— Я не могу этого сделать, — сказал Джозеф с другого конца клеток.
— Вы знаете, что произойдет, если вы бросите мне вызов, Йенхельм.
Двое мужчин слонялись поблизости, но не в клетках. На них были остатки терреланской военной формы, хотя эмблемы были срезаны, и одежда знавала лучшие времена. Железный легион посмотрел в их сторону:
— Начинайте приводить ко мне пленников, по одному за раз.
Я попытался оттолкнуться от металла, удерживающего меня на месте, но меня держали крепко. Я даже замахнулась культей на Железного легиона, но та задела его одежду, не причинив вреда, и мужчина бросил на меня жалостливый взгляд. Я ненавидела его. Я просто хотела, чтобы он умер. Я слышала, как всхлипывает Джозеф, но не могла разглядеть в темноте, где он стоит. Что бы ни происходило, оно причиняло боль моему другу, моему брату, моей второй половинке, и я ничего не могла сделать, чтобы это остановить.
Вперед вывели первую из заключенных, худую женщину, которая даже стоять не могла без поддержки солдата. Ее волосы были седыми и спутанными, а глаза тускло-карими, в них едва теплилась искра жизни. Железный легион обхватил ее за шею одной рукой, а другую положил мне на грудь. «Это может оказаться немного неприятным». Как только он произнес эти слова, я осознала их истинность. Он вытащил душу женщины из ее тела. Я даже не думала, что такое возможно. Но, конечно, было. Я могла использовать свою некромантию, чтобы вернуть душу человека обратно в его тело. Некромантия и биомантия всегда были двумя сторонами медали, поэтому имело смысл, что биомантия могла использоваться таким отвратительным образом.
У меня промелькнуло воспоминание, когда душа прошла через меня. Краткий миг другой жизни. Бабушка, сидящая у слабого огня, дочь рядом с ней и внучка у нее на коленях. Три поколения семьи тесно прижались друг к другу у огня. Дом, полный любви и уюта. Воспоминание исчезло так же быстро, как и появилось, словно сон, оставивший после себя лишь мимолетные эмоции. Забытое. Ушедшее. Я почувствовала, как душа проходит сквозь меня, и даже могла сказать, куда она ушла и что оставила после себя. Через мою грудь, вниз по руке и в наручник. В Источник, вставленный в металл.
Я выдохнула, все еще пытаясь осознать, что только что произошло. Мои глаза встретились с глазами Железного легиона.
— Что...
— Следующий. — Он потянулся к следующему пленнику.
Он был неумолим. Заключенный следовал за заключенным. Жизнь за жизнью. Я обнаружила, что меня захлестывают обрывки воспоминаний, я побывала в сотне разных жизней. Я чуть не потерялась в этом водовороте. Молодой человек гордится тем, что он солдат на службе у своего императора. Еще один мужчина положил глаз на женщину, которая никогда не полюбит его в ответ. Женщина ищет потерянную туфлю, ее любимая пара разделена пополам, навсегда. Маленький мальчик ушиб палец на ноге и зовет маму. Иссохшая старуха обманом заставляет жителей деревни поверить в то, что она ведьма. Человек с землями и титулом считает свои деньги. Девочка играет с собакой на берегу замерзшей реки. Каждое было мимолетным, обрывком воспоминаний и эмоций, а затем исчезало, сменяясь другим. И еще одним. И еще. Я изо всех сил пыталась понять, где заканчиваюсь я и начинаются воспоминания других.
Если Железный легион и страдал от тех же самых мучительных воспоминаний, он этого не показывал. Думаю, ни он, ни Джозеф их не чувствовали. Для меня это было уникально. В тот день на моих глазах погибло двести шестнадцать человек, и еще столько же — от рук Джозефа. Двести шестнадцать жизней прошли через меня, направляясь к Источнику. Двести шестнадцать душ — и это всего лишь одна жизнь Джинна.
Я не могла остановить то, что произошло дальше. Когда последняя из душ прошла через меня в Источник, то же самое произошло и с Джозефом. Источник, прикрепленный к моему наручнику, начал светиться, сначала мягко, но затем все ярче, ярче и ярче. Синее свечение. Время. Хрономантия. Источник выскользнул из наручника и упал на землю. Я обмякла в своих оковах, не в силах ничего сделать, кроме как наблюдать. Рядом с Джозефом Источник засветился ярко-желтым светом, и он выронил скипетр. Железный легион бросился вперед и собрал оба Источника, перенеся их в центр комнаты, где их ждали два новых пьедестала, возведенных прямо из камня, окружавшего нас. Джозеф придвинулся ко мне, и мы могли только наблюдать за последствиями злодеяний, которые только что совершили.
— Мне жаль, — сказал Джозеф, хотя вид у него был скорее ошеломленный, чем извиняющийся. Я никогда не задумывалась о том, как повлияли на него отнятые жизни и прошедшие через него души. Каждая из них оставила во мне что-то после себя, фрагмент воспоминаний, ощущение того, что я прожила жизни других людей. Каждая из них отняла у него что-то, чего он никогда не сможет вернуть. Его рассудок смыло потоком душ. — Твоя рука…
— Исчезла. — Слова вырвались у меня с шипением. — Вытащи меня отсюда.
Огни в центре комнаты пульсировали все ярче и ярче, желтый и синий чередовались, окрашивая лабораторию в головокружительные оттенки. Джозеф подошел ближе и потянул за искривленную металлическую решетку, которая удерживала меня. Прутья не сдвинулись с места. Он покачал головой, глядя на меня. Один из солдат хихикнул.
— А как насчет этого наручника? — спросила я.
Джозеф потрогал металл, закрепленный на моем запястье, и я поморщилась от боли, когда он еще глубже вонзился в мою плоть. Свежая кровь хлынула у меня по руке, капая с пальцев. Джозеф снова покачал головой.
Я вздохнула. Захваченная. Избитая. Мы проиграли. Я хотела, чтобы Сссеракис заговорил, заверил меня, что мы все еще можем бороться, даже если это ложь.
— Что будет дальше?
— Не знаю. — Джозеф обратил свое внимание на то место, где в центре комнаты, между двумя пьедесталами и их пульсирующими источниками, ждал Железный легион. — Раньше так далеко дело не заходило. Они всегда трескались и разбивались вдребезги.
Пульсация двух Источников менялась, замедлялась, синхронизировалась. Это был постепенный процесс приведения двух сил в соответствие друг с другом. Женщина-солдат проскользнула в комнату и остановилась, на мгновение уставившись на Источники, прежде чем повернуться к нам. На ней была такая же выцветшая форма, как и на других, но у нее было красивое лицо и блестящие волосы цвета воронова крыла. Я не придала этому значения и снова переключила внимание на Железный легион.
— Прекрати! — Я выкрикнула эти слова так громко, что Железный легион был вынужден обернуться. — Ты не понимаешь, что делаешь.
Железный легион сделал два шага ко мне.
— Я исправляю ошибку, Хелсене. Прекращаю Вечную войну. Восстанавливаю мир. — Он повысил голос, чтобы его было слышно, и я поняла, что из Источников доносится шум; два вибрирующих звука медленно сливались в один. — Только Ранд и Джинны, действуя сообща, могут исправить то, что они натворили. Требуется объединение их сил, чтобы закрыть дыру в мире. И обоим расам нужно исправить то, что их магия сделала со мной.
— Как ты можешь положить конец войне, которая закончилась еще до того, как кто-либо из нас родился? Аэролис и Мезула положили конец войне, Лоран. Они сговорились убить последних своих братьев и сестер, потому что знали, что другого конца войне быть не может. Но даже сейчас они не могут прекратить попытки убить друг друга. Ранд и Джинны могут быть одним целым, двумя сторонами одной медали, но они противоположны. Они никогда не позволят другому выжить. Ты не прекращаешь войну, ты разжигаешь ее заново! — Похоже, мои слова не были услышаны, и Железный легион вернулся к своим пульсирующим Источникам. — Ты ее увековечиваешь! Давая им возможность бесконечно убивать друг друга и возвращаться к жизни, используя наши жизни!
Конечно, ему было все равно. Жизни больше ничего не значили для Железного легиона, возможно, никогда и не значили. В действительности его волновала только собственная скучная жизнь. Его заявление о попытке спасти мир никогда не было ничем иным, как оправданием убийства невинных людей.
Кстати, об убийстве. К нам подошла третья солдат с улыбкой на безупречном лице. Я бы, возможно, поняла, если бы мое внимание не было приковано к Железному легиону. Хотя, по правде говоря, это не имело бы значения, я ничего не могла сделать. Сверкнул нож, вонзившийся глубоко в сердце первого солдата. Прежде чем второй успел среагировать, женщина подошла ближе и повалила его на землю, сбив с ног и свернув шею.
Осознание пришло ко мне слишком поздно.
— Коби.
Аспект ухмыльнулась, дико и победоносно. «Ты думала, я забыла о тебе?» Она оглянулась через плечо, но было ясно, что Железный легион не обращает на нас внимание, поскольку свечение и гул Источников были почти синхронными. Коби повернулась ко мне и наклонилась ближе, обхватив руками мою шею. Я знала, насколько сильной она была, и даже Хардт выглядел слабым по сравнению с ней.
— Остановись! — Джозеф все еще пытался защитить меня, но Коби просто оттолкнула его, и он растянулся на полу.
Руки Коби сомкнулись на моей шее, и я ей улыбнулась. Смерть была бы своего рода победой. Без меня Железный легион не сможет воскресить ни Ранд, ни Джиннов.
Это была бы пустая победа, которой я не смогла бы насладиться.
Глава 35
Смерть не пришла. Коби замерла, ее руки обвились вокруг моей шеи, пальцы слегка впились в мою плоть. «Почему ты улыбаешься, безумная сука?» Она могла менять внешность по своему желанию, но ее голос никогда не менялся. И когда она разговаривала со мной, в ее голосе всегда сквозило презрение.
— Ты так же ответственна за смерть Сильвы, как и я. Ты и твоя мать, обе. — Руки сжали мое горло, и сказать, что мне было неудобно, было бы преуменьшением, но я продолжала бороться, отчаянно пытаясь выплеснуть свою ненависть, прежде чем умру. — Ты знала. Ты, блядь, знала и все равно позволила ей отправиться в До'шан. Мезула отправила ее на верную смерть. — Я наклонилась вперед, хотя руки Коби душили меня, и посмотрела на нее со слезами на глазах. — Ты винишь меня, потому что слишком, блядь, труслива, чтобы винить свою мать, и слишком труслива, чтобы занять место Сильвы!