Снова улыбнувшись, я вздохнула и повернулась к ожидавшим меня папкам. Работы предстояло - вагон и маленькая тележка. На столе лежали еще три стопки бумаг с разными штемпелями помимо той, что принесла я.
Около получаса у меня ушло на то, чтобы разобраться, по какой схеме проходит отбор заявлений и еще четверть часа - чтобы разобраться в перечне предъявляемых требований к отбору. Благо, шпаргалка висела прямо на стойке, под окошком. На ней имелись три образца печатей: «Одобрить», «Отказать» и третья, красная, - «Срочно». Мне нужно было просматривать заявления. Одни отправлять на доследования, другие, совершенно бредовые и глупые, отправлять в мусор. В смысле, ставить отказано.
Как предусмотрительно предупредил меня Бортос, заявлений со штампом «Срочно» не должно быть за день больше двух. Еще лучше, чтобы их вообще не было, и чтобы заявления обрабатывались в порядке очередности. Темные стражи не могут разбираться с бытовыми вопросами, на это есть городская стража.
- А граждане знают, что они приходят не в городскую стражу, а в подразделение КСР? - спросила я, глядя на длинные очереди в другие окошки.
- Говори тише. Никто не должен знать, - шикнул парнишка и опасливо покосился на стеклянную перегородку. Мне его настороженность была непонятна. Ну, узнает кто - и ладно. Какая разница, какой отдел будет заниматься твоим заявлением? Главное ведь - результат.
- Почему? - недоуменно поинтересовалась я, пробежавшись глазами по заявлению о пропаже коровы. Вот что тут за печать ставить? Я постучала пальцами по столу. Искать корову? Да меня оперативный отдел развеет, стоит им увидеть заявление. Отказать и оставить семью без пропитания - этот вариант сразу отпадает.
Остается, только одобрить. Я поставила печать и положила лист в стопку вместе с другими заявлениями «на досмотр». Пусть дальше Дарел сам разбирается с коровой. Возмещает стоимость или покупает новую. Конечно, он может и на ее розыски отправиться. Представив, как он будет осматривать каждую Буренку в поисках той самой, я хихикнула и достала из стопки бумаг еще несколько похожих заявлений. Улей пчел, перекочевавший от хозяина к соседу получил мое «одобрение». Парочка овец, которые решили прогуляться в лес кишащий зомби тоже удостоились «одобрения».
- Лиа, ты странная и задаешь странные вопросы, - отвлек меня Бортос. Оказывается, он наблюдал за мной. В его голосе звучало подозрение. - Ты не проходила ритуал на верность и не давала клятву?
- Кто бы меня допустил сюда без клятвы? - уклонилась я от ответа и поставила печать «одобрить» на заявлении об урожае, который унесло рекой, сменившей свое русло. Скорее всего, кто-то откопал артефакт, направляющий речку. - Но разве у нас не может быть своего мнения?
- Ты что! Нам нельзя о таком говорить! - отвернулся парень. Но долго Бортос не смог молчать и уже через пару минут повернулся обратно. Понизив голос, он упрекнул: - Думаешь, многие обрадуются, что фактически весь Первозданный Хаос подчиняется Сумеречной Империи?
- Отделение королевской службы расследований есть в каждом королевстве Первозданного Хаоса? - я не смогла скрыть своего удивления.
- Ты точно проходила подготовку? - усомнился парень. Я же сочла это за положительный ответ.
- Проходила, - заверила его. - Ускоренный курс.
- Повезло, - завистливо протянул Бортос и горделиво добавил: - Я провел год в тюрьме Эргастула, оттачивая технику самообладания.
А сам трясется от одного вида начальницы! Тоже мне работничек, разрази меня Бездна! Не походил он на расчетливого стратега с его по-детски щенячьим взглядом и пухлыми щечками, но делиться с ним своими соображениями я не стала. Не стоило конфликтовать с сотрудниками, тем более с теми, которые обладают столь ценной информацией. Хочет верить, что он гений - пусть верит себе на здоровье.
Парень отвернулся к прямоугольному монитору, парившему в нескольких сантиметрах над столом, а я вернулась к просмотру заявлений.
Разобравшись с двумя стопками, я взглянула на огромный циферблат, светившийся на стене Еще пара часов - и я буду свободна. А до этого предстояло просмотреть две стопки заявлений. Если я не хотела задержаться, мне стоило поторопиться.
Пододвинув к себе заявления, я потерла глаза и откинулась на спинку неудобного кресла. Помассировав слегка пальцами виски, я положила перед собой исписанный лист. Мысли разбегались, и я рассеяно осмотрела выстроившийся народ за соседней стойкой. Мой взгляд остановился на старушке. Дребезжащим старческим голосом она требовала вызвать к ней начальника смены городской стражи. Девушка, сидевшая напротив нее, нервно барабанила пальцами по столу и приторно вежливо уверяла, что о результатах проверки заявительницы сообщат ей письменно. Женщина не желала уходить, настаивая на своем. На ее глазах выступили слезы. Трясущейся рукой с зажатым в ней платочком она промокнула глаза.
- Моя соседка следит за мной, а вы не хотите ничего делать! Бюрократы! Я буду жаловаться самому королю Гарродию! - проскрежетала в отчаянии бабулька.
- Тогда заполните бланк заявления, после рассмотрения согласно поправке 2.45 части шестой об административной ответственности КСР ваше обращение будет перенаправлено его величеству Гарродию Мадо, - ровным отлаженным голосом бездушной машины произнесла брюнетка, не скрывая своего превосходства. И тому были причины: она знала, что дальше заявление не пойдет. Возможно, именно я на нем поставлю отказ, потому что дело не входило по описанию в перечень важных задач, а такие дела всегда списывались.
В очереди недовольно зашептались. Стоящий за старушкой невысокий коренастый мужчина подошел ближе к стойке, демонстративно встав сбоку возле нее. Он нарочито вальяжно засунул руку в карман поношенного бледно-бежевого плаща и всем своим видом дал понять, что ей лучше отойти. Прилизанные редкие волосы его давно не знали шампуня, воротник пальто засалился, а возле губы виднелось чернильное пятно. И этот малоприятный тип начал бесцеремонно оттеснять бабульку от окошка. Пробурчав себе под нос что-то про неотесанных троллей, окатив мужчину презрительным взглядом, она отодвинулась, уступив ему место. Криво улыбнувшись, мужчина продемонстрировал ряд неровных темных зубов. Если он рассчитывал своей улыбкой и не особо геройским поступком покорить сидящую напротив него девушку, то напрасно. Как до этого сотрудница разговаривала с бабушкой, так и к нему она обратилась ничего не значащим, равнодушным голосом:
- Ваше заявление?
Мне захотелось понять, в чем заключаются обязанности девушек и я подошла немного ближе.
Мужчина неопределенно хмыкнул и суетливо просунул в узкую прорезь в окошке порядком измятый лист. Отработанным жестом девушка взяла заявление и, быстро пробежавшись по нему глазами, поставила печать.
- Ожидайте. Ответ вам доставит младший сотрудник.
Мужчина приуныл. Он явно ожидал другого к себе отношения.
Положив заявление в общую стопку, девушка нетерпеливо посмотрела за его плечо.
- Как скоро я получу ответ? - сдвинулся немного в сторону заявитель, закрывая собой ей весь вид.
- В течение двух месяцев, - решительно ответила она и поправила на столе печать на подложке.
- Я не могу столько ждать! - глаза мужчины недовольно сузились.
- Как пожелаете, - с сарказмом согласилась с ним сотрудница и ее рука потянулась к высившейся на столе стопке бумаг. - Вам вернуть заявление?
- Оставьте у себя, - с досадой произнес мужчина и, передернув плечами, отошел. Девушка сразу о нем забыла и сразу переключилась на следующего заявителя.
- Никак не пойму, почему каждый из просителей думает, что он особенный? - негромко прозвучало рядом.
Я настолько увлеклась, что не сразу заметила, как старушка подошла ко мне. Она не сводила с меня заинтересованных глаз. Мне понадобилось некоторое время, чтобы убедить себя, что она никакая не шпионка, подосланная Стикарием. Даже на пальцы ее взглянула - не темные ли они на кончиках. Немного сутулая, невысокая, одетая в дорогой костюм, с собранными в пучок волосами и с повязанным на голове шелковым платком, она производила достойное впечатление.
- Наверное, им хочется знать, что есть те, кому не безразличны их проблемы, - ответила дружелюбно, наблюдая за тем, как по ту сторону стоек постепенно редеет очередь.
- Они немногим лучше зомби, - дребезжащим голосом посетовала старушка, досадливо махнув рукой с зажатым исписанным листом в сторону моих коллег за стойками. - По тебе сразу видно, ты - другая.
- Вы слишком добры ко мне, - неохотно согласилась я и улыбнулась. - Вы меня совсем не знаете.
Выцветшие бледно-васильковые глаза старушки вспыхнули обидой, и было в них что-то такое неуловимо знакомое, но что именно - я и сама себе не могла толком объяснить.
- Шепот предупреждал меня, что ты вернешься, а я не верила, - доверительно призналась она, обратившись ко мне по-свойски.
Трясущейся рукой бабулька просунула мне в окошко свое заявление.
- Что за шепот? О чем вы говорите? - опешила я.
Выглядела старушка отстраненной, видимо, мыслями была далеко отсюда. Следующие ее слова лишь это подтвердили.
- Им не заполучить багряное око, - оживилась она. От избытка эмоций дыхание у нее перехватило, старушка закашлялась.
- Вам нехорошо? - забеспокоилась я, когда кашель стал сильнее. - Вызвать целителя?
Я бы выбежала к ней, но выход в зал ожидания в этом отделе не был предусмотрен. Вместо ответа старушка вздрогнула и опасливо покосилась на открывшуюся с уличной стороны дверь. В отделение зашли сгорбленный дедушка и поддерживающая его под руку внучка - моя ровесница. Потерев скрюченными пальцами лоб, бабулька нахмурилась и повернулась обратно ко мне.
- Ничего, конец близок, - охрипшим голосом загадочно пообещала она. Облокотившись одной рукой о стекло, она тяжело вздохнула, явно собираясь с силами. - Им нужен свет, они придут за тобой, солнышко. Вы с тьмой должны отыскать око раньше их.
- Что за тьма? - сердце в груди замерло. Я смотрела на старушку и от ее слов мне становилось не по себе.