ьи, она не отняла её.
- Если вы захотите, - сказал он, - вы сможете воспользоваться любой правительственной поддержкой. Вашей дочери будет гарантировано место в академии. Ваша работа важна для нас. Для меня. Я знаю, это тяжело, но я даю вам слово, что вам не придётся справляться с этим в одиночку. Мы все будем с вами, чего бы вам ни потребовалось.
На этот раз она кивнула медленнее. И не стала вытирать слёз. Дочь залезла ей на колени, и Наталья стала покачивать её взад-вперёд, обняв свободной рукой. У него разрывалось сердце, но решение он принял. Он не станет отворачиваться от последствий. Ведь это тоже был его долг.
- Могу я еще что-нибудь для вас сделать?
Она покачала головой. Что-то говорить было выше её сил. Она плакала, а он подлил ей ещё чаю, и просто сидел рядом с ней и её ребёнком, молча глядя на её скорбь. Спустя несколько минут она подняла на него глаза, они смотрели теперь яснее, спокойнее. Он глубоко вздохнул, мягко пожал ей руку, отпустил.
- Спасибо, - сказала Наталья
Последним жестом уважения он слегка поклонился ей, и удалился. Всякий раз, как лаконианец погибал на службе империи, у его семьи было право на личную аудиенцию у высокого консула. Эту традицию он завёл, когда они впервые прошли через врата. Её придётся пересмотреть по мере расширения империи, но пока следовать ей было ещё в его силах, и он поступал именно так.
Келли ждал в кабинете, в его глазах явно читалось сочувствие. Он ни словом не обмолвился о вдове с дочерью, оставшихся в гостиной. Келли был чрезвычайно тактичным человеком.
- Доклад от Доктора Кортазара, сэр - произнес он.
Дуарте, махнув рукой, открыл входящий файл. Обновлённые данные по допросу заключённого №17. Дуарте пробежал глазами текст, увидел вопросы Кортазара, ответы заключённого. Одни слова. Конструкции из рисунков света в воздухе. После сияния живого сознания доктора Сингх и её дочери обычная речь казалась выхолощеной. Он глянул на Келли, закрыл файл.
- Думаю,- сказал Дуарте,-настало время встретится с этим капитаном Холденом.
Человек сидел на полу, прислонясь спиной к стене камеры. Он сидел, раскинув ноги, и его поза и яркие глаза делали его как-то моложе, в отличие от седеющих волос. Дуарте вошёл внутрь, взгляд Холдена забегал туда-сюда между ним и охранником, и остановился, наконец, на нём. Дуарте сел на скамью, положил руки на бёдра и сверху вниз посмотрел на человека, который создавал столько проблем столько лет. С виду он казался не более чем немолодым водовозом, чересчур любопытным и при этом не особенно способным к самоконтролю.
Когда Дуарте служил, он встречал парней вроде этого. Горячие головы и мозгоклюи. Всегда всё знают лучше всех. Но, правду говоря, у них тоже было своё место. И если их использовать для решения подходящих задач, то и они могли быть подходящим инструментом. Как и вообще все люди.
В этом случае он не сомневался, использовать ли своё новое восприятие. Холден был врагом, и мог быть полезен. Ни на какую приватность он права не имел. И рисунок его сознания… притягивал.
Ещё мальчишкой Дуарте видел такую оптическую иллюзию - одно лицо на картинке по мере приближения превращалось в другое. Вот и в Холдене виделось что-то похожее. Что-то в движущемся рисунке его сознания наводило на мысль о пересохших речных руслах. Следы, оставленные тем, чего больше нет, но что точно было. Рисунок в рисунке.
- Вы Уинстон Дуарте, - сказал Холден, вытаскивая восприятие консула на более привычный уровень.
- Да, это я, - ответил Дуарте.
Холден подтянул колени, обхватил их руками. Он смотрел во все глаза, и даже вроде как испуганно.
- Что за херня с вами случилась?
Дуарте понял не сразу, потом усмехнулся.
- Ах да, я и забыл. Замечают не все, но есть кое-какие… как бы сказать… изменения, наверное.
- Вы решили сами поиграть с этим дерьмом?
- Мы, наверное, не оттуда зашли, капитан. Давайте-ка с начала. Я - Высокий Консул Дуарте. Как я понимаю, есть у нас общий интерес к происхождению и назначению протомолекулы. Я правильно понимаю?
- Вы должны меня выслушать. Я видел, что с ними произошло. С создателями протомолекулы. Станция колец, прежде чем отключиться, показала мне запись.
- Ещё до того как мы сюда пришли, - сказал Дуарте, - я читал отчёты об этом. И те события, в числе многих других, вдохновили меня на всё, что я потом предпринял. Не только… - он показал на себя, - но и вообще всё. Империя - всего лишь инструмент, как и всё остальное.
Холден застыл. Структура вокруг его головы меняла очертания и дрожала как рой рассерженых ос. И опять появилось чувство, что в сознании Холдена есть остаток чего-то ушедшего. Следы другой структуры. Как-то это называлось…
- Палимпсест[32], - сказал Дуарте вслух, затем покачал головой, когда Холден нахмурился. - Я пытался вспомнить слово. Мне удалось. Палимпсест.
- Вы пришли сюда из-за этой штуки, которая убила протомолеклу?
Дуарте откинулся назад, разглядывая Джеймса Холдена и прикидывая, как бы теперь построить хорошие отношения из этого первого знакомства. Может, абсолютная честность за абсолютную честность? Попробовать стоит.
- Когда открылись врата, моя служба была связана с разведкой МВКФ. Это я про первые врата. В систему Солнца. А когда открылись остальные, то данные со всех зондов, ушедших туда, сразу приходили ко мне. Я получал первичные осмотры всех этих систем быстрее кого бы то ни было. И здесь, в этой системе, я увидел потенциал. Меньше всего повреждений в руинах. На орбите - сооружения с чем-то похожим на наполовину построенный корабль. И я понял, что протомолекула может послужить чем-то вроде управляющего органа. Способом связать воедино все эти брошенные артефакты. Так что я получил тот самый образец, и привлёк к работе над предметом лучших, кого только смог найти. И благодаря дисциплине и самоотдаче мы так быстро сумели разработать такие технологии, каких нет ни у кого ни в одном из миров. Лакония - это Марс. Идеальный Марс нового уровня.
- Всё это прекрасно, - сказал Холден, - кроме той части, в которой появляется что-то, что нахрен выбивает всё дерьмо из создателей этих артефактов. Я видел, как погружались во тьму целые системы. Творцы отключали врата, чтобы хотя бы остановить то, что их убивало, и это не сработало.
- Я знаю.
- А та штука, которая появилась на вашем корабле - как раз из тех вещей, что и убили протомолекулу. Что уничтожили цивилизацию, которая всё это построила.
- И это знаю,- ответил Дуарте. - Как минимум, догадываюсь. Это наиболее многообещающее предположение. И я уверен, что это как-то связано с пропавшими кораблями. Здесь что-то глубокое, большое, что-то, что не любит, когда кто-нибудь использует эти технологии и силы. Ему не нравилось, когда это делали в прошлый раз, не нравится и сейчас, когда это снова делаем мы. Это интересная проблема.
Холден встал. Охранник шагнул вперед, но Дуарте жестом попросил его не вмешиваться.
- Интересная проблема? В вас что-то стреляло. В ваш корабль. Оно отключило людям по всей системе сознание, а вы называете это интересной проблемой? Это же было нападение.
- И это не сработало, - сказал Дуарте. - Те, кого оно тогда погубило, были совсем не такие как мы. И их оно убило, а нас уничтожить не смогло, хотя и на нас как-то повлияло.
- И вы, похоже, вполне уверены, что оно не найдёт другой подход, который уничтожит уже нас. Вы не собираетесь биться с протомолекулой. Вы хотите битвы с тем, что её убило. Хотите стать на порядок выше того, что было на порядок выше нас. Вы же понимаете, что если мы будем использовать эти технологии, то это лишь усугубит ситуацию.
- Эти технологии мы теперь будем использовать всегда. С того момента, как открылись врата, это стало неизбежным, - сказал Дуарте. - Если вы интересовались историей, то должны это знать. В человеческой практике никогда не случалось, чтобы мы нашли что-то полезное, а потом не стали это использовать.
Холден оглядел камеру, словно что-то в ней могло ему помочь. Дуарте не нужно было никакого нового восприятия, чтобы увидеть волнение в душе Холдена. Дуарте подпустил в голос мягкости, как в разговоре с Натальей и Эльзой, чтобы можно было услышать сочувствие и утешение если не в словах его, то хотя бы в интонациях.
- Не будет вариантов, в которых мы оставляем врата в покое. Не случится будущего, в котором мы не станем использовать эти технологии и полученные благодаря им знания. И вряд ли нам удастся избежать того же противодействия, что убило тех, предыдущих. И остаётся лишь два пути для движения вперёд - по одному мы идём бессистемно и беспорядочно, по другому - организованно, стабильно и дисциплинированно. А пропавшие корабли - обещание, что убийцы из бездны ещё вернутся. Что они и не уходили никуда на самом деле. Вам должно быть это понятно больше, чем кому бы то ни было.
- И я понимаю - сказал Холден. - Я понимаю. Вот почему я и пришел сюда. Чтобы предупредить вас.
Дуарте откинулся назад. Койка была узкой и неудобной. Не повезло Холдену, раз ему приходится на такой спать. Но здесь ведь есть окно, из которого дует лёгкий ветерок, и немного виден солнечный свет. И вообще, эта камера роскошней половины всех кают, в которых на заре карьеры приходилось жить Дуарте.
Холден раскинул руки, словно что-то предлагал. И что предложить у него было, но не то, о чём думал он.
- Мне нужны не предупреждения, сказал Дуарте, - а союзник. Вы видели то, что никто больше не видел. Вы знаете то, что хочу знать я, и при этом можете даже не осознавать всей важности этих знаний. Доктор Кортазар пытается во всём этом разобраться. Помогите ему. Поработайте с ним. И со мной.
- Чтобы что?
- Чтобы собрать все осколки разбитого меча протомолекулы и выковать его заново. Чтобы привести человечество к единому обществу, сильному и разумному. И подготовить нас.
Холден невесело рассмеялся. Дуарте понял, что достучаться до этого человека ему не удалось. Это разочаровывало.