Принимая во внимание поразительное сходство крачуна со свадебным короваем, нужно допустить, что в данном случае мы имеем характерный случай перенесения обряда из одного праздника, бытового — свадьбы, в другой праздник, годовой — Святки. На перенесение обряда со свадьбы на Рождество указывает обрядовая стрельба, как известно, имеющая место на свадьбах, где она служит бессмысленным ныне переживанием господствовавшего некогда обычая насильственного увода или умыкания девушек. Обыкновение производить во время сватовства и свадьбы выстрелы широко распространено во всех славянских землях[16].
В то время как рождественское обрядовое употребление каши характерно, своеобразно, сопряжено с разными приметами и обрядами, обрядовое употребление хлеба довольно бесцветно. За исключением пришлого крачуна, рождественский обрядовый хлеб не имеет ни определенного наименования, которое отличало бы его от других обрядовых хлебов, ни своеобразной формы, и, главное, он не связан с песнями. Между отдельными проявлениями обрядового рождественского хлеба нет внутренней связи. Видно, рождественские блины, коржи, кныши, пироги возникли в позднее время, причем или вошли в Святки из других обрядовых явлений народной жизни, или появились случайно, как первый попавшийся под руку предмет для замены или для восполнения потерявшей внутренний смысл жертвенной каши.
В некоторых местах славянского мира обрядовое употребление хлеба на Святках обусловливается внешними, вне хлеба лежащими обстоятельствами. Так, у чехов 5 января залепливают в тесто небольшие зерна освященного тмина, вливают в тесто немного освященной воды, пекут пироги из этого теста, засушивают их и потом дают в корм коровам, чтобы они часто телились (255, с. 13). Вся сила тут заключается, разумеется, в тмине и воде, получивших в данном случае церковное освящение.
На Масленице обрядовое употребление хлеба также не представляет явления оригинального. Если не считать блинов, которые на Масленице господствуют, а на Святках встречаются довольно редко, то по обрядовому употреблению хлеба Святки и Масленица представляют большое сходство. Да и трудно ожидать здесь какого-либо крупного различия, т. к. самые праздники — святки и Масленица — находятся в ближайшем между собою родстве. Это, собственно, части одного и того же древнего праздника — сложного, торжественного и продолжительного. В христианское время праздник этот был разорван на части и обесцветился, побледнел и ослабел в одних местах более, в других — менее. Если Масленица перетянула на свою сторону блины, то Святки забрали себе почти все колядки; но и тут обнаружились черты сходства, выразившегося, например, в том, что в Ярославле на Масленой неделе кроме угощения блинами и катанья на горах и по улицам есть обыкновение петь коледу (170, 2, с. 133), которую обыкновенно воспевают в России на Святках, причем в распеваемых колядках выступает «виноград», «господинов двор на семи верстах», «красное солнышко в терему» и другие архаические черты колядок. Святки и Масленица отождествляются по переряживанию, гаданиям и некоторым играм.
По степени разгула Масленица выдается преимущественно в Северной и Восточной России. И в Западной, и в Южной России Масленица справляется — только не так пышно, как в России Северо-Восточной; нет такой полноты и широты веселья; нет такого вакхического разгара страстей. Почти повсеместным масленичным кушаньем являются блины. Кроме того пекут пирожки, калачи, пряженцы, оладьи. «Как все народы, — замечает Снегирев, — пекли пресные лепешки на угольях, прежде чем дошли до заквасного хлеба, (то) посему блины наши должны быть древнее хлеба. По обычаю народному блинами поминают усопших; в Тамбовской губ. первый блин, испеченный на Сырной неделе, кладут на слуховое окошко для родительских душ». Масленичные блины встречаются у германцев (Heetwegen) и литовцев (sikies wellonis pamislos). В Сибири вместо блинов приготовляют хворост — род пирожного (170, 2, с. 120, 121, 132). В Малороссии на Масленице кроме блинов приготовляют еще вареники — небольшие сваренные пирожки с сыром. В Чехии на Масленой неделе пекут «Boži milosti» — различной формы и величины хлебы из белой пшеничной муки (259, 1, с. 477). В Болгарии главное кушанье на Масленой неделе «тутманик» — пирог с сыром (73, с. 187).
Переход от разгула к воздержанию, от излишества в пище к посту выразился в обрядовом употреблении хлеба различным образом. Первый день Великого поста в Малороссии называется «чистым» и «жилявым». В этот день садятся обедать поздно и едят хрен с квасом и коржи без масла. Коржи эти называются у Чубинского «жалованники» (204, 3, с. 9) и точнее у Драгоманова — «жиляники» (53, с. 22). Жесткие и сухие жиляники напоминают, что широкая Масленица окончилась и наступил тяжелый пост. В поволжских губерниях остатки масленичных яств слывут поганым хлебом. В некоторых местах в начале поста пекут постные блины, и обыкновение это носит весьма характерное наименование: тужилка по Масленице (170, 2, с. 137). Пост — время печальное, грустное, особенно после веселой Масленой недели; это время для всякого рода «тужилки» — время поминовения усопших. В Малороссии в субботу первой недели поста зажиточные женщины приносят в церковь «коливо» и просят петь над ним большие панихиды. Коливо и мед приносят в больших сосудах, обернутых бумагой, с прилепленными к сосудам свечками (204, 3, с. 12).
В феврале, марте, апреле и мае, в течение Великого поста и Пасхи обрядовое употребление хлеба частью выражает христианские воспоминания о Спасителе и святых, частью выражает древние приемы встречи весны.
К первой категории относятся хлебы в виде креста, приготовляемые в средине поста, на Средокрестной неделе; благовещенские просфоры, которые стираются в порошок и смешиваются с хлебными зернами, предназначенными для посева; лесенки из теста, приготовляемые в Саратовской губ. 3 марта, в день Иоанна Лествичника; различной формы пасхальные куличи, бабы и лепешки (187, 6, с. 19, 20, 22, 98, 105, 106, 110; 204, 3, с. 12; 11, III, с. 26, 764); блины «Христу на онучки» в Костромской губ. в день Вознесения (56, с. 21) и некоторые другие христианско-обрядовые хлебы, по названию, числу и употреблению связанные с церковными праздниками.
Ко второй категории относится много проявлений и случаев обрядового употребления хлеба. К этой категории примыкает хлеб: георгиевский, семицкий и троицкий. Весенние хлебные обряды незаметно, почти неуловимо переходят в летние, как то: купальские, зажиночные и обжиночные. В Болгарии 1 марта выходят на двор с хлебом в руках встречать весну или весеннее солнце (73, с. 188). В некоторых местах Великороссии поселяне весною собираются на ближний холм или пригорок, оборачиваются лицом к востоку, читают про себя молитву и потом становятся в хоровод. Хороводом распоряжается избранная запевальщица, держащая в одной руке хлеб, а в другой — красное яйцо (187, 5, с. 11). Хлеб и яйцо в данном случае — отражение светлого праздника, который в России предшествует закликанию весны, обыкновенно бывающему на Фоминой неделе, по особенностям сурового русского климата и отчасти по препятствию со стороны поста.
Пасхальная заутреня в Малороссии. Художник Н.К. Пимоненко
В георгиевском хлебе много архаического и характерного. В Гродненской губ. накануне дня св. Георгия (23 апреля) приготовляют хлеб, называемый «коровай». С короваем земледельцы рано утром в день св. Георгия обходят свои поля, причем сравнивают высоту ржи с короваем. Если коровай прячется во ржи, то, говорят, рожь выйдет хорошей. По возвращении домой хозяин разрезает коровай на части по числу членов семейства, и все вместе после молитвы его съедают. Иногда девушки с торжеством носят коровай по домам почетных хозяев, причем держат коровай над головой (92, с. 117, 119). В Болгарии в день св. Георгия из самой чистой муки пекут хлебы двоякой формы — кошары и кровай. Кошары раздаются пастухам. Один кровай покрывают венком из цветов и чистым полотенцем и вручают молодой женщине, которая относит кровай в церковь. Священник благословляет кровай, и часть его отдают бедным, а другую часть режут на куски и раздают всем домашним. Болгарская боговица иногда приготовляется на отваре полевых трав и цветов, собранных 23 апреля с песнями, прославляющими св. Георгия, его победу над «сура Ламе» — серым чудовищным змеем, из черной крови которого полились реки пшеницы, вина и молока (58, с. 102; 73, с. 212).
Семицкий и троицкий обрядовые хлебы почти тождественны. Обрядовое приготовление и употребление хлеба бывает преимущественно при завивании венков и составляет остаток бывшего в древности поклонения и жертвоприношения деревьям в период их расцветания. В семик пекут пироги, курники, сдобные лепешки; приготовляют лапшу, пшенник, козули (круглые хлебы в виде венка), драчону. В Калужской губ. во время троицких завиваний венков пекут пирог наподобие колпака; внутренность его почти вся видна по причине тестяной на верху его плетенки. Под спод привешивают два окрашенных пустых яйца.
В Орловской губ. на Троицын день пекут два коровая; это печение называется молением короваю. Один едят за столом, а с другим девушки ходят в рощу завивать венки (187, 6, с. 162, 163, 164, 192; 170, 1, с. 185). Во Владимирской губ. уцелел любопытный обряд «водить колосок». Около Троицына дня, когда озимая рожь начинает колоситься, бывает обрядовое шествие на засеянные ею поля. Молодые женщины, девушки и юноши, собираясь на окраине селения, схватываются попарно руками и устанавливаются в два ряда, обращенные друг к другу лицами; по их соединенным рукам, словно по мосту, идет маленькая девочка, убранная разноцветными лентами. Каждая пара, которую она прошла, спешит забежать вперед и стать в конце ряда; таким образом процессия подвигается до самой нивы. Здесь девочку спускают наземь; она срывает несколько колосьев, бежит с ними в село и бросает их возле церкви. Шествие «колоска» сопровождается обрядовыми песнями. В Болгарии обвивают первыми колосьями мальчика, подымают его на руки и поют песни (11, III, с. 764, 765).