Для горной болезни характерно кислородное голодание, отек мозга и легких, сухость во рту и пониженное атмосферное давление
Мы должны были провести день, чтобы адаптироваться к высокогорью в Лхасе, поселились в гостиницу и долго капризничали, выбирая номер, ведь жене предстояло провести в нем две недели в ожидании нашего возвращения. Проблема в том, что в лучшем отеле Лхасы практически никто не говорит на английском языке. С французским дело обстояло не лучше. Ну, а по-китайски не говорили мы. Я давно заметил, что в таких ситуациях надо говорить просто на родном уверенном языке, сопровождая слова жестами: тогда понимание происходит на уровне интонаций. (У меня все собаки отлично понимают команду «Идите на…!», хотя до этого на все увещевания отойти от стола лишь помахивали хвостами.) Нам повезло и с машиной, и с сопровождающим. Машина оказалась просторным Land Cruiser, а сопровождающий хорошо говорил по-английски – лучше всех, кого я когда-либо встречал на Тибете. Позже он признался, что нелегально пробирается по горам в Индию на заработки, там языку и научился (паспортов на руках у тибетцев нет, только удостоверения личности).
А вот водитель не говорил даже и по-китайски, только тибетский язык. Интересно, что оплатить гида нам пришлось и для оставшейся в Лхасе жены, хотя она совершенно в нем не нуждалась. По китайским правилам, любой иностранец на территории Тибета должен иметь сопровождающего. Не то чтобы он с тобой все время ходит, но он есть.
Я ожидал по пути увидеть живописные горные вершины, ледники, ну – такой знакомый и любимый «швейцарский» набор пейзажей. Все оказалось не так. Средняя высота Тибета – около 4 тыс. м. Поэтому, когда на гору высотой 4,5 км ты смотришь с высоты 4 км, то перед тобой не такая уж и большая сопка – высотой 500 м… Причем абсолютно безжизненная: про деревья и кусты я уже и не говорю – травы нет! Просто камни разных размеров – от щебенки до довольно крупных. Не растет практически ничего на такой высоте. С заснеженными вершинами тоже вышла незадача: ледники почему-то начинаются от 5,5 км, таких вершин не так и много вокруг. Такие суровые пустынные пейзажи изначально настраивали на то, что легко не будет. Это, кстати, стало ясно уже в первую ночевку. Я много читал про горную болезнь, про кислородное голодание, отек мозга и легких, про сухость и пониженное атмосферное давление. Помимо этого, у меня был определенный опыт путешествий на высоте–3,5 тыс. в Южной Америке, и мне знакомо чувство нехватки воздуха при нагрузке, и особенно по ночам. Так вот, как выяснилось, что 3 тыс. и 4 тыс. метров над уровнем моря – далеко не одно и то же! Особенно тяжело ночью (оказывается, это вообще характерно для горной болезни). Начинает сниться, что тебя завалило в пещере, или тебя вешают, или ты тонешь (перечисляю свои сны). Просыпаешься в ужасе и понимаешь, что вздохнуть ты не можешь! Несколько судорожных бесполезных попыток вздохнуть только усиливают панику, но вот наконец вдох удался – и ты глубоко дышишь, пытаясь успокоиться… Потом начинаешь проваливаться в сон опять – и опять просыпаешься от удушья и невозможности вдохнуть воздух! И так постоянно из ночи в ночь, и это очень сильно выматывает. Рекомендованные таблетки – мочегонное «Диакарб» и знаменитая «Виагра» – помогают не очень.
Днем в покое нехватка воздуха особо не чувствуется, однако чуть ускоришь шаг или дорога совсем, казалось бы, незаметно пойдет в гору – тут же одолевает сердцебиение и начинаешь ловить воздух, как рыба, вытащенная из воды. Всю дорогу до Кайласа думал: а как же я смогу ходить на высоте 5600, если на четырех тысячах загибаюсь на ровном месте?! У сына – еще хуже: сильнейшая и упорная головная боль. Довольно нехороший симптом, говорящий о начинающемся отеке мозга. У меня на этот случай был припасен дексаметазон – препарат из группы стероидных гормонов, но много его не дашь из-за потенциальной тяжести побочных явлений. Успокаивало только то, что до похода по горам нам еще ехать и ехать: казалось, что должны успеть адаптироваться. (На самом деле адаптация требует значительно большего времени – 2–3 недель.)
Дорога оказалась бы совсем утомительной и однообразной, если бы сопровождающий не завозил нас в некоторые монастыри, иногда даже и лежащие несколько в стороне. Буддийские монастыри на Тибете вызывают смешанные чувства. Религия для тибетца – это все! Он не просто верит в какие-то постулаты: у него вся жизнь подчинена заложенным в нем представлениям о мире. Поэтому и монастырей на Тибете множество – от больших комплексов до совсем мелких. Это при том, что значительная часть их была уничтожена во время «культурной революции».
Тибетские монастыри не имеют того монументального вида, как католические или православные. Немножко неровные, немножко наивные, даже большое количество золота не делает их торжественными (золота и других полезных ископаемых в Тибетских горах, таких скудных с виду, много). Приземистые по нашим понятиям, выкрашенные, как правило, в бурый цвет, с небольшими темными окнами (зимой тут за минус 40 градусов, тепло берегут!). Я бы сказал, что они более «домашние», чем культовые сооружения в других странах, но нет, не скажу! Даже в малолюдном монастыре, когда идешь по двору, тебя охватывает какое-то настороженное настроение. Ощущение чего-то инородного. А уж когда заходишь внутрь! Откидываем тяжелую портьеру, загораживающую проход, – и попадаем в иной мир.
Тяжкий запах горящих свечей и фитилей, плавающих в расплавленном жире яка, вековой горькой пыли, смешанный с благовониями модных и у нас палочек, дымящихся в специальных вазочках. Чужие лики статуй, обычно гигантского размера, смотрят на тебя в упор неживыми глазами, но при этом почему-то ты кожей чувствуешь этот взгляд! Освещение скудное, игра теней оживляет статуи – и становится немного не по себе. Однако буквально сразу ты отдаешь себе отчет в «невраждебности» этого мира (именно мира; все, что осталось там – за входной шторой, – тут не существует!). Чужой, настораживающий первые секунды, но явно не опасный. И даже наоборот: ты начинаешь невольно верить в могущество этих статуй и изображений, в силу этого места и начинаешь просить, шептать свои сокровенные желания. Я во всех монастырях и постоянно за дни похода вокруг Кайласа повторял: «Здоровья мне и близким мне людям, в первую очередь маме, удачи и ума моим детям, мира во всем мире и чтобы у нас не было войны!» Я с детства, когда загадывал желание, обязательно загадывал про «мир во всем мире». Понимал, что личное благополучие моментально разобьется вдребезги при всеобщей беде! Даже когда мечтал о волшебной палочке и трех желаниях, одно отводил на «миру – мир!».
Иногда, остановившись перед статуями, я расшифровывал просьбу о здоровье подробнее: «Я не прошу бессмертия, я прошу быстрой и безболезненной смерти, когда придет мое время.
Я не хочу жить в страхе, прислушиваясь к себе, к странному кашлю, подозрительным болям, необычному стулу… Я не хочу в один черный момент осознать: все, пошел обратный отсчет… Не хочу беспомощности и отчаяния… Хочу быть активным и азартным до конца!».
Чем дальше вглубь Тибета, тем тяжелее становились бытовые условия, и так исходно достаточно скромные. Еда однообразная – китайская лапша или рис; если бы не припасенные сало и ветчина, было бы совсем скучно! Был и виски, взял бутылку – знаю, что в походе под снегом и дождем иногда бывает просто необходимо глотнуть! Но нет: высокогорье алкоголь не приемлет, неприятно было на бутылку даже смотреть, а в рюкзак в горы я ее даже и не брал. Спать приходилось в так называемых гестхаузах: разных размеров помещения с кроватями (от двух дo десяти), матрасы и одеяла – сырые, свалявшиеся и дурно пахнущие. Мы брезгливо сбрасывали их на холодный и давно не мытый пол и стелили свои спальники. Туалет – вот можно я не буду про туалет?! Мечтал об одном: чтобы у меня случился многодневный запор! В общем, воды нет, электричества нет (говорят, что включают, но нам не везло, как правило), зато интернет везде – 4G!!!
И вот последняя ночь перед Кайласом. Не доезжая до места выхода 20 км, мы свернули к Священному озеру Машиноковар. У тибетцев и индусов оно почитается наравне с Кайласом. И действительно: живописное пресное озеро в обрамлении горных вершин со множеством разноцветных уток-огари на берегу. Считается, что если окунуться в него, смоются грехи. Обычно тут множество паломников из Индии, и китайские власти запретили в озере купаться – нечего нам тут загрязнять! Но на наше счастье мы были в огромном гестхаусе (просторный сарай на берегу с рядами коек) совершенно одни – я уже упоминал о трудностях получения разрешения на посещение Тибета, – т. е. я, сын, сопровождающий и водитель – и больше никого. Я сразу пошел на берег с твердым намерением окунуться (что нам, русским, чьи-то запреты?!). Было пасмурно и прохладно, дул сильный ветер и бил косой дождь. На севере просто нависла мрачная огромная черная туча. Я пошел вдоль берега, подгоняемый ветром в спину, – думал отойти подальше, чтобы никто мне не помешал окунуться.
Меня сейчас постоянно спрашивают: «А что ты на Тибете чувствовал? Это правда место силы? Чудеса были?» («Что там было? Как ты спасся?» – каждый лез и приставал).
Так вот, тогда на берегу я и правда почувствовал всю необычность этого места. Я разделся и быстро окунулся в озеро. Вода показалась на удивление теплой (на самом деле 8 градусов, как оказалось потом). Я вышел, вытерся рубашкой – и тут ветер внезапно стих. Огромная черная туча, загораживавшая полнеба, стала таять на глазах – и вдруг передо мной предстал Кайлас! Белоснежный, правильной пирамидальной формы, он просто светился на фоне внезапно просветлевшего неба! Я забыл, что до него 20 км и невольно сделал несколько шагов навстречу. Только не смейтесь: Кайлас мне показался прекрасной девушкой, снявшей свои одежды специально для меня! Я стоял, как завороженный, не сводя с него глаз. Через какое-то время Кайлас стал затуманиваться, растворяться, и вскоре его опять закрыло далеким туманом. Я стоял почему-то совершенно опустошенный. Дождик перестал, черные тучи ушли, и небо было сплошь в белых кудрявых облаках, через которые местами проглядывала голубизна. Я пошел обратно к гестхаусу, удивляясь своему чувству какой-то подавленности.