Потехин. Да? Я, видимо, был увлечен рассказом. Наташа такой благодарный слушатель. Она там меня ждет, шурин… Хочет осмыслить сказанное.
Коняев. Что ты улыбаешься, как дурак?
Потехин. Если тебе не нравится, я могу и всплакнуть. В чем дело?
Подрезова. Мадлен, принеси кирпич, пожалуйста.
Потехин. Саша, лучше вас отнести к кирпичу. Что случилось, шурин?
Коняев. Все продано. Благодари Мадлен.
Потехин(усмехнулся). Очень хорошо… Спасибо.
Мадлен. Возьмите деньги.
Потехин. Какие деньги? А-а, деньги… Вадик, стоило меня из-за этого звать?
Коняев. Забери…
Потехин. Что за демонстрация? Возьми сам… Не все ли равно, где ты их будешь считать – здесь или в машине?
Коняев. Ты сам разберешься с матерью… или с сестрой…
Потехин. Прекрати… тебе полагается какая-то часть.
Коняев. Я одолжил у тетки. Нам с дочерью хватит. Возьми, и закончим об этом.
Потехин(в затруднении. Потом поднимается и берет деньги). Неловко как-то… Шура смотрит, думает – украл.
Молчание.
Мадлен. Обувь я сдала дешевле, остальное по списку. Считайте.
Потехин. Вслух считать или про себя?.. Может, хоть отойдем в сторонку? Ни с того ни с сего столько денег…
Идут вниз. Из-за трибуны вышла Самохвалова.
Потехин. Наташа, видите, как получилось… Теперь Мадлен хочет со мной поговорить…
Самохвалова. Пожалуйста. (Садится рядом с Семенихиной.) Ты знаешь, Вера, я оттуда видела тучу. Действительно, похоже, что завтра будет дождь. Ты была права… Может быть, даже сегодня. Как бы нам не промокнуть.
Семенихина. Сейчас пойдем…
Самохвалова. Я не к тому сказала.
Семенихина. А к чему?
Самохвалова. Просто так.
Семенихина. Могла бы и не говорить.
Самохвалова. Ничего промолвить нельзя!.. Я вообще буду теперь молчать.
Потехин(Мадлен). Не люблю считать деньги…
Мадлен. Считайте. Мне так будет спокойнее.
Молчание.
Потехин. Как, однако, денежки в провинции содержат хорошо: все ровненькие, одна к другой. Лежат, наверно, в матрасах, согревают ложе. В Москве их быстро из кулака в кулак. Ах, вы, хрусты-хрусты… Кто вас только не держал! И честные, видно, людишки, и нечестные. И тем вы служили и другим. Один плакал над вами, другой смеялся… Приплыли ко мне, хотя я вас вроде и не ждал. Плакать мне или смеяться? (Тихо.) Мадлен… Мы могли бы на эти деньги устроить с вами шарманный вечер… на некоторое время остановить пульс… Мне одному грустно будет все это тратить… А потратить надо, с мамой я делиться не стану…
Мадлен. Вам помогут, один не останетесь.
Потехин. А может, купить шурину арфу? Пусть играет под шум прибоя, а я буду лежать на берегу и слушать.
Молчание.
Ну что их считать! И так видно: солидная сумма. Вы хотите вина? Там ящик…
Мадлен. Красивый жест. Я оценила.
Потехин(медленно). Мадлен, действительно… давайте их потратим… С такими деньгами можно задержаться. Я инсценирую поломку двигателя. Шурин в этом деле совершенно румяный. А что если поехать на дачу?.. Одна ваша подруга предлагала… Сегодня ведь воскресенье?
Мадлен. Воскресенье.
Потехин. Пять лет назад вчера умер мой отец… Надо его помянуть как-то… Деньги шальные – толку с них не будет.
Мадлен. Можете переночевать у меня.
Потехин. Там, по слухам, обитает муж. В Италии мужья пользуются огнестрельным оружием, а у вас с этим как?
Мадлен. В нашем доме один бросил в другого мясорубкой с балкона и попал.
Потехин. Стоит ли так рисковать? Может, и ваш так же метко бросает мясорубки?
Мадлен. Мальчик, у меня есть сестра.
Молчание.
Потехин. Что наша женщина умеет – так это отказать. Какие она в этом находит оттенки! Недавно мне отказала студентка зубного отделения. В самый трепетный момент девушка стала рассказывать, как она сверлила человеку зуб. Даже показала, какое было у того в то время выражение лица… Шурин остался чистым и благородным… Жаль, что вы мне отказали, Мадлен. Все вы погружены в собственные несчастья… вам наплевать на мою юную душу. У меня тоже есть сестра. И что из этого?
Мадлен. Могу тебя со своей познакомить… Несовершеннолетняя…
Потехин. Пусть подрастет.
Мадлен. Заезжайте на обратном пути.
Потехин. Назад я поеду один. Шурин поездом или самолетом.
Мадлен(пишет на листке бумаги). Вот вам адрес… Заезжайте. Я расскажу о вас сестре. А вдруг это то самое?..
Потехин(взял адрес). Я ведь заеду… Вы уберите на всякий случай мясорубку.
Мадлен(улыбнулась). Заезжайте.
Поднимается на трибуну. Потехин остался внизу.
Потехин(громко наверх). Вам надо проститься… Я понимаю… Лица стали серьезными. До свидания, подруги шурина! Саша, счастливо вам!
Подрезова. И вам тоже.
Потехин. Наташа, если придется свидеться, я вам расскажу о Кареле подробнее… Я долго про него могу рассказывать…
Самохвалова. Увидите его, передайте привет от Наташи Самохваловой.
Потехин. Шурин… Я подожду, не торопись. (Подхватив сумки, пошел по футбольному полю. Остановился недалеко от центра.)
Коняев. Я… ничего не могу для вас сделать. Простите меня…
Молчание.
Самохвалова. А что нам надо, Вадик? Поезжай спокойно и не думай…
Подрезова. Мы сами…
Молчание.
Клёнышева. Прощай, Коняев.
Семенихина. До свидания…
Коняев стал спускаться вниз. Шел медленно, как-то странно сгорбившись, как будто боялся, что его окликнут.
Мадлен. Вадик, подожди!
Коняев остановился. Мадлен быстро сбежала вниз.
Мадлен. Ты мне ничего не скажешь?
Коняев. Мадлен, нового ничего не будет.
Мадлен. Не приедешь сюда?
Коняев. Я не выдержу здесь и дня.
Мадлен. Все!.. У тебя впереди дорога… море… У тебя есть жена, которая еще чего-то хочет добиться в жизни… маленькая девочка. Вспомни о ней, и у тебя станет теплее на сердце. Сядешь в машину… по улице Ленина вниз… по Дзержинского вверх… мимо почтамта, потом будет мост, за ним пойдут поля… И все. Пройдет время, и ты опять начнешь вспоминать этот город и нас… Что-то будет впереди… А что, посмотрим. Все! Уезжай скорее. Всем будет легче. Пока! Не забывай…
Коняев. Позвони, когда будешь в Москве.
Мадлен. Пока! Пока! Мы с девочками останемся… Когда еще выпадет случай вот так собраться! Иди, мы тебе помашем вслед. Иди, дружок… Иди. (Поднимается наверх, присоединяется к подругам.)
Коняев пошел к поджидающему его Потехину.
Подрезова. Олег! Бублик-бараночка!..
Олег услышал, помахал рукой.
Самохвалова. Вадик, приезжай почаще!
Коняев с Потехиным быстро пошли по футбольному полю, но дойдя до противоположной, западной трибуны, вдруг, не сговариваясь, обернулись. Восточная на фоне померкшего неба казалась грудой темных камней. Пять женщин все еще стояли и смотрели им вслед.