Восставший из ада — страница 13 из 14

1



Рори стоял в прихожей и смотрел на Джулию, его Джулию, на женщину, которой он однажды поклялся, что будет идти с ней по жизни рука об руку, пока смерть не разлучит их. В то время ему казалось, что сдержать эту клятву будет не особенно трудно. Насколько он помнил, он всегда идеализировал ее, возводил на пьедестал, грезил о ней ночами, а дни проводил за сочинением любовных виршей — совершенно диких и нескладных, но посвященных ей. Однако все изменилось, и он, наблюдая за этими изменениями, пришел к выводу, что наихудшие мучения причиняют именно малозначимые, почти неуловимые мелочи. Все чаще наступали моменты, когда он предпочел бы смерть под копытами диких лошадей бесконечным терзаниям из-за подозрений, отравивших его существование в последнее время.

Вот и теперь, когда он глядел на нее, стоявшую у подножия лестницы, ему невообразимо сложно было представить, как счастливо и хорошо они когда-то жили. А сейчас вся их жизнь была отравлена сомнениями, смешана с грязью.

Лишь одно немного утешало его — то, что она выглядит такой встревоженной. Возможно, это означает, что сейчас, сию минуту она признается ему во всех своих прегрешениях, и он, конечно же, простит ее, и, разумеется, сцена эта будет сопровождаться морем слез, бурным раскаянием с ее и пониманием с его стороны.

— Ты что-то кислая сегодня, — осторожно заметил он.

Джулия собралась было что-то сказать, но не решилась, а потом, все-таки набравшись духу, произнесла:

— Мне очень трудно, Рори…

— Трудно что?

Но она, похоже, передумала говорить.

— Что именно трудно? — настаивал, он.

— Мне столько надо тебе объяснить…

Рука ее, заметил он, так крепко вцепилась в перила, что костяшки пальцев даже побелели.

— Я слушаю, — промолвил он. Он все равно будет любить ее, в чем бы она ни призналась. Если, конечно, она будет искренней до конца. — Говори.

— Я думаю, может… может, я лучше покажу тебе кое-что…

И с этими словами она начала подниматься по лестнице. Он последовал за ней.

2

Ветер, подметавший улицу, теплым назвать было нельзя — судя по тому, как прохожие поднимали воротники и опускали лица. Но Керсти не чувствовала холода. Возможно, дело было в невидимом спутнике, защищавшем ее, окутывающем ее жаром, на котором издавна поджаривали грешников? Или же причина крылась в том, что она была слишком напугана и возбуждена, чтобы вообще чувствовать что-либо?

Впрочем, напугана — вряд ли. Страха она не испытывала. Ее обуревали куда более сложные чувства. Она отворила дверь — ту самую дверь, которую некогда открыл брат Рори, — и теперь демоны сопровождали ее. И в конце пути ей будет дарована месть. Она найдет существо, что мучило и разрывало ее душу на части, и заставит его пережить те же ощущения полного отчаяния и беспомощности, которые совсем недавно испытывала сама. И она будет наблюдать за тем, как он корчится в муках. Мало того, будет наслаждаться этим зрелищем. Боль и страдания превратили ее в садистку.

Выйдя на Лодовико-стрит, Керсти обернулась — посмотреть, где же сенобит. Но его не было видно. И несмотря на это, она решительно двинулась к дому. Определенного плана у нее не было; слишком по-разному могли развиваться события, чтобы пытаться как-то предугадать их ход. Взять хотя бы один нюанс: будет ли там Джулия, и если да, то каким образом вовлечена во все это она? Маловероятно, что она лишь невинный наблюдатель. Но возможно и другое: что, если ее поступками руководил страх? Что, если она просто испугалась Фрэнка? Слишком много «что если». Однако через несколько минут она получит ответы на все эти вопросы. Керсти позвонила в дверь и стала ждать.

Дверь открыла Джулия. В руках у нее был кусочек белого кружева.

— Керсти, — сказала она, по-видимому, нисколько не удивившись появлению девушки. — Уже поздно…

А первыми словами Керсти были:

— Где Рори?

Не совсем то, что она собиралась сказать, но этот вопрос вырвался непроизвольно.

— Дома, — спокойно ответила Джулия, словно утешая капризного ребенка. — А что случилось?

— Я бы хотела его видеть, — твердо произнесла Керсти.

— Рори?

— Да.

И она переступила порог, не дожидаясь приглашения. Впрочем, Джулия не возражала, лишь затворила за ней дверь.

Только теперь Керсти ощутила холод. Она стояла в прихожей и вся дрожала.

— Ты выглядишь просто ужасно, — заметила Джулия.

— Я была здесь днем, — выпалила Керсти. — Я видела, что произошло, Джулия. Видела!

— А что, собственно, произошло? — последовал вопрос. Джулия даже бровью не повела.

— Сама знаешь.

— Честное слово, нет.

— Мне надо поговорить с Рори.

— Ну, конечно, почему нет? — пожала плечами Джулия. — Только смотри, будь с ним поосторожнее. Он что-то неважно себя чувствует.

Она провела Керсти в столовую. Рори сидел за столом, в руке — бокал с выпивкой, на столе — бутылка. Рядом на стуле лежало перекинутое через спинку свадебное платье Джулии. Только тут Керсти догадалась, что за кружево держала Джулия в руке — свадебную фату.

Рори выглядел куда хуже, чем она ожидала. На лице его и у корней волос запеклась кровь. Он приветствовал Керсти теплой, но несколько усталой улыбкой.

— Что случилось? — спросила она его.

— Сейчас уже все в порядке, Керсти, все нормально, — ответил он шепотом. — Джулия мне все рассказала… И теперь все о’кей.

— Нет, — мотнула она головой, подозревая, что рассказали ему далеко не все.

— Ты ведь приходила сюда сегодня?

— Да.

— Очень неудачное было выбрано время…

— Но ты… ты же сам просил меня… — Она покосилась на Джулию, стоявшую у дверей, затем снова перевела взгляд на Рори. — И я сделала так, как ты хотел.

— Да, я знаю, знаю. Мне очень жаль, что ты влипла в такую жуткую историю.

— А ты знаешь, что сделал твой братец? — спросила она. — Знаешь, что он сотворил?

— Я знаю достаточно, — коротко ответил Рори. — Но главное — это то, что теперь все кончено.

— Что ты имеешь в виду?

— Я постарался исправить все, что он сделал, и…

— Что значит кошено?

— Он умер, Керсти.

(«.. доставь его нам живым… И тогда, быть может, мы пощадим твою душу…»)

— Умер?

— Мы уничтожили его, я и Джулия. Это оказалось несложно. Он считал, что мне можно доверять. Кровь — не водица, мы родные братья и так далее. Так вот, на деле оказалось иначе. Я не мог допустить, чтобы такой, как он, ходил по земле…

Внутри у Керсти все похолодело, желудок болезненно заныл. Наверное, сенобиты уже вонзили в него свои крючья и скоро начнут вытаскивать из нее внутренности.

— Спасибо тебе большое, Керсти. Ты так рисковала, заходя в дом…

(Она почувствовала чье-то невидимое присутствие у своего плеча. «Давай сюда свою душу», — пробормотало существо.)

— …Я, конечно, пойду в участок и сделаю соответствующее заявление, как только почувствую себя чуть получше. Постараюсь найти способ объяснить им…

— Ты точно убил его? — уточнила она.

— Да.

— Не верю… — покачала головой Керсти.

— Отведи ее наверх, — сказал Рори Джулии. — И покажи.

— Ты действительно хочешь это увидеть? — спросила Джулия.

Кивнув, Керсти последовала за ней.

На лестничной площадке оказалось теплее, чем внизу, а воздух был серым и жирным, словно вода после мытья посуды. Дверь в комнату Фрэнка была распахнута настежь. Тело в обрывках бинтов, лежавшее на голых досках пола, казалось, еще дымилось. Шея была свернута, голова безжизненно свисала на плечо. Кожа была содрана со всего тела — с головы до ног.

Керсти отвернулась, ее затошнило.

— Ну, довольна? — осведомилась Джулия.

Ничего не ответив, Керсти вышла из комнаты и направилась к лестнице. Воздух у ее плеча вдруг обрел подвижность.

(«Ты проиграла», — шепнул ей кто-то на ухо.

«Знаю», — пробормотала она.)

Тут же зазвонил колокол, видимо, оплакивая ее, и совсем рядом послышался шорох крыльев, словно промчалась невидимая стая птиц-падальщиков. Керсти побежала вниз по ступенькам, моля Господа о том, чтобы ее не успели схватить прежде, чем она достигнет двери. Если ей вырвут сердце, пусть хотя бы Рори не станет свидетелем этого ужасного зрелища. Пусть запомнит ее такой, какой она была: сильной, с улыбкой на губах, а не с мольбами.

Позади раздался голос Джулии:

— Куда ты? — Поскольку ответа опять не последовало, она продолжила — Пожалуйста, Керсти, только никому ничего не говори. Мы сами разберемся с этим делом, Рори и я…

Видимо, ее голос привлек Рори, заставил оторваться от выпивки. Он вышел в прихожую. Раны, которые нанес ему Фрэнк, выглядели куда более серьезно, чем показалось Керсти на первый взгляд. Все лицо было в синяках, кожа на шее содрана. Когда она попыталась проскользнуть мимо него, он придержал ее за локоть.

— Джулия права, — кивнул он. — Мы сами сообщим обо всем в полицию, договорились?

Ей хотелось сказать ему так много, но времени уже практически не оставалось. В голове все более громким эхом отдавался звон колокола. Некая ужасная невидимая сила словно бы обмотала ей горло ее же внутренностями и все туже затягивала узел.

— Слишком поздно, — пробормотала Керсти и отстранила его руку.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился он. Она снова направилась к двери. — Керсти, ты куда? Не уходи. Что ты имела в виду под «слишком поздно»?

Тут она не удержалась и обернулась — взглянуть на него еще один, последний раз, надеясь, что он сумеет прочесть все по ее лицу.

— Все в порядке, — мягко проговорил он, все еще пытаясь остановить ее. — Все хорошо, правда. — И он раскрыл объятия. — Ну, иди же к папочке!

Последняя фраза никак не могла принадлежать Рори. Некоторые мальчики, повзрослев, так никогда и не становятся «папочками», сколько бы детей на свет они ни произвели.

Керсти прислонилась к стене, чтобы немного успокоиться.

С ней говорил вовсе не Рори. Это был Фрэнк. Каким-то образом это оказался Фрэнк…

Она попыталась сосредоточиться на этой мысли, сражаясь со все усиливающимся звоном колоколов. Таким громким, что от него, похоже, вот-вот лопнет голова. Рори все еще улыбался, глядя на нее; руки его были протянуты к ней и разведены в стороны. Он продолжал говорить что-то, однако слов она не слышала. Мягкие губы формировали слова, выталкивали наружу, но их тут же заглушал колокольный звон. И Керсти была благодарна ему за это — так было легче не верить собственным словам.

— Я знаю, кто ты, — неожиданно заявила она, не уверенная, слышит он ее или нет, но абсолютно уверенная в истинности сказанного.

Тело Рори — там, наверху, лежит в куче бинтов, которые раньше составляли одеяния Фрэнка. А содранная с Рори кожа перешла брату, и обмен этот скрепила пролитая кровь. Да, именно так оно и было.

Удавка на ее горле стягивалась все туже. До того, как ее заберут, оставались считанные мгновения. В полном отчаянии она обернулась, пытаясь разглядеть в царившем в коридоре полумраке тварь, которая присвоила лицо Рори.

— Это ты… — сказала Керсти.

Лицо улыбнулось, сохраняя по-прежнему невозмутимое выражение.

И тогда Керсти резко кинулась на него. Существо отступило на шаг, застигнутое врасплох, стараясь увернуться от ее броска; движения его были преисполнены ленивой звериной грации. Звон колоколов стал невыносимым, он разрывал ее душу, растирал мозг в прах.

Пребывая на грани безумия, Керсти снова выбросила вперед руку, и на этот раз зверь увернуться не успел. Ее ногти царапнули щеку. Кожа, лишь недавно пересаженная на лицо, сползла, точно кусок шелка. Окровавленная плоть под ней являла собой ужасное зрелище.

Где-то позади вскрикнула Джулия.

И внезапно звон колоколов в голове Керсти прекратился. Теперь колокола звучали в доме, во всем мире.

Лампочки в прихожей вдруг вспыхнули неестественно ярко и тут же погасли, видимо, перегорев от перегрузки. На какое-то мгновение воцарилась полная тьма. И тишина. Единственное, что нарушало ее, — это чье-то хныканье; Керсти сама не знала, чье — может, и ее собственное. А затем внутри стен, под полом словно бы взорвалось множество фейерверков, и воздух в холле затанцевал от их бликов. За какую-то одну секунду прихожая превратилась в скотобойню (стены окрасились пурпурно-алыми потеками); еще за одну — в будуар (голубовато-пепельный; канареечно-желтый); за следующую — в узкий туннель, по которому мчался поезд-призрак: сплошная скорость, вихрь и пламя.

Во время одной особенно сильной вспышки она увидела, что Фрэнк движется к ней; искаженное лицо Рори сползало у него с подбородка. Она увернулась от вытянутой руки и, поднырнув под нее, бросилась в столовую. Дышать стало легче, и она поняла, что сенобиты, очевидно, осознали свою ошибку. Скоро они вмешаются, это несомненно, и положат конец этой путанице личин. Однако она не станет ждать (как прежде думала), пока сенобиты схватят Фрэнка, нет уж, с нее хватит. Лучше она воспользуется черным ходом и убежит из проклятого дома, а они тут пусть разбираются.

Впрочем, ее оптимизму суждена была недолгая жизнь. Ярко пылающие в прихожей фейерверки частично осветили столовую, и в их отблесках Керсти заметила, что комната уже изменилась.

По полу что-то двигалось, похожее на гонимый ветром пепел; стулья подпрыгивали и зависали в воздухе. Пусть Керсти — невинная, чистая душа, но силам, вырвавшимся на свободу, судя по всему, плевать на условности; она чувствовала: стоит ей сделать еще хотя бы один шаг — и произойдет нечто ужасное.

Минутная растерянность, в которой Керсти застыла, позволила Фрэнку настичь ее; он уже протянул руку, но тут пламя в прихожей резко погасло, и под спасительным покровом тьмы Керсти удалось вывернуться из его хватки. Впрочем, передышка оказалась недолгой. Новые оранжево-красные язычки начали разгораться в стенах, и он снова кинулся к ней, одновременно преграждая путь к передней двери, к единственному выходу.

Что же они медлят, почему не забирают его, о господи?! Она ведь привела их к нему, как и обещала, помогла разоблачить его!

Фрэнк распахнул пиджак. За пояс у него был заткнут окровавленный нож, судя по виду, очень острый. Наверное, именно этим лезвием он сдирал кожу с Рори. Фрэнк выхватил нож и наставил на Керсти.

— Отныне и навсегда, — начал он, приближаясь к ней, — чтобы ты запомнила: я — Рори!

Ей ничего не оставалось, кроме как отступить; дверь, а вместе с ней и надежда обрести свободу, сохранить разум удалялась с каждым шагом.

— Поняла? Теперь я — Рори. И никто не должен ничего знать!

Она задела каблуком о нижнюю ступеньку лестницы и в тот же момент внезапно почувствовала, как чьи-то руки, просунувшись сквозь перила, схватили ее и вцепились в волосы. Она извернулась и посмотрела назад. Ну конечно, это была Джулия, ее лицо было абсолютно равнодушно, ни одна эмоция не отражалась на нем. Сильно дернув за волосы, она заставила Керсти откинуть назад голову, подставляя ее шею сверкавшему в руке Фрэнка ножу.

Впрочем, в самый последний момент Керсти удалось схватить Джулию за руку и дернуть изо всех сил. Потеряв равновесие и моментально отпустив свою жертву, Джулия слетела с расположенных выше ступенек и, испустив громкий вопль, повалилась между Фрэнком и Керсти. Однако нож уже быстро двигался вниз, нанося смертельный удар, и остановить его было невозможно — он вошел Джулии в бок по самую рукоятку. Застонав, она покатилась по полу, хватаясь руками за истекающую кровью рану.

Но Фрэнк, похоже, вовсе не заметил этого. Он не спускал с Керсти глаз, в которых горела омерзительная алчность. Отступать было некуда, кроме как на второй этаж. И вот в отсветах фейерверков, продолжающих взрываться в стенах, под бой колоколов, мерно отсчитывающих удары, Керсти принялась карабкаться вверх.

И вдруг поняла, что ее мучитель не последовал за ней. Крики Джулии о помощи наконец привлекли внимание Фрэнка, и он не торопясь направился туда, где она лежала, ровно на полпути между лестницей и входной дверью. Наклонившись, он выдернул из бока Джулии нож. Несчастная пронзительно вскрикнула от боли; он же, словно намереваясь помочь, опустился рядом с ней на колени. В надежде на какое-то утешение она протянула к нему руки, однако вместо этого Фрэнк приподнял ее голову и притянул к себе. Их разделяло всего несколько дюймов, когда Джулия, похоже, догадалась, что намерения ее возлюбленного далеко не благородные. Она приоткрыла рот, собираясь закричать, но он тут же впился в ее губы и начал высасывать из нее кровь. Джулия стала, судорожно биться, пытаясь вырваться, принялась хватать руками воздух. Все напрасно.

Не в силах более выносить это ужасное зрелище, Керсти отвела глаза и поднялась на второй этаж.

Спрятаться там было негде. А бежать… Куда? Разве что выпрыгнуть из окна. Впрочем, Керсти видела, как обошелся Фрэнк со своей любовницей, так что даже прыжок с такой высоты и то будет лучшим выходом. Пусть при падении она переломает все кости, зато лишит это чудовище возможности утолить ею свой голод.

А пожар тем временем, по-видимому, разгорался все сильнее, лестница окуталась вонючим дымом. Керсти спотыкаясь побрела через площадку, двигаясь вслепую, цепляясь за стену пальцами.

Снизу послышались какие-то звуки. Похоже, Фрэнк расправился с Джулией и теперь направлялся к ней, к Керсти.

Да, вот он приблизился к лестнице и, подняв голову, повторил свой любимый призыв:

— Ну, иди же к папочке!

Ей вдруг пришло в голову, что сенобиты, вероятно, наслаждаются зрелищем этой погони и не вступят в дело до тех пор, пока на арене не останется лишь один игрок — Фрэнк. Она же всего-навсего разменная фишка, призванная доставить удовольствие.

— Сволочи… — пробормотала она, от всей души надеясь, что сенобиты слышат ее.

Керсти добралась почти до противоположной стороны площадки. Сразу перед ней была дверь, ведущая в комнату-кладовку. Интересно, есть ли там окно, достаточно большое, чтобы протиснуться в него? Если да, тогда она выпрыгнет, и будь они все прокляты, все до одного — и Бог, и дьявол, и те, что болтаются между! Чтоб им всем пусто было, даже если она упадет и разобьется, по крайней мере смерть будет легкой и быстрой.

Фрэнк снова окликнул ее, уже с лестницы. Керсти повернула ключ в замке, открыла дверь и скользнула в кладовку.

Да, там было окно, шторы отсутствовали, и через стекло в комнату струился волшебно прекрасный лунный свет, озаряя собравшийся тут хлам: старую мебель, какие-то коробки… Керсти пробралась через эти нагромождения к окну. Оно оказалось приоткрытым дюйма на два.

Вцепившись пальцами в раму, Керсти попыталась приподнять ее, но оконный переплет давно прогнил, и сил в ее руках не хватило, чтобы справиться с этой задачей.

Тогда Керсти стала торопливо озираться в поисках какого-нибудь предмета, способного послужить рычагом, а мозг тем временем хладнокровно сосчитал ступени, по которым поднимался ее преследователь, и прикинул, сколько секунд Фрэнку потребуется, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние. Секунд двадцать, не больше, решила она и, сорвав крышку с одной из коробок, обнаружила там., мертвеца — остановившимися, дико расширенными глазами он смотрел прямо на нее. Все тело у трупа было изломано, руки буквально расплющены и перекручены, а ноги поджаты к подбородку. Керсти уже было открыла рот, чтобы завопить от страха, как вдруг услышала за дверью голос Фрэнка.

— Эй, ну где же ты? — окликнул он.

Она быстро зажала ладонью рот, не давая вырваться крику. Ручка двери слегка повернулась, и Керсти, продолжая сдерживать упорно рвущийся наружу крик, стремительно метнулась в сторону и спряталась за спинкой сломанного кресла.

Дверь отворилась. Она услышала дыхание Фрэнка, слегка учащенное, затем раздался скрип половиц. Потом опять заскрипела дверь, открываясь. Щелкнул замок. Тишина.

Керсти досчитала до тринадцати и только после этого осторожно высунулась из своего укрытия. А вдруг Фрэнк все еще в комнате, специально затаился, выжидая, когда она покажется? Но нет, его в комнате не было.

Все это время она не дышала, пытаясь тем самым подавить крик, и теперь у нее началась сильная икота. Первый раз она икнула неожиданно для себя, не успев сдержаться, и ей даже показалось, что этот звук разорвал тишину, точно пистолетный выстрел. Но нет, ее никто не услышал — на площадке и на лестнице было тихо; похоже, Фрэнк куда-то ушел или обыскивает другие комнаты. Возвращаясь к окну, Керсти осторожно обошла картонный гроб, где покоилось тело, и тут икнула во второй раз. Она грубо выругалась, проклиная свой живот, но это мало помогло. Икая, она принялась дергать раму вверх. Напрасный труд, окно и не собиралось поддаваться.

На секунду она было задумалась: а почему бы не разбить стекло, тогда можно будет позвать кого-нибудь на помощь? Но этот замысел был тут же отвергнут. Фрэнк успеет плотно закусить ею, прежде чем соседи протрут свои заспанные глаза. Вместо этого Керсти на цыпочках подкралась к двери, тихонько приоткрыла ее и принялась вглядываться в сгустившийся на площадке мрак. Вроде бы Фрэнка там не было. Тогда Керсти осторожно отворила дверь еще шире и выскользнула на площадку.

Темнота казалась живой, темным бархатом она гладила ее лицо. Шага три удалось сделать без особых происшествий, затем четвертый… Она уже занесла ногу, чтобы сделать пятый шаг — пять, ее счастливое число, — как вдруг тело совершило недопустимую самоубийственную ошибку. Керсти опять икнула, а рука не успела вовремя подняться ко рту и заглушить звук.

И на сей раз Керсти услышали.

— A-а, вот ты где! — промолвила тень, и из спальни выскользнул Фрэнк, преграждая ей путь.

Тело его казалось огромным, оно заполнило всю лестничную площадку, а еще от Фрэнка резко пахло мясом.

Теперь терять уже было нечего, и не успел он сдвинуться с места, как Керсти завопила во всю мощь своих легких. Однако это нисколечки его не смутило. Сверкающее лезвие ножа отделяли от ее кожи считанные дюймы, и Керсти, оказавшись в безвыходном положении, наконец сделала тот самый, пятый шаг, который и привел ее на самый порог комнаты Фрэнка. Недолго думая, Керсти распахнула дверь и влетела в комнату. Он же, радостно покрикивая, устремился за ней.

В этой комнате было окно, причем разбитое ею же всего несколько часов тому назад. Но здесь царила такая непроницаемая темнота, что Керсти на секунду показалось, будто бы ее глаза вдруг ослепли. Не было видно даже мерцания луны, подсказавшего бы ей путь к окну. Но похоже было, что Фрэнк тоже на какое-то время потерял ориентацию. Он окликнул Керсти, и этот зов сопровождал свист ножа, рассекающего воздух. Вперед-назад, вперед-назад. Пытаясь увернуться от этого звука, она отскочила в сторону, но вдруг нога ее запуталась в бинтах, разбросанных по полу, и в следующий миг Керсти, потеряв равновесие, упала. Однако она не ударилась о голые доски, а уперлась руками во что-то мягкое. Труп Рори… Керсти завопила от ужаса.

— Ага, вот ты где! — воскликнул Фрэнк.

Свист ножа резко приблизился, и вот уже лезвие рассекло воздух в нескольких дюймах от ее головы. Но Керсти его уже не слышала. Обеими руками она обхватила лежавшее на полу тело; угроза смерти ровным счетом ничего не значила по сравнению с той болью, которую она испытывала, дотрагиваясь до тела Рори.

— Рори… — простонала она и в глубине души порадовалась тому, что умирает с его именем на устах.

— Вот и молодец, — внезапно донесся голос Фрэнка. — Правильно. Теперь я — Рори…

Неожиданно ею овладел гнев. Да как он смеет называться именем Рори? Это было еще хуже, чем то, что он присвоил себе его кожу. В конце концов, что есть кожа? Обычная шкура — у свиней она имеется, и у змей тоже. Кожа состоит из клеток, которые нарастают и умирают, затем нарастают снова. Но имя?.. Оно сродни заклинанию, которое оживляет людскую память. Нет, ни за что! Она не позволит Фрэнку пользоваться этим именем!

— Рори мертв, — сказала она.

Слова обожгли губы, пробудили от оцепенения. И с этим ощущением явилась мысль.

— Тс-с, детка… — шепнул он ей.

А что, если сенобиты просто выжидают, когда Фрэнк проговорится, назовет свое имя? Тот сенобит, явившийся к ней в больнице, так и сказал: пусть он откроется.

— Ты не Рори, — покачала головой она.

— Но только мы знаем это, только мы с тобой, — последовал ответ. — И никто больше.

— И кто же ты тогда?

— Бедняжка… Совсем потеряла разум. Что ж, это даже неплохо…

— Кто ты на самом деле?

— …Тебе будет легче…

— Кто?

— Тихо, малышка, тихо, — успокоил он и склонился к ней в темноте. Его лицо теперь находилось близко-близко. — Все будет хорошо, все будет просто замечательно…

— Правда?

— Правда. Фрэнк с тобой, маленькая.

— Фрэнк?

— Да. Фрэнк — это я.

С этими словами он занес руку для смертельного удара, но она услышала в темноте свист ножа и увернулась. Секунду спустя вновь раздался звон колоколов, и лампочка под потолком ожила и начала разгораться. В ее неверном мерцающем свете она различила фигуру Фрэнка, стоящего на коленях рядом с телом брата, из ягодицы мертвеца торчала рукоятка ножа. Фрэнк выдернул нож и перевел взгляд на нее.

Последовал еще один звучный удар колокола, и Фрэнк, поднявшись, уже готов был опять наброситься на нее, как вдруг его остановил какой-то голос.

Окликнул его по имени, мягко, но настойчиво, так отзывают ребенка от игры.

— Фрэнк…

Лицо его вытянулось, выражая замешательство, которое буквально сразу же сменилось страхом.

Очень медленно Фрэнк повернул голову — взглянуть на того, кто его позвал. Это был сенобит, крюки, впившиеся в его тело, ярко сверкали. За сенобитом Керсти различила еще три фигуры с изуродованными до неузнаваемости телами и лицами.

Фрэнк обернулся обратно к Керсти.

— Твоя работа?! — взвизгнул он.

Она кивнула.

— Уходи отсюда, — произнес один из пришельцев. — Теперь происходящее здесь тебя не касается.

— Сука! — выкрикнул Фрэнк. — Ведьма! Проклятая, лживая блядь!

Яростные вопли преследовали ее на всем пути к двери. Вот уже ее пальцы коснулись ручки — и тут Керсти почувствовала, что Фрэнк догоняет ее, и, обернувшись, увидела, что их разделяет меньше фута, а лезвие ножа застыло в каком-то волоске от ее тела. Однако, как Фрэнк ни пытался, он не мог вонзить в нее свой нож.

И тут в его руки, ноги, лицо глубоко впились крючья. Фрэнк словно бы завис в воздухе, удерживаемый этими крючками и цепями. Он принялся вырываться, но с мягким чмокающим звуком зазубренные крючья все глубже впивались в его плоть. Рот Фрэнка исказился в беззвучном крике, кожа на его шее и груди лопнула и начала расходиться.

Нож выпал из его обессилевших пальцев. Фрэнк испустил последнее невнятное проклятие в ее адрес, и тело его содрогнулось, забилось в конвульсиях, не в силах больше сопротивляться воле сенобитов. Дюйм за дюймом Фрэнка подтаскивали все ближе к середине комнаты.

— Иди, — приказал ей один из сенобитов.

Голос доносился откуда-то от окна, а сами сенобиты растворились в кровавом тумане, внезапно опустившемся на комнату. Последовав этому совету, Керсти отворила дверь. Из-за ее спины продолжали доноситься отчаянные вопли Фрэнка.

И не успела она шагнуть на лестничную площадку, как с потолка вдруг посыпалась штукатурка. Дом от фундамента до крыши весь заходил ходуном и громко застонал. Похоже, надо было спешить — какие бы демоны ни явились сюда, они явно вознамерились разнести весь дом.

Однако Керсти все-таки не удержалась и обернулась, чтобы бросить еще один, последний взгляд на Фрэнка — и убедиться, что он навсегда останется там, в комнате.

А Фрэнк тем временем переживал все новые и новые мучения: в теле его торчало не меньше дюжины крючьев, и глубокие раны ширились прямо на глазах. Распластанный в беспощадном свете одинокой лампочки, он познал неимоверные, предельные страдания, после чего ему показали, что и за этими пределами тоже живет боль. Рот Фрэнка испускал непрерывный, отчаянный, звериный визг, который непременно вызвал бы у нее сострадание, не знай Керсти, кто именно так кричит.

И вдруг крики оборвались. Настала тишина. Из последних сил Фрэнк приподнял свисавшую на одно плечо голову и взглянул ей прямо в лицо. И не было в этом взоре ни злобы, ни страдания. Глаза сверкали, точно драгоценные камни, вплавленные в гниль и прах.

В ответ на этот акт неповиновения цепи, держащие Фрэнка, натянулись еще туже, однако на сей раз сенобитам не удалось выдавить из него ни крика, ни стона. Вместо этого Фрэнк высунул язык и, не сводя глаз с Керсти, провел им по окровавленным зубам в гримасе откровенной и наглой похотливости.

А затем его разорвало на части.

Ноги отделились от туловища, голова — от плеч, кости рассыпались на осколки, а жилы лопнули, выбросив в воздух облако красноватого пара. И едва Керсти успела захлопнуть дверь, как о доски изнутри глухо ударился какой-то предмет. Голова Фрэнка, догадалась она.

Керсти спотыкаясь бежала вниз по ступеням. Из стен доносился волчий вой, колокола беспорядочно звонили, а воздух заполонили призраки неких жутких птиц, чьи крылья были сшиты вместе.

Оказавшись внизу, Керсти бросилась к входной двери и уже почти дотянулась до ручки, до желанной свободы оставался какой-то ярд, но вдруг она услышала, как кто-то окликнул ее по имени.

Это была Джулия. По полу тянулся широкий кровавый след — начинался он с того места, где Фрэнк бросил ее, и уводил в столовую.

— Керсти… — снова позвала Джулия.

Голос звучал так жалобно, что девушка не могла не откликнуться на этот зов. Керсти шагнула в столовую.

Мебель почернела и дымилась, ковер превратился в вонючую кучу пепла. И там, в центре всего этого опустошения, сидела… невеста. Благодаря какому-то непостижимому усилию воли Джулии удалось надеть свадебное платье и укрепить на голове фату. Сейчас она гордо восседала посреди обломков в своем измазанном пеплом свадебном наряде и, казалось, не замечала всего того, что творится вокруг. Джулия выглядела как никогда прекрасной, ее красота особенно подчеркивалась окружающим ее ужасом.

— Помоги мне, — простонала она, и только тут Керсти поняла, что голос исходит вовсе не из-под кружева фаты, но с колен невесты.

Складки пышного платья раздвинулись и явили голову Джулии. Голова покоилась на подушечке из алого шелка, обрамленная волной золотисто-каштановых волос. Но как же она говорит? Ведь она лишена тела, лишена легких… И все же голова говорила.

— Керсти… — еще раз умоляюще промолвила голова.

После чего вздохнула и принялась перекатываться слева направо, словно сокрушаясь о чем-то.

Керсти могла бы помочь прекратить эти мучения — схватить голову Джулии с подушки, швырнуть ее о стену, раздавить чем-нибудь, но тут фата невесты дрогнула и начала подниматься, словно управляемая невидимыми пальцами. Под ней замерцал свет, он разгорался все ярче, еще ярче, а затем раздался голос.

— Я — Инженер… — выдохнул он.

И замолк. Ни слова больше.

После чего складки фаты поднялись еще выше, и скрытая под ними голова (или это было что-то другое?) превратилась в сплошной сверкающий шар, яркий, как солнце.

Керсти не стала ждать, когда лучи этого миниатюрного светила ослепят ее. Она бросилась обратно в прихожую — тени птиц уже почти обрели реальность, волчий вой сводил с ума — и вылетела из двери в тот самый момент, когда потолок в холле уже начал рушиться.

Ее встретила ночь — ясная, чистая тьма. Керсти вдыхала ее жадными глотками. Второй раз она убегает из этого дома, не дай бог, чтобы такое случилось в третий, тогда ее рассудок точно не выдержит.

На углу Лодовико-стрит она обернулась. Дом не сдался под напором сил, раздирающих его изнутри. Он высился неподвижный и тихий, словно могила. Нет, куда тише, чем могила.

Она снова отвернулась, направляясь прочь, и в тот же самый миг столкнулась с кем-то. От неожиданности она громко вскрикнула, но прохожий, испуганно съежившись, уже спешил куда-то в сероватую дымку, предвещавшую наступление утра. Дрожащая тень почти слилась с предрассветным туманом, как прохожий вдруг обернулся, и голова его вспыхнула белым конусом пламени, рассеивая царивший кругом полумрак. Это был Инженер. Керсти даже не успела отреагировать, закрыть глаза — буквально в ту же секунду Инженер исчез, оставив на сетчатке ее глаза сверкающий отпечаток.

И лишь пару мгновений спустя ей стала ясна цель этого столкновения. Он передал ей шкатулку Лемаршана, которая теперь и покоилась у нее в руке.

Поверхность шкатулки снова выглядела неприступно цельной и гладкой, отполированной до зеркального блеска. И хотя Керсти не стала слишком тщательно ее рассматривать, почему-то она была уверена, что кровь, послужившая ей ключом к разгадке головоломки, бесследно исчезла. Очередному исследователю придется путешествовать по граням шкатулки без карты. И очевидно, пока такой путешественник не появится, именно ей, Керсти, было назначено стать хранителем Конфигурации Лемаршана.

Керсти перевернула коробочку в руке. На какую-то долю секунды ей показалось, что в зеркально отполированной поверхности отражаются призрачные лица — Джулии, затем Фрэнка. Она тут же перевернула коробочку еще раз, надеясь, что, быть может, ей удастся увидеть Рори. Но нет, где бы он сейчас ни находился, в шкатулке его не было. Возможно, существуют другие головоломки, готовые при разгадке подсказать место его пребывания. Какой-нибудь кроссворд, чье решение поможет отпереть калитку, ведущую в райский сад, или же картинка-загадка, составив которую проникнешь в Страну Чудес.

Что ж, она будет ждать и следить, как всегда. Всю свою жизнь она ждала в надежде, что когда-нибудь однажды такая вот картинка попадет к ней в руки. Но если этого и не случится, она не станет слишком огорчаться, ибо, наверное, ни разум, ни даже время не способны раскрыть секрет исцеления разбитых сердец.

Скоро в издательстве «ЭКСМО» впервые на русском языке выходит новый роман Клайва Баркера