– Вали обратно на Луну!!!
Запыхавшаяся, с болью в каждой косточке и суставе, Марина пытается встать на ноги. Не может. У нее нет сил. Она стоит на четвереньках в сухой канаве, еле дыша, пытаясь сквозь звуки собственного дыхания расслышать, не приближается ли машина. Поехала дальше или развернулась? Слушай. Ох, слушай.
Хруст шин по гравию, визг тормозов и звук колес, которые резко остановились.
Марина не может посмотреть.
– Марина?
Над ней склонилась Уивир, сидящая на велосипеде.
– Позови на помощь! – плачет Марина. – Помоги мне!
– Привет, мам.
Марина въезжает в кресле в темную комнату. В темноте светятся огоньки. Она и не заметила, что потолок покрыт светящимися наклейками в виде звезд.
– Спишь?
С кровати доносится ворчание.
– Сплю.
Старая семейная шутка; может, самая старая из всех. Марина слышит, как поднимается изголовье кровати. Загорается мягкий свет.
– Что с тобой случилось?
– Со мной случился пикап с ручным управлением. – Марина подкатывает к месту рядом с кроватью матери. Медицинская техника урчит и мигает, гудят насосы. Ароматы эфирных масел, трав и благовоний ночью кажутся сильнее. – Все в порядке. Доктор Накамура говорит, что я, наверное, сделана из тика или чего-то в этом роде. – Она хлопает ладонями по ручкам инвалидного кресла. – Встану из этой штуки через день-два.
– Я слышала, – говорит ее мать. Она кладет тонкую, как палочка, руку на одеяло. Марина ее берет.
– Они же наши гребаные соседи…
Мать стонет и щелкает языком.
– Не сквернословь.
– Прости. Они хотели столкнуть меня с дороги. И столкнули. На костылях.
– Белый сарай – красиво.
– Мама, я должна тебе кое-что сказать.
Марина сжимает горячую сухую ладонь матери.
– Лучше уже не будет. Не знаю, следишь ли ты за новостями, но там, на Луне, случилась небольшая встряска. Суни включили свою солнечную энергетическую сеть… Я хочу сказать: когда наверху происходит встряска, здесь что-то ломается. Мне кажется, из-за меня всем в этом доме угрожает опасность.
Рот ее матери приоткрывается в безмолвном изумленном «ох».
– И там… кое-что осталось. У меня не получилось уйти красиво. Я разбила сердце. Поступила плохо. Мне надо все исправить.
– Но если ты вернешься…
– Я больше никогда не смогу попасть домой. Вот так. Мама, я люблю тебя, и Кесси, Оушен, Уивир – они просто дары Господни. Но это не мой дом. Здесь для меня нет места.
Мама, мне надо вернуться на Луну.
Глава семнадцатая
Все дело в галстуке. С костюмом проблем нет: на два оттенка темнее, на два шва элегантнее, чем фирменный серый наряд старика. Достаточно похож, чтобы выглядеть респектабельно, но не настолько, чтобы казалось, будто он насмехается. С рубашкой все просто: чисто-белая, смягченная косым узором. Галстук. М-да. Дариус колеблется. Он хочет бледно-желтый, но тому не хватает силы, веса. А другие скучны, перегружены узорами или настолько чужды ему, что надевать их больно. Пусть будет бледно-желтый, но как придать ему авторитет? Булавка для галстука послужит политическим инструментом. Его фамильяр Аделаида представляет целый ряд вариаций на тему Австралии. Летающий кенгуру: нет. Животные вызывают у Дариуса содрогание. Рыжий пес: тоже нет, но по другой причине – он был эмблемой Роберта Маккензи. Дариус хочет быть наследником, а не узурпатором. Пять драгоценных камней жмутся друг к другу, сверкая, – что-то вроде созвездия? Он не узнаёт узор.
«Южный Крест», – объясняет Аделаида. Действительно, созвездие Crux, видимое только из Южного полушария как Земли, так и Луны.
– Покажи, – говорит Дариус.
Он будто взмывает над Дворцом Вечного света, прочь от маяков и прожекторов поверхностных бригад, занятых уже не спасением, а расследованием произошедшего; высоко над обломками Павильона Вечного света, к звездам. Дариус всматривается, разыскивая Крест. Вот он. Четыре яркие звезды на фоне сияния галактики, и еще одна – чуть тусклее.
– Не очень впечатляет.
«Он занимает видное место на государственном флаге Австралии».
– Напечатай, – командует Дариус. – Настоящие бриллианты?
«Могу не найти их вовремя», – предупреждает Аделаида.
Он завязывает бледно-желтый галстук и выпрямляется. Проверяет зубы, макияж глаз. Проводит расческой по волосам. В конце концов втыкает булавку с Южным Крестом в галстук на три сантиметра ниже двойного виндзорского узла.
– Ладно, Аделаида. Скажи им, что я готов.
Это седьмой колокол.
Школа Семи Колоколов учит, что ее уроки предназначены не только для клинка.
Если слишком концентрироваться на дыхании – разучишься дышать. Чрезмерная привязанность – ловушка. Разыщи свой вес, свою массу и пойми, в чем разница. Помни, что мы рождаемся с неразвитыми чувствами, а жизнь – это путешествие от неразборчивого восприятия к прозорливости. Чрезмерная сосредоточенность – ошибка.
Аделаида показывает ему камеры. Когда точка в правом нижнем углу поля зрения станет красной, он
выйдет в эфир. Вот Мариану Гэбриел Демария. Но на самом деле тем, что он видит, повелевает леди Сунь. Он не дрогнет, не станет колебаться.
– Дункан Маккензи мертв, – сказала Вдова из Шеклтона, поспешно уводя воспитанника прочь от суеты в Великом зале. Поначалу он не понял, о чем она говорит. – Послушай, что я тебе скажу, мальчик. Дункан Маккензи мертв. «Маккензи Металз» обезглавлена. Брайс попытается взять все под свой контроль. Вот почему он это сделал.
– Брайс разрушил Павильон Вечного света?
Они ехали в моту, мчались по туннелям, которые приказом на высшем корпоративном уровне очистили от транспорта.
– Мы узнали, что это выстрел из БАЛТРАНа, еще до того, как обломки упали на землю. Брайс хотел, чтобы все выглядело так, будто удар нанесли Воронцовы, но он не настолько умен, как ему кажется, – ведь этот трюк уже использовали один раз с семьей Корта.
– Способ, которым ты победил в одной битве, убьет тебя в следующей, – сказал Дариус.
– Мы должны действовать быстро. Надо сделать так, чтобы ты исполнил свое предназначение.
Леди Сунь кивает Дариусу.
Обратный отсчет.
Точка становится красной. Луна наблюдает за ним.
– Я Дариус Маккензи, последний сын Роберта Маккензи и его истинный наследник. Я претендую на должность исполнительного директора компании «Маккензи Металз».
Леди Сунь улыбается.
Автомотриса «Маккензи Гелиум» замедляет ход, плавно перемещается на запасной путь и останавливается. На обочине путей – ангар техобслуживания ВТО, заваленный толстым слоем реголита, небольшая солнечная решетка, вышка связи и обычная для Луны свалка ненужной техники. В западной части горизонта изгибается Море Островов, в восточной вздымаются северные отроги Апеннин. Больше ничего.
– Совершенно очевидно, – говорит Брайс Маккензи, – что это не Хэдли.
– Ситуация в Хэдли быстро меняется, – говорит Финн Уорн. Брайс ерзает на сиденье. Он не может сидеть спокойно дольше нескольких минут.
– В смысле?
– Нас бы там не приняли.
– Я и не жду, что меня примут с распростертыми объятиями. Я жду, что меня будут уважать.
– Хэдли настроен враждебно. Я не могу подвергать вас напрасной опасности.
– У Хэдли не будет шанса увидеть во мне труса, – брызгая слюной, отвечает Брайс. – Со мной двадцать надежных джакару.
– Дункан выставил на поле против землян двести вооруженных джакару. Никто из них не отдал свое оружие.
Брайс раздраженно откидывается на спинку сиденья, замечает движение на линзе. С трудом наклоняется к иллюминатору автомотрисы и стучит пальцем по стеклу.
– Это еще что?
– Роверы из бригад, которые занимаются добычей гелия в Уоллесе и Море Паров. Мы пересядем в машины и встретимся с отрядами из Моря Дождей и Моря Ясности. Двести двадцать джакару. Закончим все на поверхности, в зеркальном поле.
– Осада? – спрашивает Брайс.
– Осада Хэдли, – отвечает Финн Уорн.
Брайс улыбается. На восточном горизонте поднимаются облака пыли, возвещая о прибытии «Маккензи Гелиум».
– Босс, – Бейли Дэйн, сержант отряда безопасности автомотрисы, зовет из задней кабины. – Новости Гапшапа. Вам надо это увидеть.
Брайс Маккензи презирает сетевые сплетни и болтовню в чатах, но они реагируют быстрее, чем любые другие лунные СМИ. Фейковые новости распространяются быстро. И вот перед ним Дариус Маккензи – волосы начесаны, бледно-желтый галстук заколот булавкой именно там, где надо, – заявляет о правах на «Маккензи Металз». Попугай сраный.
– Тащи меня в этот гребаный ровер! – орет Брайс Маккензи.
Тэди сдвигает в сторону панель, и ее глаза распахиваются.
– Да тут есть бар.
– Конечно, есть. – Денни Маккензи откидывается на спинку кресла и кладет ноги на скамеечку. – Приготовь нам что-нибудь, ладно?
– Чего ты хочешь?
Денни снова поворачивается к изгибу смотрового стекла и северной оконечности Апеннин. Автомотриса чартерная, не эксклюзивный ливрейный транспорт для Драконов, но все равно удобная, быстрая и хорошо оснащена.
– Кислота. Лимона – побольше, чтобы сморщиться. Чтоб слегка проняло. Сладость. Сироп. Ванильный сироп. Его меньше, чем кислоты. Жизнь, она не сахар. Для крепости – джин. Ледяной, конечно. На четыре пальца. Нет, на три. Золотая стружка. Чуток. Перемешать, налить, употребить.
Тэди открывает, печатает, готовит и наливает четыре бокала – для Денни, себя, Джи-Суна и Агнеты, которые прибыли с Денни Маккензи из Байрру-Алту. «Остальные последуют позже. Валет Клинков у вас в долгу. Поняли?» Долг Маккензи. В последнюю очередь в каждый бокал она насыпает щепотку золотой пыли. Та медленно оседает в холодной жидкости. Денни делает глоток и расслабленно откидывается на спинку кресла.
– Зашибись, великолепно. Давно не виделись, любовь моя. Я должен придумать тебе имя. «Экспресс Саншайн». Нет. Хрень нелепая. – Он салютует бокалом, обращаясь к вакууму. – «Возвращение героя»!
Лунотрясения бывают четырех типов: глубокие, ударные, термальные и неглубокие. Последние – самые разрушительные, и волна от них распространяется быстрее всего. Через несколько секунд после того, как из Дворца Вечного света прилетели новости, Меридиан сотрясся от проспектов до Байрру-Алту от толчков, вызванных убийством Дункана Маккензи. Люди в Высоком Городе ощутили их и собрались на своих лестницах и мостках.