Он был очень высок, так что странники с трудом различали в смрадном полумраке его голову, и вместе с тем так широк, что казался почти квадратным. На нем был только фартук из шкуры дракона, волосатое тело было таким же шершавым, как ствол старого дерева, а мускулы извивались под кожей, словно клубки змей. Спутанные черные волосы и борода опускались до пояса, ноги были короткими и кривыми, причем правая казалась короче левой. Кузнец был так горбат, что касался руками земли.
Когда Скафлок и Мананаан вошли в пещеру, гигант повернул в их сторону покрытое шрамами лицо с широким носом и ртом от уха до уха. Под выдающимися вперед надбровными дугами чернели огромные ямы — глаза были вырваны.
Голос йоту на напоминал шум рек, текущих через ад:
— Хо-хо! Триста лет Болверк работал в одиночестве. Теперь нужно расклепать клинок. — Он снял с наковальни то, над чем работал, и бросил в другой конец пещеры. Оно со звоном упало на кучу железяк и разбудило долго не смолкавшее эхо.
Скафлок смело подошел ближе, заглянул в пустые глазницы гиганта и сказал:
— У меня для тебя новая работа, Болверк, хотя она тебе и хорошо знакома.
— Кто ты? — воскликнул йотун. — Я чую запах смертного, в котором много от Страны Чудес. И второго тоже чую. Это полубог, но не принадлежащий ни к Асам, ни к Ванам.
— Он пошарил вокруг себя. — Не нравитесь вы мне оба. Подойдите поближе, чтобы я мог разорвать вас на куски.
— У нас к тебе дело, — заметил Мананаан.
— Какое? — спросил Болверк, наполнив пещеру эхом, смолкающим только в центре земли.
Скафлок сказал:
Разгневанный Ас-Локи
Утомленный неволей,
Жаждет хорошей битвы.
Вот оружие, которым
Он должен владеть:
Прими, Болверк,
Убийцу героев.
Он открыл мешок из волчьей шкуры и бросил к ногам гиганта сломанный меч.
Болверк ощупал клинок.
— Да… — прошептал он. — Я хорошо помню этот меч.
Ко мне пришли низовики — Дирин и Двалин — которым нужно было отковать этот клинок, чтобы одновременно и откупиться от Свафрлама, и отомстить ему. Мы заключили в него лед, смерть и ураган, могучие рунные чары и стремление творить зло. — Он ощерился в усмешке. — Многие воины владели этим мечом, ибо он приносит победу. Сам его вид наносит раны, а лезвие никогда не тупится. Его сталь наполнена ядом, и раны, полученные от него, невозможно вылечить ни лекарством, ни колдовством, ни молитвой. Но на нем лежит проклятье: каждый раз, выходя из ножен, он должен напиться крови и в конце концов приводит к гибели того, кто им владеет.
Он наклонился вперед.
— Вот потому-то, — медленно сказал гигант, — очень давно Тор сломал его, чего не мог сделать никто в Девяти Мирах. С тех пор меч лежал в земле, забытый, но сейчас, если Локи нужно оружие, как ты говоришь, он снова напьется крови.
— Я этого не говорил, — буркнул Скафлок, — но хотел бы, чтобы ты так подумал.
Болверк не услышал его. Устремив пустые глазницы вдаль и погрузившись в раздумья, он гладил сломанный клинок.
— Значит, конец близок, — прошептал он. — Наступает последний вечер мира, когда боги и гиганты, убивая друг друга, опустошат землю. Сурт[21] будет извергать пламя, достающее до неба, солнце почернеет, земля погрузится в море, а звезды упадут. Кончится, кончится моя неволя — слепца, запертого внутри горы, кончится в блеске пламени! Хорошо, смертный, я откую этот меч!
И он взялся за дело. Звон металла наполнил пещеру. Сыпались искры, сопели мехи. Работая, Болверк колдовал, и от этого колдовства содрогались стены. Скафлок и Мананаан укрылись в тоннеле за пещерой.
— Не нравится мне это, и хотел бы я никогда сюда не являться, — сказал морской бог. — Зло просыпается для новой жизни. Никто никогда не называл меня трусом, но я не коснусь этого меча, да и ты тоже, если достаточно умен. Он станет твоей судьбой.
— И что с того? — угрюмо спросил Скафлок.
Послышалось шипение — гигант остужал меч в яде. Отравленные испарения жгли, касаясь голой кожи. Смертоносная песня Болверка гремела в пещерах.
— Не отвергай жизнь из-за несчастной любви, — убеждал Мананаан. — Ты еще молод.
— Все люди смертны, — ответил Скафлок, и на том разговор закончился.
Прошло еще немного времени, и вот гигант позвал их:
— Входите, воины!
Они вошли в кровавое зарево. Болверк держал в руке меч. Клинок сверкал в полумраке, похожий на голубой язык, и казалось, что вдоль его края пляшут язычки огня. Глаза дракона на рукояти блестели как живые, и золото, похоже, горело собственным огнем.
— Возьми его! — крикнул гигант.
Скафлок подхватил меч. Клинок был тяжелым, но юноша почувствовал, что силы его возросли, что он может свободно владеть им. Колдовской меч был так чудесно уравновешен, что сразу стал частью его самого.
Он описал им полукруг и ударил по камню, который тут же развалился пополам. Крича от радости, Скафлок закрутил мечом над головой, и клинок засверкал в темноте, словно летняя молния.
— Эгей! — крикнул Скафлок и пропел:
Продолжается борьба,
Скоро, скоро враг услышит
Песню грозную мечей —
Колдовской клинок готов!
Завывая от голода,
Он рубит железо,
Поет в разбитых черепах
И пьет потоки крови.
Болверк тоже рассмеялся.
— Да, владей им с радостью, — сказал он. — Убивай врагов: богов, гигантов или смертных — это не имеет значения. Меч снова цел, и близок конец света!
Он подал человеку украшенные золотом ножны.
— Лучше спрячь его сейчас, — продолжал он, — и не вынимай, пока не захочешь убивать. — Гигант оскалил зубы.
— Но этот меч старается, чтобы его вынимали в самый неподходящий момент, и в конце концов — не сомневайся! — обратится против тебя.
— Пусть он сначала повалит моих врагов, — буркнул Скафлок, — а что будет потом, меня не волнует…
— Но, может, будет волновать… потом, — вполголоса заметил Мананаан и громко добавил: — Идем, нам нельзя здесь оставаться.
И они ушли, а Болверк стоял у своей наковальни, обратив к ним пустые глазницы.
Выбравшись наружу — пес на цепи съежился, жалобно скуля, — они быстро спустились по леднику, но когда были уже совсем рядом с лодкой, услышали позади грохот и обернулись.
На фоне звезд темнели фигуры трех гигантов, они двигались в их сторону. Забираясь в лодку, Мананаан сказал:
— Думаю, Утгард-Локи каким-то образом узнал о твоей проделке и не хочет, чтобы ты исполнил планы Асов. Нелегко будет покинуть эту страну.
XXIII
Поистине, стоило бы рассказать о войне, которую Мананаан Мак Лир и Скафлок Воспитанник Альвов выдержали в Йотунхейме. Следовало бы упомянуть о борьбе с разъярившейся метелью и неподвижным туманом, с волнами, скалистыми островами, с ледяной кровью и усталостью, настолько сильной, что лишь статуя Фанд, сверкавшая в вечной ночи, придавала им сил. Этот лучший из кораблей был вполне достоин награды позолотой и песней.
Йотуны, пытаясь покончить с пришельцами, наводили множество чар, и непрошеные гости изрядно от них пострадали, но и они владели колдовской силой и отвечали с лихвой, не только защищаясь от магии гигантов, но и вызывая бури, опустошавшие страну вечной ночи, спуская каменные лавины на поселения йотунов.
Впрочем, они никогда не вступали с гигантами в открытую схватку, хотя дважды, встречая одинокого йотуна, они убивали его. Они мужественно дрались с посланными против них морскими и земными чудовищами, не раз с трудом уходили от погони, особенно когда во время непогоды блуждали по округе, и каждый день их мог бы стать темой отдельной повести.
Надо бы рассказать и о том, как напали они на большое имение, чтобы украсть лошадей. Они подожгли его и забрали добычу, из которой кони составляли лишь малую часть. Украденных животных считали в Йотунхейме самыми мелкими из пони, но в мире людей и в Стране Чудес их сочли бы крупнейшими и тяжелейшими жеребцами. Это были черные косматые скакуны с огненными глазами и сердцами демонов. Но они привязались к новым хозяевам и спокойно стояли в лодке, которая с трудом вмещала их. Вдобавок ко всему, они не боялись ни дневного света, ни железа, ни даже меча Скафлока и никогда не уставали.
Не каждый йотун был гигантом, безобразным и ненавистным — ведь некоторые из их рода были богами в Асгарде. Одинокий поселенец мог приветливо встретить незнакомых гостей и не слишком дотошно расспрашивать, чем они занимаются. Многие женщины имели человеческие размеры, встречались и симпатичные и дружелюбно настроенные. Разговорчивому Мананаану понравилась жизнь изгнанника, но Скафлок не взглянул вторично ни на одну из йотунских женщин.
Многое можно еще рассказать: о драконе и его сокровище, об огненной горе, о бездонной пропасти и о мельнице гигантов. Нужно бы упомянуть и о том, как странники ловили рыбу в одной из рек, вытекавших из ада, и что они там поймали. Истории о бесконечной борьбе и о колдунье из Железного Леса, о песне, которую напевало полярное сияние — каждое из этих приключений достойно увековечения и само по себе стало бы отдельной сагой. Но поскольку они не относятся к основной линии нашего повествования, мы оставляем их в хрониках Страны Чудес.
Достаточно сказать, что Скафлок и Мананаан выбрались из Йотунхейма и поплыли на юг, в воды Мидгарда.
— Сколько времени нас не было? — задумался человек.
— Не знаю, — владыка морей втянул в легкие свежий ветер и посмотрел в голубое небо. — А здесь весна. Что ты собираешься делать теперь, когда получил меч и пролил им много крови?
— Постараюсь присоединиться к королю альвов, если он еще жив. — Скафлок угрюмо посмотрел на линию горизонта.
— Высади меня на южном берегу Пролива, и я найду его. И пусть тролли попробуют меня остановить! Мы очистим от них континентальный Эльфхейм, высадимся в Англии и отобьем ее. А потом отправимся на их родину и раздавим это проклятое племя.