лка в Королевец называется в иных местах «кушанье сыра» (187, 7, с. 61).
По обрядовому употреблению хлеба славянская свадьба представляет явление в высшей степени оригинальное, своеобразное в ряду других бытовых явлений и весьма сходствует со свадьбой индусов, греков и римлян, что указывает на ее происхождение из тех отдаленных времен, когда индоевропейские народы в главных формах быта и религиозных верований составляли этнографическое целое. Нужно допустить действие исключительных обстоятельств, нужно признать влияние цельного строя народного мировоззрения, чтобы объяснить грандиозное проявление обрядового хлеба на свадьбах. Такими крупными, исключительными по своей важности обстоятельствами были, во-первых, приурочение свадебных торжеств к главному годовому празднику рождения солнца, во-вторых, участие в старинной свадьбе не только членов одной или нескольких близкородственных семей, а всего мира — народа Божия, в виде местной сельской общины, в целом ее составе, с непременным присутствием и священнодействием старших членов общины, старейшин, старост.
Г-н Кавелин высказал основательное мнение, что свадьба в незапамятные времена была частью известного языческого праздника, от которого и получила свое религиозное освящение. Так могло быть в период распадения славянского племени. Если же спуститься ступенью глубже в древность, в тот период времени, когда славяне жили плотной массой на небольшой территории, или спуститься еще ступенью ниже в арийскую древность, когда индоевропейские народы жили в Средней Азии в одинаковых климатических условиях, то представится возможность признать одно, общее для всех празднество в году, например в то время, когда дни начинают прибавляться и солнце как бы нарождается — время общего торжества, жертвоприношений, молитв, бракосочетаний, всего веселого, торжественного и величественного[14].
Участие сельской общины в свадебных торжествах обусловливалось причинами религиозными, или юридическими, или теми и другими вместе. Можно думать, что в древнейшее время участие в свадебном торжестве входило в число религиозно-нравственных обязанностей селянина. На свадьбах общественное и частное богослужения сливались нераздельно в одно гармоническое целое; молили богов о даровании счастья и благополучия молодым и роду их, а род этот и составлял все село. Частная молитва и частное жертвоприношение, естественно, принимали общественный характер. Всякий, кто только мог, кто находился в селе, где совершалось бракосочетание, и был настолько в возрасте, что мог принимать в нем деятельное участие, например в качестве певца, должен был явиться на свадебное торжество, выражавшее полное прославление богов, покровительствовавших земледелию, скотоводству и браку, причем сами боги могли нисходить с небесной высоты в избу крестьянина и присутствовать здесь невидимо или символически в виде коровая или венка и рассыпать при этом свои дары на брачующихся и их родственников — близких и дальних. Религиозно-мифический характер свадьбы не исключал ее бытового юридического значения. Девушка принадлежала не только той семье, где она родилась и выросла, но всему роду или даже целой общине. Весьма обычная в старинное время, местами доныне сохранившаяся форма бракосочетания состояла, с одной стороны, в купле невесты, с другой — в ее продаже: покупал жених или его род; продавал невесту ее отец и весь ее род. Из общины выбывала рабочая сила — взрослая девушка, и потому ей делали оценку по родовому или общественному приговору. Родные жениха должны были заплатить за нее, как платили за лошадь или корову. И в настоящее время жених во многих местах Великороссии платит «кладку», как в старину уплачивал «вено» за невесту. Бракосочетание представлялось, во всяком случае, торговой общественной сделкой, в которой заинтересована была вся община, принимавшая деятельное участие в делах каждой отдельной семьи.
Совпадением свадьбы с религиозным праздником рождения солнца и бытовым актом купли-продажи невесты обусловлено богатое развитие в свадьбе двух сторон — религиозно-мифической и юридической, причем первая сторона — религиозно-мифическая — с течением времени, так сказать, ветшала, бледнела, переходила в темный обряд; вторая — юридическая — подлежала общему историко-культурному развитию народной жизни, изменялась органически и поднималась в нравственном смысле по мере улучшения народного быта и самосознания.
По полноте обрядового употребления хлеба первое место занимает малорусская свадьба; затем следуют великорусская, сербская и болгарская; на последнем месте оказывается свадьба поляков и чехов. Замечательная особенность малорусской свадьбы состоит в том, что в ней при весьма разнообразном обрядовом употреблении хлеба существует много хлебных песен; хлебные обряды не представляются сухой и бессмысленной формальностью, внешностью. Они оживлены и объяснены песней и благодаря песне представляются в большинстве случаев явлением живым, органическим, с плотью и кровью. <…>
В научном смысле следует строго отличать русскую свадьбу, как она проявляется в средних и западных губерниях, от русской свадьбы в губерниях северных и северо-восточных. Между ними весьма мало общего. Среднерусская и западнорусская свадьба представляет очень много сходного со свадьбой малорусов, болгар и сербов, в особенности со свадьбой малорусов, так что, естественно, возникает мысль о происхождении малорусской и средневеликорусской свадьбы из одного и того же древнерусского, чисто славянского источника. Не подлежит, однако, сомнению, что на белорусскую свадьбу оказала влияние свадьба малорусская, и многие белорусские свадебные песни представляют лишь более или менее удачный перефраз малорусских свадебных песен. На среднерусской и белорусской свадьбах обрядовое употребление хлеба почти так же обычно, как на свадьбе малорусской, причем самый обрядовый свадебный хлеб называется большею частью одинаково. В Средней и Западной России встречаются также песни о свадебном хлебе.
Россия Северная и Северо-Восточная относительно свадебного ритуала представляет нечто весьма своеобразное и исключительное в славянском мире. В Архангельской, Вологодской, Пермской, Вятской губерниях свадьба совершается так, как не совершается в остальном славянстве: и песни, и обряды особенные, своеобразные. <…>
В южнославянских свадьбах — болгарской и сербской — много песен и обрядов хлебных; только между первыми и последними нет той внутренней органической связи, какая находится между малорусскими хлебными песнями и обрядами, и они не так архаичны, как последние, насколько можно судить по имевшимся у нас под руками этнографическим статьям Чолакова, Верковича, Качановского, Княжеского и Караджича.
Западнославянские — чешская и польская — свадьбы растеряли много древних черт и даже потеряли обрядовый хлеб. Польская свадьба состоит собственно из двух-трех более или менее роскошных угощений родственников и знакомых, причем в застольных песнях хлеб упоминается только как вкусное кушанье.
Нет возможности собрать и изложить все частные проявления обрядового хлеба на свадьбах по причине их многочисленности и разнообразия. Практический научный интерес требует не столько полноты в перечислении фактов, сколько основательности в их выборе, группировке и объяснении. Материалу накоплены горы, и в новом этнографическом и народно-поэтическом сырье не ощущается надобности. Нужно разобраться в том, что собрано. Чувствуется большой недостаток в научной разработке сырого этнографического и народно-песенного материала, недостаток критической оценки новых фактов.
Впервые свадебный коровай упоминается в записи 1526 г. о бракосочетании великого князя Василия Ивановича с Еленой Глинской. По случаю этого бракосочетания было приготовлено два больших коровая, которые сверху были украшены большими серебряными пенязями, позолоченными с одной стороны. Кроме того, о коровае говорится с большими или меньшими подробностями в царских свадебных записях 1626 г. и 1648 г. (160, 3, дополн. с. 25, 28, 30, 104, 122 и др.). У Олеария есть указание на великорусский свадебный «krabeinike» (138, с. 60). Корб сообщает, что отец жениха во время венчания вручал коровай священнику, который поспешно передавал его в руки отца невесты (141, IV, с. 95), обряд, сколько нам известно, ныне не встречающийся. В настоящее время обрядовое употребление коровая встречается во всей Малороссии, в Белоруссии, в Средней России (губернии Курская, Орловская, Тульская и др.), в Руси Галицкой и Угорской. В Северной и СевероВосточной России вместо коровая встречается свадебный хлеб с другим названием и в особой форме обрядового употребления. Так, в Архангельской губ. большой, продолговатый хлеб, употребляемый на свадьбах, называется челпан. В некоторых местах Северной России свадебный хлеб называется банником; это ржаной хлеб, завязанный вместе с солонкой и ложкой в скатерть. В Саратовской губ. курник — круглый пирог, начиненный курицей; в Пермской губ. пирог рыбный или блины — во время обручения; в Саратовской губ. люкшин-пряка — большой, во всю печь пирог, который пекут в доме жениха для подруг невесты (62, № 14, с. 87; 60, с. 12–13; 187, 2, с. 318, 322; 151, с. 26). Различные наименования свадебного хлеба в Северной и Восточной России, различие в форме и в употреблении — все это в совокупности указывает, что чистота древнеславянского коровая здесь нарушена; основные, древние мотивы его употребления забыты и заменены новыми, чисто житейскими северорусского склада. Такие наименования коровая, как челпан и люкшин-пряка, вытеснившие древнеславянское слово коровай, или кравай, указывают на восточное, финское или тюркское влияние.
В торжественном обрядовом коровае заслуживает внимания его приготовление и его употребление, что в наиболее архаичных свадьбах одно от другого отделяется, причем приготовление сопровождается одними обрядами и песнями, а употребление — другими, своеобразными обрядами и песнями.
В Великой, Малой и Белой России коровай пекут из лучшей муки — пшеничной или ржаной. Число короваев бывает различно. В Малороссии большей частью ограничиваются одним короваем. В старинное время в Великороссии на царских свадьбах приготовляли два коровая. В Буковине пекут даже четыре коровая. В дополнение к короваю пекут хлебы меньшей величины: перепечу, которая встречается и на старинных царских свадьбах как сдобное хлебное печение особой формы, с гранью, похожей на ананасную; калачи, впервые упоминаемые в великокняжеской свадебной записи 1500 г., в Костромской губ. — благословенный, или крутильный хлеб, в Малороссии — лежни и шишки, т. е. небольшие булочки снизу круглой формы, а наверху с крестом из теста или с небольшими по краям пупырышками наподобие сосновых шишек.