Кирсти уперлась пятками в лестницу, и тут неожиданно сверху, сквозь перила, чьи-то руки схватили ее за волосы. Кирсти оглянулась. Разумеется, это была Джулия – вытянувшееся лицо поглощено страстью. Она задрала голову Кирсти, открыв шею, пока нож Фрэнка мерцал во мраке.
В последний момент Кирсти ухватила Джулию за руку, дернув с третьей или четвертой ступеньки, на которой та расположилась. Потеряв равновесие и отпустив свою жертву, Джулия вскрикнула и упала, ее тело попало между Кирсти и ударом Фрэнка. Лезвие оказалось слишком близко; оно вошло в бок Джулии по самую рукоятку. Женщина застонала и, шатаясь, сделала несколько шагов по прихожей.
Фрэнк, казалось, едва обратил на нее внимание. Он не сводил глаз с Кирсти, и они сверкали от ужасающего возбуждения. Ей не осталось иного пути, кроме как бежать вверх. Все еще взрывались фейерверки, звенели колокола, но она начала подниматься по лестнице.
Мучитель бросился за ней не сразу. Его отвлекли крики Джулии, звавшей на помощь, та лежала на полпути между лестницей и входной дверью. Он вытащил нож из ее тела. Она закричала от боли, а он, словно желая помочь, присел на колени рядом с ней. Джулия потянулась к нему, ища нежности. Фрэнк же, подложив ей руку под затылок, приподнял ее голову к себе. Когда их лица разделяли лишь несколько дюймов, Джулия поняла, что намерения Фрэнка далеки от достойных. Она раскрыла рот, но он оборвал ее крик поцелуем, впился в нее и начал кормиться. Она била ногами, размахивала руками со скрюченными пальцами. Все напрасно.
Оторвав взгляд от этой мерзости, Кирсти взобралась на второй этаж.
Там было негде прятаться, конечно, да и сбежать не получалось, если только не выпрыгнуть в окно. Но увидев тот холодный прием, который Фрэнк оказал собственной любовнице, выпрыгнуть явно было предпочтительнее. При падении Кирсти могла сломать себе все кости, но так она хоть лишит монстра пищи.
Фейерверки, кажется, угасали; площадка погрузилась в дымную тьму. Кирсти скорее спотыкалась, чем шла, кончиками пальцев ведя по стене.
Было слышно, как внизу снова задвигался Фрэнк. С Джулией он покончил.
Поднимаясь по лестнице, он снова затянул свое кровосмесительное предложение:
– Иди к папочке.
Кирсти вдруг подумала, что скорее всего сенобиты с радостью наблюдают за этой погоней и не станут ничего предпринимать, пока на сцене не останется лишь один игрок: Фрэнк. Кирсти была платой за их удовольствие.
– Ублюдки… – выдохнула она, надеясь, что они услышат.
Она уже добралась до конца коридора. Впереди была только мусорная комната. Есть ли там внутри достаточно большое окно, чтобы в него можно было вылезти? Если так, Кирсти решила прыгать – и будь они все прокляты! Бог, дьявол и все, что между ними, она их проклянет, когда будет падать, надеясь, что бетон разберется с ней быстро.
Фрэнк снова окликнул ее, уже добравшись до конца первой лестницы. Кирсти повернула ключ в замке, открыла дверь и проскользнула внутрь мусорной комнаты.
Да, там было окно. Без занавесок, внутрь падали лунные лучи непристойной красоты, освещая хаос из мебели и коробок. Она пробралась сквозь него к окну. То было приоткрыто на дюйм или два, впуская воздух внутрь. Кирсти просунула пальцы под раму, попыталась поднять ее, чтобы выбраться, но та прогнила, а руки у Кирсти были слабыми.
Она быстро принялась искать какой-нибудь рычаг, а часть ее разума холодно подсчитывала число ступенек, которое преследователю понадобиться, чтобы преодолеть лестничную клетку. Меньше двадцати, пришла она к выводу, и стянула простыню с сундука, только чтобы найти внутри мертвеца, уставившегося на нее широко открытыми глазами. Он был изломан в десятке мест, руки разбиты и загнуты назад, ноги подступали к подбородку. Кирсти чуть не вскрикнула, но тут услышала за дверью Фрэнка.
– Где ты? – спросил он.
Она зажала ладонью рот, чтобы наружу не вырвался вопль отвращения. Ручка двери начала поворачиваться. Кирсти спряталась за опрокинутым креслом и затихла.
Дверь распахнулась. Послышалось дыхание Фрэнка, слегка затрудненное, потом глухой стук шагов по половицам. Затем дверь закрылась. Щелкнул замок. Наступила тишина.
Кирсти досчитала до тринадцати, украдкой выглянула из укрытия, ожидая, что Фрэнк все еще стоит внутри, ждет, когда она себя выдаст. Но нет, он ушел.
Сглотнув рвущийся наружу крик, Кирсти получила неприятный побочный эффект: икоту. В первый раз Кирсти икнула настолько неожиданно, что даже не успела ничего с этим сделать, и звук показался ей подобным выстрелу из ружья. Но шагов на лестничной площадке не было. Фрэнк, казалось, ушел куда-то дальше. Вернувшись к окну, обогнув сундук, превратившийся в гроб, она икнула во второй раз. Тихо выбранила собственный желудок, но тщетно. Третий и четвертый пришли быстро, пока Кирсти открывала окно. Эта попытка также оказалась бесплодной: рама не поддавалась.
На секунду Кирсти подумала, не разбить ли ей стекло, позвать на помощь, но быстро отбросила эту идею. Фрэнк выест ей глаза еще до того, как соседи проснутся. Она вернулась к двери и чуть-чуть приоткрыла ее. Глаза привыкли к темноте, и насколько могла сказать Кирсти, Фрэнка нигде не было. Она осторожно открыла дверь чуть шире и снова вышла на площадку.
Мрак казался живым; душил ее своими темными поцелуями. Кирсти сделала три шага, ничего не произошло. Потом четвертый. И на пятом (ее счастливое число) тело решило покончить жизнь самоубийством. Кирсти икнула, рука слишком поздно метнулась ко рту, звук вырвался наружу.
И в этот раз его услышали.
– Вот ты где, – сказала тень, и Фрэнк выскользнул из спальни, загораживая Кирсти дорогу. Поев, он увеличился – казалось, заполнил собой всю площадку – от него несло мясом.
Терять было ничего, и когда он кинулся на нее, Кирсти закричала во все горло. Ей было не стыдно за свой ужас. Плоть и лезвие разделяли буквально дюймы, но она метнулась в сторону и увидела, что уже поравнялась с комнатой Фрэнка. Ввалилась в открытую дверь. Фрэнк ринулся за ней сразу, ликуя от радости.
В этой комнате точно было окно, об этом Кирсти прекрасно знала: она разбила его всего лишь несколько часов назад. Но внутри царила такая тьма, словно ей завязали глаза, даже отблеска луны не пробивалось сюда, зрению было не за что зацепиться. Казалось, Фрэнк тоже растерялся. Его выдал голос: оклик сопровождался свистом ножа, рассекающего воздух. Вверх-вниз, вверх-вниз. Отступая прочь от звука, Кирсти споткнулась о путаницу бинтов на полу и повалилась на пол. Но она тяжело упала не на голые доски, а на скользкий труп Рори. Из-за него не смогла сдержать крик ужаса.
– Вот ты где, – сказал Фрэнк. Звук от рассекаемого воздуха приблизился, нож, судя по всему, находился буквально в дюймах от головы Кирсти. Но она не слышала его. Обняла тело под собой, и подступающая смерть казалось ничем по сравнению с той болью, которую Кирсти испытывала, ощупывая его.
– Рори, – простонала она, радуясь, что умрет с этим именем на губах.
– Все так, – сказал Фрэнк. – Рори.
И почему-то кража имени показалось Кирсти такой же непростительной, как похищение кожи; или так ей говорила скорбь. Кожа – это ничто. У свиней есть кожа; и у змей. Она сплетена из мертвых клеток: их отбрасывали, растили, снова отбрасывали. Но имя? Оно было заклинанием, призывающим воспоминания. И Кирсти не позволит Фрэнку присвоить его.
– Рори умер, – сказала она. Слова обожгли ее, и с ними в голову закралась призрачная мысль…
– Тише, детка…
…о том, что сенобиты ждут, пока Фрэнк не назовет себя. Разве гость в госпитале не говорил что-то о признании?
– Ты не Рори…
– Мы об этом знаем, – последовал ответ, – но больше никто…
– Тогда кто ты?
– Бедняжка. Уже совсем обезумела, да? Это даже хорошо…
– Кто ты?
– …так безопаснее.
– Кто?
– Тише, детка, – сказал он, склонившись к ней во тьме. Его лицо было совсем рядом. – Все пройдет как по маслу.
– Да?
– Да. Фрэнк с тобой, крошка.
– Фрэнк?
– Именно. Я – Фрэнк.
И с этими словами он нанес смертельный удар, но она услышала звук от движения, и увернулась от его благословения. Секунду спустя вновь забил колокол, а голая лампочка посередине комнаты замерцала, оживая. Кирсти увидела Фрэнка рядом со своим братом, нож погрузился в ягодицу мертвеца. Убийца вытаскивал лезвие из раны, но уже смотрел на жертву.
Еще мгновение, Фрэнк вскочил на ноги и уже хотел броситься на Кирсти… если бы не голос.
Тот произнес его имя, спокойно, словно звал ребенка поиграть.
– Фрэнк.
Его лицо «опало», второй раз за ночь. По нему сначала скользнуло удивление, а сразу за ним – ужас.
Он медленно повернул голову, чтобы посмотреть на говорящего. Это был сенобит, его крючки искрились. Позади него появилось еще три фигуры, чья анатомия походила на каталог увечий.
Фрэнк взглянул на Кирсти:
– Это ты сделала.
Та кивнула.
– Уходите отсюда, – сказал один из прибывших. – Теперь это не ваше дело.
– Шлюха! – завизжал Фрэнк. – Сука! Хитрая ебаная сука!
Буря ярости докатилась до нее, когда Кирсти уже была у двери. Схватив дверную ручку, она услышала, как Фрэнк бросился к ней, и повернулась: монстр находился буквально в футе от нее, нож замер в волоске от тела Кирсти. Фрэнк застыл, не мог сдвинуться даже на миллиметр.
В него впились крючки, в плоть рук и ног, вонзились, свернувшись, в лицо. К крючкам были прикреплены натянутые цепи, которые крепко держали сенобиты. Слышался тихий звук: Фрэнк сопротивлялся, и зазубрины рассекали мускулы. Его рот широко растащило, кожа на шее и груди уже вскрылась.
Нож выпал из пальцев. Фрэнк в последний раз неразборчиво выругатался, тело вздрогнуло, когда Фрэнк проиграл битву с теми, кто пришел забрать его. Дюйм за дюймом его подтаскивали на середину комнаты.
– Идите, – раздался голос одного из сенобитов. Кирсти уже не видела их из-за воздуха, красного от крови. Приняв приглашение, она открыла дверь, а Фрэнк за ее спиной начал кричать.