И вот в поле зрения появился «Персей» — и это, так или иначе завершало ее приключения. Флагман казался огромным, как луна, ярко сверкали пушки, подобно кристаллическому лесу светились сенсоры. Его окружали корабли-спутники. Глазок индикатора на приборной доске перед Фландри мигнул, и голос в приемнике сказал:
— Мы взяли вас на абордаж. Давайте.
Он включил гравзы. Шлюпка оставила «Роммеля» и попала под контроль «Персея». Переход был коротким, но напряженным для обоих сторон. Как мог Мак-Кормак быть уверен в том, что все это — не уловка, чтобы доставить атомную бомбу на его корабль и взорвать его?
«Никак, — подумал Фландри. — Особенно после того, как я отказался от сопровождающих. Конечно, этот отказ мог быть продиктован страхом оказаться схваченным патрульным судном — и он отчасти был им продиктован — но все равно… Он смелый человек, этот Мак-Кормак. Он неприятен мне до мозга костей, но он смелый человек.»
Лацпорт открылся и поглотил его. Несколько мгновений он сидел, слыша, как шипит нагнетаемый воздух. Открылись клапаны. Он вышел из шлюпки навстречу ожидающим его людям. Их было полдюжины. Они мрачно наблюдали за ним, не хватая его, но и не приветствуя.
Он с интересом оглядел их. Их лица, так же как и его, были отмечены печатью голода и напряжения, но казались более угрюмыми.
— Успокойтесь, — сказал он. — Осмотрите мое судно, если хотите. Там нет никаких ловушек, уверяю вас. Впрочем, не будем зря терять время.
— Сюда… пожалуйста. — Лейтенант, возглавлявший группу, пошел вперед, и шаги его были быстрыми и напряженными. Часть людей осталась для того, чтобы обследовать шлюпку.
Те, кто шли следом за Фландри, были вооружены. Его это не беспокоило. Прежде, чем он сможет уснуть, ему предстояло посмотреть в лицо опасностям куда худшим, чем эта.
Они прошли по металлическим туннелям и углублениям, мимо сотен глаз, в молчании, нарушаемом лишь биением пульса корабля. Наконец они дошли до двери, охраняемой четырьмя часовыми. Переговорив с ними, лейтенант открыл дверь. Он отдал честь и доложил:
— Командор Фландри, сэр.
— Впустите его, — ответил спокойный низкий голос. — Оставьте нас одних, но будьте наготове.
— Слушаюсь, сэр. — Лейтенант отступил в сторону, и Фландри прошел мимо него. Звуконепроницаемая дверь закрылась с мягким шипением.
Молчание тяжелым облаком сгустилось в салоне адмирала. Он состоял из двух кают. Эта, главная, была обставлена очень просто: кресла, стол, диван, простой ковер. Все было светло-серого цвета. Несколько картин и анимаций придавали комнате индивидуальность: семейные портреты, виды родных мест. Такую же роль играли шахматы, а еще — книжная полка, на которой стояли самые разнообразные книги — военные и юридические труды, классика и научные монографии. Одна из внутренних дверей была открыта, и за ней виднелся кабинет, где Мак-Кормак, должно быть, часто и подолгу трудился. «А спальня, конечно, совсем уж аскетическая, — подумал Фландри, — камбузом и баром пользуются редко, а…»
— Приветствую вас, — сказал Мак-Кормак. Он держался прямо, хотя и был изнурен не меньше своих людей; одежда его была очень аккуратной, и знаки отличия ярко сияли на его плечах. Он уже не молод, заметил Фландри: в волосах его седины больше, чем это было видно на фотографиях, и кости на лице выступали резче, и морщин было побольше, а глаза запали так, что нос и подбородок казались крупнее, чем были на самом деле.
— Добрый день, — на мгновение Фландри ощутил благоговение, но тут же прогнал его и вновь сделался холоден.
— Вы могли бы и отдать честь, командор, — спокойно сказал Мак-Кормак.
— Это было бы нарушением устава, — ответил Фландри.
— Вы ведь сложили с себя полномочия.
— Вот как? Что ж… — Мак-Кормак повел рукой. — Может быть, лучше сядем? Не желаете ли что-нибудь съесть?
— Нет, благодарю вас, — ответил Фландри. — У нас нет времени на дипломатию: флот Пикенса обрушится на вас через семьдесят часов.
Мак-Кормак опустился в кресло.
— Мне об этом известно, командор. Вы, знаете ли, задали работу нашим разведчикам. Подобное скопление сил скрыть невозможно. Мы приготовились к бою, мы рады ему. — Он посмотрел на молодого человека и добавил: — Вы заметили, что я обращаюсь к вам по званию. Я, Император всех подданных Земли. После войны я собираюсь даровать амнистию всем, кто действовал против меня. Возможно, даже вам.
Фландри сел напротив него, положил ногу за ногу и улыбнулся.
— Вы откровенны, не так ли?
— Лишь отчаяние побудило вас торговаться, используя мою жену в качестве заложника. — Мак-Кормак сурово сжал губы. Его ярость мгновенно стала явной, хотя голос и не стал громче. — Я презираю тех, кто опускается до таких методов. Неужели вы могли себе представить, что я покину тех, кто мне доверился, чтобы спасти одного человека, пусть и самого дорогого для меня? Сообщите Снелунду и его бандитам, что для них не будет ни мира, ни прощения, пусть даже они убегут на край вселенной. Но и умереть можно по-разному, и если моей Катрин будет причинен вред, люди еще миллион лет будут вспоминать об их конце.
— Я не могу выполнить ваше поручение в точности, — ответил Фландри, — учитывая то, что Снелунд мертв. — Мак-Кормак встал. — То, что мы с Катрин хотим вам сообщить, заключается в следующем: если вы и ваши сторонники примете битву, это будет конец для вас.
Мак-Кормак подался вперед, схватил Фландри за плечи и встряхнул изо всех сил.
— Что все это значит?! — закричал он.
Фландри одним движением вырвался.
— Не нужно хватать меня, Мак-Кормак, — проговорил он.
Теперь они оба стояли — двое высоких мужчин, под стать друг другу. Кулаки Мак-Кормака были сжаты. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Руки Фландри были спокойно опущены, но колени напряжены, и он был готов в любой момент отразить нападение. Так они стояли тридцать безумных секунд.
Мак-Кормак овладел собой, сделал несколько шагов по комнате и вернулся обратно.
— Хорошо, — сказал он придушенным голосом. — Я согласился с вами встретиться, следовательно, должен вас выслушать. Продолжим.
— Так-то лучше. — Фландри снова опустился в кресло и достал сигарету. Внутри у него все еще дрожало, его попеременно бросало то в жар, то в холод. — Дело в том, — продолжал он, — что у Пикенса есть ваш код.
Мак-Кормак так и застыл на месте.
— Имея его, — излишне подробно продолжал Фландри, — он легко рассеет вас на мелкие группы и переловит вас раньше, чем вы сможете убежать. У вас нет времени на перекодирование, и никогда уже не будет. Ваша карта бита, Мак-Кормак.
Он махнул сигаретой.
— Катрин это подтвердит, — добавил он. — Она — свидетельница всего, что произошло. Скоро вы с ней очутитесь с глазу на глаз, и она расскажет вам чистую правду, без какого-либо медикаментозного воздействия. Надеюсь, вам не понадобится никаких психологических тестов, даже если вы не та влюбленная парочка, за которую она вас выдает. Кроме того, после разговора с нею вы можете послать команду для изучения моего центрального компьютера. Она обнаружит ваш код на его записях. Это, конечно, сделает гипердрайв невозможным для меня, но я не возражаю против того, чтобы подождать Пикенса здесь.
Мак-Кормак не сводил взгляда со своего письменного стола.
— Почему она не поднялась на борт вместе с вами? — спросил он.
— Она находится под моей охраной, — ответил Фландри.
— Ей не грозит абсолютно ничего, если только ваши люди не начнут делать глупости… вроде стрельбы по моему судну. Но если я вовремя не покину ваш флагман, моя команда примет соответствующие меры.
«Которые, дорогой Хьюг, вы, конечно, интерпретируете следующим образом: у меня есть достаточно тренированные люди, которые в случае вашего плохого поведения, смогут увести корабль. Подобное заключение вполне естественно, и я намеренно не делал ничего такого, что могло бы увести вас от него. То, что вся моя команда — это Скорбящий, который не сумеет провести даже шлюпку через бассейн, и что приказы, отданные хишу, не имеют никакого отношения к тому, что может случиться… все это вам лучше не знать. Лучше я сообщу вам кое-какие сведения приватного характера.»
Мак-Кормак поднял голову и внимательно всмотрелся в него. Шок, вызванный изумлением, прошел, к адмиралу вернулись его самообладание и разум.
— Она — ваша заложница? — спросил он с каким-то клекотом в горле.
Фландри кивнул, затягиваясь сигаретой. Табак действовал на него успокаивающе.
— Угу. Это долгая история. Катрин расскажет вам большую ее часть. Но главное вот в чем: хотя я и служу Империи, но нахожусь здесь неофициально и без ее ведома.
— Почему?
Пристально глядя на собеседника, Фландри ответил, четко выговаривая каждое слово:
— По ряду причин, включая и ту, что я — друг Катрин. Я — тот, кто отобрал ее у Снелунда. Я взял ее с собой, когда отправился посмотреть, есть ли возможность излечить вас от мании величия. Вы оставили систему Виржила, но один из ваших прелестных варварских корабликов атаковал нас и уничтожил наш корабль. Мы высадились на Дидоне и пешком прошли до Порт-Фридериксена. Там я захватил военное судно, с которого и снял код… то самое, которым теперь командую. Когда я привел его к Ллинатавру, мы с моими людьми сохранили тайну Катрин. Они считают, что космос принадлежит в равной мере и ей. Я завлек на борт судна губернатора Снелунда и держал его за запястья, пока она перерезала ему горло. Мы с вами пошли бы на худшее, но у нас с вами во всем организме благопристойности меньше, чем у нее в одной пряди волос. Она помогла мне избавиться от улик, потому что я намерен вернуться домой. Мы выпихнули его на метеоритную траекторию у внешней планеты. Потом мы направились к Сатану.
Мак-Кормак содрогнулся.
— Вы хотите сказать, что она перешла на вашу сторону… к вам? Неужели вы с ней…
Сигарета Фландри упала, разбрасывая искры. Он вскочил, схватил Мак-Кормака за китель, с внезапно проснувшейся в нем яростной силой зажал в другой руке сопротивляющиеся руки Мак-Кормака, и начал трясти адмирала, крича: