[319] —таким же образом и наука о мудрах —символико-магических жестах, играющих важную роль в индийских ритуалах и аскетических практиках, влияла также на танец, миму и пантомиму этой цивилизации. Все это является различным выражением одного и того же намерения: «храм, изваянный в лесу храмов».
Что касается профессиональной и ремесленнической деятельности, в качестве типичного примера можно привести искусство строительства (его моральные интерпретации в Евангелиях хорошо известны), которое иногда получало интерпретации высшего, инициатического порядка. В древнеегипетской традиции строительство считалось царским искусством —до такой степени, что при строительстве храмов фараон сам символически совершал первые действия в духе «вечного дела». [320] С одной стороны, попытки объяснить, как в древности были возможны достижения, требующие глубокого знания математики и современного инженерного искусства, сталкиваются с трудностями; с другой стороны, в ориентации, месторасположении и других аспектах древних строений, особенно храмов и, позднее, соборов выявляются неоспоримые знаки жреческого искусства. Символизм искусства каменщиков устанавливал аналогичные связи между «малым искусством» с одной стороны и «великим искусством» и «великим делом» с другой при помощи тайных обществ, в своем источнике связанных с соответствующими средневековыми профессиональными корпорациями. Это также частично верно и для искусства кузнецов, ткачей, мореплавателей и земледельцев. О последних скажем следующее: как Египет знал ритуал царского строительства, так Дальний Восток знал ритуал пахоты, [321] и в символической интерпретации искусства земледелия сам человек рассматривался как поле, которое нужно возделать, а инициат как возделыватель поля в высшем смысле. [322] Отголосок этого сохранился в происхождении современного слова «культура» в его редуцированном, интеллектуализированном и буржуазном смысле.
Наконец, древние искусства традиционно были «священными» и связанными с конкретными божествами и героями, всегда в силу основанных на аналогии причин. Они представлялись как потенциально способные «ритуально» реализовать разнообразие материальной деятельности, то есть преобразовать ее в символические действия, облеченные трансцендентным смыслом.
В реальности в кастовой системе не только всякая профессия или занятие соответствовала призванию (отсюда двойной смысл, сохранившийся в английском слове calling); [323] не только в каждом изделии имелось что-то вроде «кристаллизованной традиции», приводимой в действие свободной личной активностью и несравненным умением; не только существовали склонности, развиваемые в процессе исполнения ремесла и признаваемые организмом, передаваемые через кровь в качестве врожденных и глубинных способностей —но присутствовало что-то еще, а именно передача (если не настоящая инициация) по меньшей мере «внутренней традиции» искусства, сохранявшейся как священная и тайная вещь (arcanum magisterium) —хотя она была частично заметна во многих деталях и правилах, богатых символическими и религиозными элементами, которые демонстрировали произведения традиционных мастеров (восточных, мексиканских, арабских, римских, средневековых и так далее). [324] Посвящение в секреты искусства не означало просто эмпирического или рационального обучения, как в современности: в этой сфере определенные знания считались имеющими нечеловеческое происхождение —эта идея выражалась в символической форме традициями в образах богов, демонов или героев (Бальдр, Гермес, Вулкан, Прометей), которые изначально посвятили людей в эти искусства. Немаловажно, что Янус, который также был богом посвящения, в Риме являлся богом Collegia Fabrorum; [325] с этим связана та мысль, что таинственные объединения кузнецов, пришедшие в Европу с Востока, также принесли с собой новую цивилизацию. Более того, важно, что в местах, где были построены древнейшие храмы Геры, Купры, Афродиты-Венеры, Геракла-Геркулеса и Энея, весьма часто возможно найти археологические свидетельства работы с медью и бронзой. Наконец, орфические и дионисийские мистерии были связаны с искусством ткачества и вязания. [326] Это нашло свое наиболее полное выражение в примерах, обнаруживаемых в первую очередь на Дальнем Востоке, где достижение настоящего мастерства в данном искусстве было просто символом, отражением, знаком; на самом деле это было иной стороной параллельной внутренней реализации.
Даже в тех областях, где кастовая система не имела той строгости и определенности, примером которых была арийская Индия, что-то напоминающее ее развивалось спонтанным образом по отношению к низшим видам деятельности. Можно вспомнить о древних корпорациях или ремесленных гильдиях, которые были вездесущими в традиционном мире: в Древнем Риме они восходили к доисторическим временам, воспроизводя на собственном плане строение патрицианского рода и семьи. Именно ремесло, общая деятельность обеспечивала узы и порядок, замещавший то, что в высших кастах обеспечивалось аристократической традицией крови и ритуала. При этом у объединений (collegium) и корпораций присутствовал религиозный характер и полувоенная структура мужественного типа. В Спарте культ «героя» представлял собой идеальную связь между людьми одной профессии, даже если она была низшей. [327] Как и у каждого города и рода, в Риме у каждой корпорации (изначально состоявшей из свободных людей) был свой демон или лар; у нее был свой храм, посвященный этому демону, и соответствующий общий культ мертвых, определявший единство в жизни и смерти; у нее были собственные культы жертвоприношения, совершаемые главой (magister) от имени всего сообщества (sodales или collegiae), члены которого устраивали совместные праздники, трапезы и игры в честь определенных событий. Тот факт, что годовщина объединения или корпорации (natalis collegi) совпадала с датой ежегодного праздника в честь покровительствующего божества (natalis dei) и годовщиной даты открытия или освящения храма (natalis templi), указывает на то, что в глазах sodales священный элемент составлял тот центр, из которого происходила внутренняя жизнь корпорации [328] .
Хорошим примером мужского и органического аспекта, в традиционных институтах часто сопутствующего священному измерению, является римская корпорация: она была иерархически построена ad exemplum republicae[329] и одушевлена воинским духом. Корпус sodales назывался populus или ordo, и, как армия или люди на торжественных собраниях, был поделен на центурии и декурии. У каждой центурии был свой начальник (центурион) и лейтенант (опцион), как в легионах. Членов корпорации, не являвшихся мастерами, называли plebs, а также caligati или milites caligati как простых солдат. И magister, помимо того, что он был мастером искусств и жрецом корпорации, ответственным за ее «огонь», контролировал правовые вопросы и надзирал за поведением членов группы [330] .
Аналогичные характеристики можно найти в средневековых профессиональных сообществах, особенно в германских странах: как и сообщества деятелей искусств, членов гильдий и цехов (Zünften) связывал религиозный и этический элемент. Члены этих корпоративных организаций были связаны «на всю жизнь» больше при помощи общих обрядов, нежели на основе лишь экономических интересов и целей производства; и следствия глубокой солидарности, влиявшей на человека как целое, а не на его частный аспект как на ремесленника, пропитывали ежедневную жизнь во всех ее формах. Как у римских профессиональных объединений был свой лар или демон, так и у немецких гильдий, созданных по образцу городов, также был свой «святой покровитель» или «патрон», алтарь, общий погребальный культ, символические знаки различия, ритуальные празднования, правила поведения и начальники (Vollgenossen), которые регулировали ремесло и гарантировали соответствие его общим нормам и обязанностям, регулировавшим жизни членов корпорации. Чтобы быть принятым в гильдию, необходимо было иметь безупречное имя и благородное рождение; несвободные люди и инородцы не допускались. [331] Типичными для этих профессиональных объединений были чувство чести, чистоты и безличного характера своей работы, почти что в соответствии с арийскими канонами бхакти и нишакана-карма: все выполняли свою работу тихо, отставив свою личность в сторону, в то же время оставаясь активными и свободными людьми: таков был аспект великой анонимности, типичной для Средних веков и всякой великой традиционной цивилизации. Избегали всего того, что могло бы создать неправомерную конкуренцию или монополию, таким образом загрязнив чистоту искусства экономическими соображениями; честь гильдии и гордость за ее деятельность составляли твердую, нематериальную основу этих организаций. [332] Хотя и формально и не наследственные, они часто становились таковыми, таким образом демонстрируя силу и естественность принципов, производящих касты[333] .
Таким образом, даже в области низших занятий, связанных с материей и материальными условиями жизни, отражался способ существования очищенного и свободного действия, наделенного собственной