Звали мужчину Виталий Гаджинюк.
Когда за Куксиковым закрылась дверь и тот устало прислонился к косяку, Гаджинюк, улыбаясь и при этом покручивая ус, произнес:
– Браво, герой!
В следующий момент он резко поднялся, подошел к Куксикову и, нежно обняв за талию, заглянул ему в глаза своим прозрачным и бесцветным взглядом.
– Это по-настоящему здорово! Ты прошиб эту стену, и теперь можно с уверенностью говорить, что в городе есть человек, который может и умеет писать мюзиклы.
Гаджинюк прижался к Куксикову и уже более интимно заговорил:
– Ну что, мой славненький, ты заслужил еще одно представление. Я с нетерпением жду, когда твой большой шалун, раздвинув занавес моей маленькой сцены, устроит там еще одно образцово-показательное шоу, от которого мы оба получим по-настоящему творческое наслаждение.
Гаджинюк плавными, но настырными движениями потерся своими гениталиями о бедро Куксикова. Дмитрий, отстранившись от дверного косяка, устало обнял своего низкорослого приятеля, при этом почти повиснув на нем.
Виталик, уткнувшись своим остреньким, словно клюв воробья, носом в грудь Дмитрия, вынужден был обхватить Куксикова обеими руками, чтобы оба не упали.
– Я очень устал, Виталик, – проканючил Куксиков, – у меня совершенно нет сил, меня нужно простимулировать.
– Ты говоришь о минетике? – просюсюкал Гаджинюк.
– Нет, – резко отстранился Куксиков, – ты обещал мне сегодня принести «герочку».
Гаджинюк с улыбкой посмотрел на Куксикова, по-прежнему держась за его талию.
– Но, пупсик… – начал было он.
– Я ничего не хочу слышать! – неожиданно вспылил Куксиков и, оттолкнув Гаджинюка, прошагал по гримерке и уселся в кресло перед трюмо. – Ты же знаешь, что после любого представления я энергетически весь истощен и мне необходима подпитка, мне необходима релаксация. Поэтому я и прошу тебя приносить мне порошок после спектакля. Я дал тебе денег на зелье, и ты обещал мне его принести.
– Так я и принес, – спокойно ответил Виталий и, засунув руку в карман, вытащил оттуда маленький заполненный шприц, который он элегантно зажал между указательным и средним пальцами.
– Ну, наконец-то, – облегченно вздохнул Куксиков, – ты всегда любишь меня помучить.
Куксиков, взяв из рук Виталия шприц, принялся нетерпеливо закатывать вверх рукав своей рубашки, обнажая исколотые вены.
Вогнав иглу под кожу, Дмитрий уже собирался надавить на поршень и блаженно закатил глаза.
В этот момент в дверь постучали и из коридора послышался голос Потапова:
– Дмитрий, это Сергей Потапов, я хотел бы с тобой переговорить.
Куксиков мгновенно вскочил, поправляя рубашку. Он схватил лежащую на трюмо свежую газетку и аккуратно прикрыл ею шприц.
– Какой еще Потапов? – шепотом заинтересованно переспросил Виталик.
– Это спонсор нашего театра. Зайди за перегородку, я не хочу, чтобы он видел тебя, у нас будет небольшой деловой разговор по поводу дальнейшего финансирования, – шепотом произнес Куксиков.
– Так это он платит тебе деньги?
– Да, да… Ну иди же, скорее спрячься и сиди там, не высовываясь.
Гаджинюк спрятался за перегородку, а Куксиков, подойдя к двери, решительно распахнул ее.
– Извини, я переодевался.
– Ты что, носки переодевал? – спросил вошедший Потапов, хмуро оглядывая Дмитрия. – Все остальная одежда на тебе как будто та же.
Следом за Потаповым в гримерную вошла Валерия и, оглянувшись по сторонам, заметила:
– У вас здесь, Дмитрий, не очень-то уютно. Вам, наверное, тяжело готовиться в такой обстановке к спектаклю?
– Ой, не говорите, Лерочка, здесь ужасные, ужасные условия, надеюсь, что скоро наш театр переедет из этого здания.
Куксиков посмотрел на Потапова и добавил:
– Если, конечно, наш главный спонсор снимет нам другое, более удобное для творчества помещение… Кстати, о творчестве, теперь-то ты можешь выразить свое мнение о нашем спектакле.
– Честно говоря, сложно сказать что-либо определенное, – замялся Потапов.
– Как? – встрепенулся Куксиков. – Тебе что, не понравилось, как мы поем?
– Да нет, – пожал плечами Потапов, – голоса у вас очень хорошие.
– А как тебе моя музыка?
– Тоже неплохо, – размышляя, произнес Потапов.
– Ну, а общее-то впечатление каково? – продолжал настаивать Дмитрий.
Потапов усмехнулся и, взглянув Куксикову в глаза, ответил:
– Общее впечатление, Митя, будет таковым – откровенная лажа, начиная с текстов, которые ты накропал вместе со своим автором, неким Алексовым, – при этих словах Потапов заглянул в программку, которую держал в руке, – и кончая режиссурой… Откровенно говоря, Митя, по-моему, режиссер из тебя никакой. Впрочем, это, конечно, мое личное мнение… Думаю, что, если мы продолжим наше сотрудничество, нам придется подыскать не только профессиональных режиссеров, но и опытного менеджера, который бы более рационально расходовал спонсорские деньги.
Куксиков выслушал Потапова, глядя на него слегка затуманенными, грустными глазами.
– Да-а, – печально протянул он, захлопав длинными ресницами, – жаль, конечно, что тебе не понравилось.
– Но выбор в конечном счете за тобой, – резюмировал Потапов.
– Хорошо, Сергей, – неожиданно встрепенулся Куксиков, – я согласен обсудить твои условия… Кстати, для этого есть хороший повод, сегодня вечером мы отмечаем нашу премьеру в маленьком ресторанчике, будут только свои люди, все, кто работал над спектаклем. Я хочу, чтобы и ты пришел, мы посидим, поговорим… выпьем.
В ответ Потапов покачал головой:
– Извини, Митя, я взял несколько дней отпуска и сегодня уже уезжаю из города.
– Да-а? – снова печально протянул Куксиков. – А я думал, мы посидим, поговорим…
Тут неожиданно в разговор вмешалась Валерия, она взяла Потапова за руку и, обращаясь к Куксикову, произнесла:
– Извините, Дмитрий, сегодня встретиться вряд ли возможно. Но вы не огорчайтесь, мы будем отдыхать в загородном доме Сергея в деревне Каменка, так что, если хотите, сами приезжайте к нам. Я думаю, что на лоне природы, отдохнув, Сергей Владимирович будет более мягкосердечен и расположен к компромиссам.
Потапов с иронической улыбкой на лице перевел взгляд с Куксикова на Стрижакову.
– Дорогая моя, ты, видимо, недооцениваешь широту и размах Дмитрия Евгеньевича. Если уж он посидит сегодня вечером в ресторане, поговорит и тем более выпьет, то это значит, что свежий вид и здравую память он обретет снова дня через два, а то и три. Как раз к этому времени мы успеем вернуться из отпуска… К тому же этот разговор вполне может и подождать.
Потапов протянул Куксикову руку, которую тот вяло пожал.
– Ну что же, Дмитрий, нам пора, дня через три позвони мне.
– Хорошо, – хлопнул ресницами Куксиков, печальным взглядом провожая Потапова и Стрижакову.
Но неожиданно он оживился и воскликнул:
– Сергей!..
Потапов остановился и оглянулся. Куксиков, подойдя к нему, несколько секунд смущенно переминался с ноги на ногу, а затем произнес:
– Сережа… У меня к тебе есть маленькая просьба… Ты не мог бы… Э-э… Ну, в общем…
– Сколько? – устало вздохнув, спросил Потапов, доставая из кармана пиджака бумажник.
– Э-э…
Сергей достал из бумажника несколько купюр и, протянув их Куксикову, сказал холодным тоном:
– Надеюсь, этого хватит… И не пропей их все в одиночку, угости и своих актеров.
– Большое спасибо тебе, Сережа, – мило улыбаясь, ответил Дмитрий, быстро пряча деньги в карман брюк.
Когда за Потаповым закрылась дверь, Куксиков вялой походкой подошел к креслу и обессиленно плюхнулся в него.
– Какая сука, – выдохнул он без всяких эмоций.
Из-за ширмы выглянула хитрая мордашка Виталика.
– Что, денег больше не даст? – спросил он живо.
– Не знаю, – пожал плечами Куксиков, – вообще-то, Серега нормальный парень, я его еще по университету знаю, он уже тогда был серьезным и видным мужчиной. Думаю, что мы с ним как-нибудь договоримся… Но все же, какая сука. Сказать, что я плохой режиссер.
Куксиков закрыл глаза и, запрокинув голову, коснулся затылком спинки кресла.
– Виталик, я очень устал, – умирающим голосом произнес Куксиков, – пожалуйста, сделай мне… хорошо.
Виталик подошел к креслу и, уперевшись в коленки Куксикова, томным голосом спросил:
– Ты хочешь, чтобы сегодня поактивничал я?
– Нет, я хочу не это, – едва слышно прошептал Куксиков и, положив свою ладонь на затылок Гаджинюка, ласково, но настойчиво потянул его вниз.
Виталик все сразу понял и, встав на колени, быстро и ловко расстегнул пуговицы на штанах Куксикова.
Запустив в расстегнутую ширинку руку, он извлек из штанов на свет божий здоровенную рептилию с малиновой головкой на конце, которая, правда, в руках Виталика вела себя так же сонно и вяловато, как и ее владелец, при этом раскачиваясь из стороны в сторону с синхронностью метронома.
Жадный рот Виталика потянулся к члену Куксикова медленно и робко, но неумолимо, как кролик, загипнотизированный удавом, сам тянется к его пасти.
Однако на полпути это движение приостановилось, и ноздри Гаджинюка тревожно задергались, уловив густой и отнюдь не дурманящий благовонием запах, явно исходивший от чресл Куксикова.
В этот самый момент комната огласилась звуком настолько мощным и яростным, словно это был боевой клич носорога.
Виталик поморщился и, подняв глаза, увидел, что его партнер спит, при этом открыв рот и отчаянно храпя.
Гаджинюк осторожно выпустил из рук набухшую плоть Куксикова, и та безвольно распласталась на брюках поп-звезды.
– Спи спокойно, дорогой товарищ, – произнес Гаджинюк, поднимаясь с колен и с усмешкой глядя на спящего, – ну а мне, пожалуй, пора сделать пару неотложных дел.
После этих слов улыбка исчезла с лица Виталия. Он потянулся к газете, скрывавшей наркотик.
Убрав шприц в карман, Гаджинюк осторожно засунул руку в карман брюк спящего и извлек оттуда несколько купюр, выданных Потаповым. Переложив большую часть из них в свой карман, Виталик остальные вернул актеру.