции Медина, он почти все это время провел, прячась в общественном туалете. Унижение засело в его животе, как камень, и у него было отчетливое ощущение, что он останется там навсегда.
Каждое его решение, принятое после прибытия на Медину, возвращалось к нему в свете его неудачи, и он чувствовал его, как порез на коже. Если бы с самого начала он отнесся к местному населению с большей осторожностью, был бы сейчас жив Касик? Если бы он решил ответить на попытку убийства более взвешенно, стало бы у подполья меньше последователей и союзников? Если бы он избежал путаницы при реструктуризации сил безопасности, сохранив Танаку, разоблачили бы они подполье раньше, и хватило бы им времени предотвратить всё это?
Похоже, список мог продолжаться бесконечно. И каждый выбор, сделанный им, - приказ Шторму выступать, несмотря на предупреждение Дэвенпорта о недоукомплектации, отправка Джеймса Холдена в Лаконию, вместо допроса с пристрастием о подполье, убеждение Трехо сдвинуть расписание перехода Бури в Солнечную систему - привел его к этой точке. На каком-то уровне, каждое решение было ошибочным. Какими бы мудрыми они ни казались тогда, какими бы незначительными и тонкими не были просчеты в суждениях, окончательное доказательство было неопровержимым. Он относился к людям Медины, пытаясь позиционировать себя их лидером, вместо того, чтобы быть их начальником. Смотрителем зоопарка. И они отплатили ему насилием, смертью и бесчестностью. Всё это он получил сполна.
Нельзя было остаться в стороне от неудач. Все они случились во время его боевого дежурства, и потому были проблемой, исправлять которую предстояло ему. И дело не только в Медине. Теперь он это видел. Его обязанности заключались в координации империи отсюда, с её форпоста. Подполье потребуется сокрушить, куда оно не сбежало. Где бы оно не вынырнуло из свежей навозной кучи, оставшейся после кончины союза. Он думал о Медине, как о центральной станции, с которой всё начнется, логистическом сердце, питающем славное будущее человечества.
Он ошибался.
Его система зачирикала, оповещая о входящем запросе. Он оглядел себя в мониторе, пригладил волосы, поправил китель. Через мгновение осмотр был закончен. В конце концов, это первые дни реабилитации его карьеры.
Он принял запрос, и на экране появилось лицо женщины. Чуть выше парил маленький указатель, напоминающий ему, кто это и кем является для него.
- Лейтенант Гилламет, - сказал он решительно.
- Контр-адмирал Сонг с Глаза Тайфуна, запрашивает закрытую линию связи с вами, Губернатор.
- Конечно, - сказал он. Монитор замерцал. Он снова поправил китель, и сразу поймал себя на этом. Признак неуверенности в собственной безопасности, даже если он единственный, кто об этом знает.
Появилась Контр-адмирал Сонг. Широкий рот растянут в вежливой улыбке. Световая задержка почти не ощущается. Доказательство того, что Тайфун почти подошел к вратам.
- Губернатор Сингх, - сказала она. - Рада вас видеть.
- Взаимно, - ответил он.
- Мы приближаемся к кольцу, - сказала Сонг, и отвела взгляд. - Мне очень жаль, но, учитывая все недавние события, я должна спросить вас. Можете ли вы заверить меня, что наш проход будет безопасным?
Сингх откинулся в кресле. "Разумеется", - готово было сорваться с его языка. "Тайфун сможет пройти через ворота, и не будет никакого корабля-ренегата, за секунду до этого проскользнувшего через другие ворота, чтобы изменить безопасную кривую. Вы и ваша команда уцелеете в путешествии, и займете своё место защитников пространства колец."
Но он проглотил эти слова. Ещё один маленький надрез на его душе, признание, что уверенности нет.
- Я не получал новых предупреждений от службы безопасности, - сказал он. - Мы не наблюдаем никаких кораблей на подходе к другим вратам, и у нас нет оснований подозревать, что какие-либо радикальные элементы могут вмешаться. Но если вы хотите, я проконсультируюсь с моим начальником службы безопасности, чтобы убедиться, что мы сделали всё, что в наших силах, чтобы минимизировать ваш риск.
- Я была бы признательна, - сказала Сонг, и её тон подразумевал: "Сожалею, что приходится просить об этом".
- Безопасность вашего корабля и команды - самое главное сейчас, - сказал Сингх. - Я понимаю вашу осторожность.
- Я останусь на орбите ворот, пока мы не получим разрешения, - сказала Сонг. - И.. спасибо, Губернатор. Я ценю это.
Он кивнул, и сбросил соединение. Она не доверяла ему. Разумеется. Он сам себе не доверял.
Десантники, сопровождавшие его при осмотре доков, шли смешанной группой, - половина в силовой броне, половина в стандартной баллистической защите. Даже если подполью удалось бы снова отключить броню, - что по заверению Оверстрита, было невозможно - все равно остался бы охранник, готовый взять на себя защиту. Сингх ненавидел, что им пришлось изменить протокол. Он ненавидел вспоминать о страхе от осознания, что остался без прикрытия, и он ненавидел, что этот страх никогда не исчезнет полностью. Он все ещё не понимал, как подполью удалось даже узнать о протоколах противодействия мятежам, а тем более, как удалось их взломать. Неужели кто-то из лаконианцев стал перебежчиком? Неужели они были настолько беспечны? У него не было возможности определить, каким образом произошла утечка. Очередное маленькое оскорбление, ещё один надрез на коже.
Он перемещался внутри доков с помощью небольшого маневрового двигателя на сжатом воздухе. Опустевшие причалы пялились на него, словно обвиняя. Выбоины в палубах и переборках, места попадания пуль, пока не были зашлифованы или закрашены, но скоро будут. Он чувствовал внимание работников доков. В конце концов, это они зрители, для которых проводится эта экскурсия. Они должны увидеть, что губернатор станции не сжимается от страха в своем кабинете, боясь высунуться из-за стола. Что он не прячется в общественной уборной. Охранник в силовой броне слегка портил послание, как и страх в животе. Но он притворялся, и притворялся снова, в надежде, что это как-нибудь, да станет правдой.
Поэтому он поднял подбородок, и побывал во всех уголках доков, даже там, где ущерб от бомбардировки основных кислородных баков скрутил и деформировал палубу. Он смотрел на временное покрытие, с выражением, которое, как он надеялся, будет выглядеть как достоинство и задумчивость. Но всё, чего он действительно хотел, поскорее покончить со всем этим, и вернуться в офис.
Действующий докмастер следовала за ним. Злость на её лице угадывалась безошибочно, но он не знал, направлен ли гнев на террористов, нанесших урон, или на него, за то, что не смог предотвратить это.
- Как долго займет ремонт? - спросил он.
- Это будет зависеть от поставок, сэр, - сказала она. - Как только у нас будет Тайфун, мы сможем начать серьезные работы, но они сломали больше настила, чем имеется у нас в запасе.
- Это крайне печально, - ответил он, не зная, что ещё сказать. Она промолчала. - Каково наше состояние на этом этапе?
- Не такое уж и плохое. Единственный причал, который пострадал серьезнее всего, первый. Сорваны стыковочные зажимы. Когда этот старый боевой корабль вырвался, ублюдки захватили мой кабинет. Все остальные зажимы были разблокированы штатно средствами управления. Это, пожалуй, единственное, что могло пойти хуже, произойди оно другим путем.
Что, если бы он привез Наталию и монстра сюда? Лаконианцы погибли в этом восстании. Если бы его семья прибыла в Медину, они тоже стали бы мишенями? Пришлось бы ему наблюдать, как умирает его дочь, так же, как он наблюдал за смертью Касика?
И да, местные жители тоже пострадали, но чтобы его люди умерли или были ранены... И с такими последствиями? Преступники разлетелись, как семена по ветру, забрав свои корабли. Какая колония, глядя на эти события, не подумает, что она может сделать то же самое?
Он подлетел к сломанному настилу палубы, и положил на него руки. Раньше он был слабым. Снисходительным. Считал, что отношение к людям Медины, как к гражданам империи каким-то образом трансформирует их. Сделает их цивилизованными. Настил палубы толщиной в полметра, был скручен, как разорванный лист. Они были готовы пойти на такое, а он делал вид, что может относиться к ним, как к здравомыслящим людям. Ещё одна ошибка.
Раньше он не решался пользоваться своей властью. И вселенная показала ему, как вознаграждается нерешительность. Ну что ж, урок он усвоил.
- Спасибо. Теперь я понимаю, - ответил он. То ли докмастеру, то ли чему-то в глубине души. Он повернулся к ней. - Такого больше не повторится.
- Вот, к чему они стремились, - сказал Оверстрит. - Плохая новость в том, что в целом они весьма успешно достигли своих целей. Я не собираюсь подслащать пилюлю, сэр, они разделали нас под орех.
- Я согласен, - сказал Сингх.
Оверстрит подался вперед в кресле, и сбросил изображение с монитора на запястье на настольный экран Сингха. Список людей, пропавших без вести в Медине. Людей, которые, как они знали, сбежали. Или погибли.