Римляне плугом владели так же хорошо, как мечом. Установителем земледельческой культуры — точнее, первым организатором земледельческого строя общественной жизни считался Нума. Религиозное освящение земледелия обнаружилось в культе Флоры, Сейи, Сегесты, в свадебном confarreatio. Понятия «хороший земледелец», «храбрый воин» и «честный, достойный уважения человек» сливались нераздельно, и первое понятие предполагало и обусловливало два остальных. Многие знатные римские роды получили фамильные прозвания от различных предметов земледелия и скотоводства, например Порциус, Овиниус, Каприциус, Эквициус, Таврус, Витулус, Бубулькус, Пизо, Фабиус, Лентулус, Цицеро, Веррес, Апер. Покража снопов с поля по закону 12 таблиц наказывалась смертью[11]. Дионисий Галикарнасский превозносит Италию за то, что она хлебородна. При завоевании Италии римляне, говорит Аппиан, отдавали впусте лежащие земли всякому, у кого охота была обрабатывать их, выговаривая себе ежегодную только подать, десятину с засеянной и пятину с засаженной земли. В первое время своей исторической жизни римляне занимались одним хлебопашеством, а виноградная культура не была еще введена. В позднейшие времена Римской республики Италия в такой степени стала винодельной страной, что прежнее отношение виноделия к хлебопашеству изменилось на обратное и хлеб сделался предметом ввоза, а вино — вывоза с полуострова. Сначала итальянское вино употреблялось одними только богатыми; бедняки оставались при национальном напитке из перебродившего хлеба (37, с. 15, 23, 25, 26).
В суровых лесистых странах Средней и Северной Европы земледелие возникло сравнительно с европейским югом позднее, почти на глазах истории, и в разных местах в различное время: в Галлии, например, ранее, чем в Германии. Римский писатель II века до Р.Х. Теренций Варрон в сочинении «De re rustica» говорит о существовании земледелия во Внутренней Галлии и об удобрении земли. В Древней Германии сельское хозяйство находилось в младенчестве. Почва, обработка которой предоставлена была женщинам, старикам и рабам, рождала хлеб только для необходимого потребления, и главное народное богатство состояло в стадах (213, с. 24). Немецкий ученый Ген утверждает, что славяне, «как всегда, позади и после германцев обратились к высшим формам земледелия». Уже самая категоричность суждения, притом основанного на шатких филологических сближениях, подрывает доверие к его истинности. Слабое развитие земледельческой культуры в Древней Германии скорее побуждает предположить превосходство славянского земледелия и объяснить сходные в славянских и германских языках слова, касающиеся земледелия, влиянием славянства. Ген допускает переход земледельческих славянских слов в германские языки, придавая, однако, этому переходу странную историческую обстановку. «Немецкий земледельческий язык, — говорит Ген, — заимствовал многие славянские выражения в юные времена, когда славянские племена проникли в сердце нынешней Германии и должны были в качестве крестьян работать на своих немецких господ» (37, с. 330). Историческая наука отвергает необходимость соединения рабства и культурной отсталости вообще ввиду того, что в рабском положении неоднократно оказывались народы, далеко превосходящие своих господ в культурном отношении. Строгая историческая наука в особенности не может допустить подведения древних славян под тип народов рабских и варварских, по недостаточности исторических свидетельств о первобытном состоянии славянской и германской культур.
В странах северных хлебопашество развивалось, смотря по климатическим условиям и по степени близости к культурным странам Западной и Южной Европы. Так, в Англии земледелие было развито в I веке до Р.Х. Цезарь и Диодор Сицилийский говорят, что бритты сеяли жито, из которого приготовляли хлеб и варили напитки. Во время римского господства в Британии страна эта сделалась житницей северных провинций империи. При Юлиане восемьсот судов занято было хлебною торговлею между английскими берегами и римскими колониями на Рейне (175, с. 306). Если климатические условия Германии и Британии были так неблагоприятны, что сперва только сеялись яровые хлеба и разведение озимых явилось только с течением времени как плод усовершенствованного земледелия, причем из хлебных злаков преобладали рожь и ячмень, то тем более природа и климат не благоприятствовали финнам, занимавшим Восточную, преимущественно Северо-Восточную Европу. Древним финнам — бедному народу, загнанному в страну морозов и короткого лета, не свойственно было даже возделывание ни ржи, требующей продолжительного труда, ни овса, зреющего медленно и потому подвергающегося морозам. Финские названия пшеницы, ржи, овса, гороха, бобов, картофеля, моркови, лука и огурцов берут свое начало в языках соседних народов — славян, германцев или литовцев. Коренными финскими словами называются только ячмень и репа. Что касается репы, то возделывание ее на севере, быть может, древнее хлебопашества. Известно, что она особенно хорошо родится на золе выжженного леса. В Олонецкой губ. до сих пор существует обычай, когда расчистят новую подсеку, сеют на ней прежде всего репу, которая при этом достигает большой величины; такие подсеки имеют специальное название репищ (157, с. 280).
Славяне ознакомились с земледелием очень рано, быть может, на азиатской своей прародине и затем до разделения своего развили его на тучных дунайских равнинах и по плодородным склонам Карпатских гор. Уже при Геродоте славяне были земледельцами. Славянин сильно пристрастился к кормилице-земле; в честь нее и в честь порождаемого ею хлеба он сложил превосходные религиозные гимны и песни; русские славяне прославили также и пахаря в грандиозном поэтическом образе Микулы Селяниновича. Начало земледелия у славян восходит во времена доисторические, и определить его по существующим народным сказаниям и свидетельствам языка не представляется возможности.
Происхождение хлебных растений и земледельческих орудий украшено мифами и легендами. Так, во многих местностях Малороссии говорят, что жито, овес, ячмень, гречиха, печь, плуг, дежа, коса, грабли первоначально созданы Богом человеку на пользу. В некоторых местностях Малороссии существует поверье, что ячмень и горох произошли от слез Адама, когда он по изгнании из рая обрабатывал землю и плакал. В Литинском у. Подольской губ. встречается интересное в историко-культурном отношении поверье, что по сотворении мира не было ни пшеницы, ни ржи, что пшеница вышла из куколя, а рожь — из «стоколоса». Что такое «стоколос», видно из следующего народного рассказа, записанного в разных местах Малороссии: «Когда-то Бог ходил по земле со св. апостолами Петром и Павлом; тогда был на земле золотой век; хлеба и всего тогда было очень много; на некоторых злаках было по сто колосьев; колосья спускались до самой земли. Уменьшил же Бог колосья по такой причине: однажды Спаситель с апостолами Петром и Павлом зашел к одной женщине в виде нищего и стал просить милостыню. Женщина же эта сказала: „Вот там, за окном, лежит кусочек хлеба, возьмите и идите себе“. Они подняли тот хлеб и увидели, что тем хлебом женщина отерла дитя. Сожалея, что хлеб, дар Божий, так неуважаем, Бог решил лишить этого дара людей; с этой целью он пришел к растущей на поле пшенице и начал отирать ее снизу доверху, в намерении отереть всю; в то время собаки начали выть, и Бог оставил немного для них» (204, 1, с. 84, 106, 156; 53, с. 14). Отсюда народное выражение: «Мы собачу долю имо, а колысь колос шов аж до земли» (134, с. 198). В белорусских песнях и малорусских колядках говорится, между прочим, что Спаситель, апостол Петр или пророк Илья ходят по полям с «житяной пужкой; де пужкой махне, там жито росте» (204, 2, с. 321; 124, с. 37). Имя Господа или Ильи есть позднейшая замена имени бога плодородия, быть может, Ярила, на что есть указание в одной белорусской песне. Во время большого хоровода в честь Ярила девушки поют длинную песню, в которой Ярило является подателем земных урожаев:
А гдзе юн нагою,
Там жито капою,
А гдзе юн ни зырне,
Там колос зацвице (58, с. 84).
В силу того обстоятельства, что слова, касающиеся земледелия, сходны во всех славянских языках, нужно признать не подлежащим сомнению существование земледелия у праславянского народа. Вот главные лингвистические данные о земледельческих славянских словах:
1) Ратай — слово праславянское: в церковнославянском — ратай; в русском — ратай, оратай; в болгарском — орач; в старосербском — ратай, в новосербском — ратар, орач; в хорватском — rataj; в хорутском — ratar, rataj, oratar, оrас; в чешском — rataj, оrаč, оrаk; в верхнелужицком — ratar; в польском — ratar, oracz. Все эти слова означают «пахарь», «хлебопашец».
2) Оранье — слово праславянское: в церковнославянском — орание, оратва, оратьба; в русском — оранье, орьба; в болгарском — оране; в сербском и хорватском — оране; в хорутском — orja; в чешском — orani; в польском — oranje; в верхнелужицком — woranje. Все слова означают одно и то же — взрывание земли плугом для посева.
Жатва на Украине. Художник Н.К. Пимоненко
3) Рало — слово праславянское, находится во всех славянских языках, причем звучит как рало, орало или radlo и означает одно и то же, именно — «плуг».
4) Плуг — слово праславянское, встречается ныне во всех славянских языках как обозначение пахотного орудия. В немецком языке — pflug. Плуг с железным сошником, а в дальнейшем развитии и с колесами, мог быть употребляем лишь в стране с глубокой черноземной почвой, свободной от корней и каменьев. Трудно, однако, на основании филологических данных делать заключения о внутреннем состоянии жизни древних народов. Так, при рассмотрении слова «плуг» может возникнуть мысль, что при возникновении этого слова славяне жили в малолесистой местности, почва которой была освобождена от корней и камней; такому предположению препятствует, однако, то соображение, что древний плуг мог быть очень небольшим — вроде сохи, применительно к почве и с течением времени внешний вид его мог измениться.