поселянки встречают весну с пирогом, который кладут на землю (160, 2, с. 22).
Жертвоприношение хлеба, естественно, сопровождалось разными молитвами и священнодействиями, сохранившимися отчасти до сих пор в заговорах, песнях и обрядах, преимущественно свадебных. Наиболее характерным и своеобразным остатком внешней или обрядовой стороны жертвоприношения хлеба солнцу служит поднятие хлеба вверх. На великорусских мирских братчинах оставшиеся после обеда хлебные крохи бросают в воздух, по современному объяснению, чтобы нечистые духи не портили ни деревьев, ни полей (187, 5, с. 150). В Костромской губ. над головой именинника разламывают хлеб (56, с. 25). В России [в Олонецкой губ.] (79, с. 113), в Италии [в Абруццах] (202, с. 645) и в других странах над головой невесты разламывают хлеб. В Болгарии мединик разламывают над головой жениха, делят по маленьким кусочкам и раздают всем присутствующим (203, с. 79). В Черногории «старый сват», ломая свадебный хлеб над головою, просит Бога, чтобы у молодых хорошо родился хлеб и плодились овцы (148, с. 171). В Молдавии на голову жениха надевают калач, который тотчас при громких восклицаниях разрывают товарищи жениха (129, с. 222). Во многих местах славянского мира на свадьбах хлеб кладут на голову свахе, свату, жениху или невесте и относят в опочивальню молодых.
Любопытной чертой жертвоприношения хлеба солнцу представляется сохранившийся в Буковине обычай, что невеста при отъезде в дом мужа смотрит на восток через отверстие калача, крестится при этом и затем — расширение обряда — смотрит через отверстие калача на запад, юг и север (96, с. 498). В Полтавской губ. молодая после венчания смотрит на молодого через дывень — хлеб, имеющий вид бублика (6, с. 246).
В галицкой свадебной песне:
Подывыся, Марусенько, кризь калач
До своего молодаго и зобачь!
Вошедши в хату, жених становится перед столом против невесты, которая смотрит на него из-за калача (41, II, с. 109).
В жертву земле приносили, по-видимому, преимущественно кашу, иногда — хлеб. Замечательным остатком жертвоприношения земле представляется соблюдаемое в некоторых местах Малороссии обыкновение, что девушки в первую неделю Великого поста варят кашу с маком и на короткое время закапывают ее в землю (204, 3, с. 12). В Великороссии на Рождество Христово хозяин влезает в печь, отодвигает волоковое оконце, выбрасывает за окно три ложки кутьи и говорит: «Мороз, кутью ешь, а пшеницы не трогай!» (187, 7, с. 49); обряд, первоначально, быть может, выражавший жертвоприношение земле. В Болгарии 9 марта в каждом доме пекут круглый хлеб, который называется кравайче. Дети берут по одному кравайче и идут на гору; они пускают хлеб катиться вниз, и где он остановится — там вырезают ямку в земле, а потом и в хлебе; кусочек хлеба кладут в землю, а землю из выкопанной ямки — в хлеб. Земля эта употребляется для лекарства, и на месте, где похоронен хлеб, думают, вырастет лекарственная трава (73, с. 192). В этом замечательном обряде чрезвычайно ясно и наглядно сказалась мысль о бракосочетании солнца и земли в весеннее время. В Украине при основании нового поселка обходят плугом определенное пространство земли и под борозду земли зарывают горшки с хлебным зерном (251, I, с. 156).
У славян видное место занимает верование в могущественных дев судьбы, плетущих нить человеческой жизни, — в рожениц или судичек. Они охраняют ребенка во чреве матери, помогают ему при родах появиться на свет, прядут ему жизненную нить. В «Вопрошании Кирика» говорится о принесении в жертву роду и роженицам хлеба, сыра и меду. В Чехии при рождении ребенка ставят на стол хлеб и соль для судичек (182, 2, с. 104, 107).
Хлеб приносили в жертву воде. В некоторых местностях Болгарии девушки в Вербное воскресенье собираются к реке и бросают в нее куски хлеба, после чего следуют песни, игры и угощение (203, с. 35). В старинных русских стихотворениях, собранных Киршею Даниловым, Садко приносит реке благодарственную жертву хлебом:
Отрезал хлеба великой сукрой,
А и солью насолил, его в Волгу опустил,
А спасибо тебе, матушка, Волга-река! (47, с. 266).
Сохранилось значительное число обрядовых остатков древнего жертвоприношения хлеба домашнему очагу, или домовому. В Галиции невеста бросает в печь два небольших хлеба перед тем, как сажать в нее короваи (35, с. 13). В Витебской губ. молодая, входя в дом мужа, бросает в печь вязку баранок (165, с. 88), в Гродненской губ. она кладет на припечке булку (92, с. 80). В Архангельской губ. свадебный тысяцкий опорожненный горшок каши после свадьбы бросает на печь (62, № 14, с. 102). В печь бросают кусочек теста, или на печи разламывают пирог, или только бьют пирог о порог, сидя на печи. Подробностями жертвоприношения домовому представляются хождение вокруг печи, прикосновение к печи, колупание печи, поклоны в сторону печки, целование печи.
В белорусской купальской песне:
Ходили детушки богу помолиться,
Стоуб обнимали,
Печь целовали,
Перяд сапухой крыжом ляжали (14, с. 29).
Жертвоприношение хлеба духам предков или усопшим встречается довольно редко и проявляется однообразно. Во время поминок оставшиеся после обеда хлебные крохи бросают под стол, чтобы их съели души умерших; выставляют на Рождество Христово блины за окошко на двор на покорм душам; кладут на могилы хлеб.
Древний человек рассматривал предметы растительного царства как живые, способные к самостоятельной деятельности личности. Деревья имеют свое тело и свои органы чувств. Раненные, они плачут, страдают, истекают кровью. Кора — их кожа; зеленая листва — их одежда; шум листьев — говор. Рост человека и рост дерева поставлялись во взаимное отношение и зависимость. Дерево представлялось обиталищем духа, лес — местом жительства многих духовных или полудуховных существ, тесно связанных с природой дерева. Древесные духи могли действовать в известном смысле на человека, например вредить или содействовать ему в охоте за зверями, заводить его в глушь, обманывая зрение и слух. Оттого дерево играло довольно значительную роль в древних религиозных обрядах, верованиях, гаданиях и приметах. На деревья вешали хлеб, что служило проявлением жертвы (255, с. 13), или обмазывали их тестом (204, 3, с. 4).
Обрядовый, преимущественно свадебный обрядовый хлеб в древности имел не только жертвенное, но и символическое значение, притом двоякое. Во-первых, свадебный хлеб служил символом небесного семейства: солнца, месяца и звезд; во-вторых, он служил символом молодых — жениха и невесты. В свадебном хлебе иногда заключается мысль о браке солнца и месяца, или солнца и земли, причем самому хлебу придается или форма солнца, или форма месяца, и намек на их небесное значение дается во всем ходе их приготовления, в распределении хлебов в печи, в раздаче их потом молодым и гостям. Во многих местах Малой и Белой России коровай знаменует собой все небесное семейство: солнце — мужа, луна — жену и звезды — их детей. В углубление, сделанное в коровае, вделывают приготовленные из теста изображения солнца и луны (204, 3, с. 229, 672). В Полтавской губ. дывень сажают в печь так, чтобы он находился между лежнями (хлебы меньшей величины, чем дывень), и вокруг него ставят калачи [маленькие булочки] (143). Подобное расположение соблюдается при положении свадебных хлебов на столе.
Значительное число хлебных обрядов представляет символику жениха и невесты посредством хлеба. Так, в Тульской губ. мать невесты на девичнике ставит на стол два круглых пирога, знаменующих жениха и невесту (210, с. 418). В Костромской губ. на другой день после свадьбы подают круглый пирог шишуле с разными фигурами из теста (птицы, елки и пр.) и изображениями жениха и невесты (56, с. 26). В Минской губ. к девоснубам (девичнику) приготовляют калачи — небольшие, в 2–3 фунта хлебы. Одну из сырых еще булок называют именем жениха. Если во время печения калачей Иван или Степан потрескается, счастье жениха непрочно (92, с. 19). По-видимому, в связи с хлебной символизацией жениха находится поверье, что невеста, отведавшая коровай до свадьбы, не будет любима мужем (187, 2, с. 133).
Религиозно-обрядовый хлеб придал большее или меньшее освящение тем предметам, которые стоят к нему в известной близости, именно: гумну, снопу, квашне и вику (крышка от квашни), плугу, бороне, решету, ситу, соломе. Ребенка проводят на току в Светлое Воскресенье, чтобы он начал скорее ходить (114, с. 218). Зимой в житнице сидит «дедко», или житный дух (11, III, с. 773). На свадьбах танцуют на току; молодых укладывают спать на гумне (в клуне, в пуньке); после свадьбы женщин угощают на гумне (209, с. 288; 212а, 16). Сноп играет большую роль при дожинках, на свадьбах, в гаданиях. Квашня, или дежа, служит иногда в песнях и загадках символом солнца, например: «За лисом, за трилисом золотая дижа сходыть» (251, 11, 269). Вокруг дежи обводят молодых, танцуют коровайницы, гадают на квашне, причем квашня знаменует собой замужество (187, 7, с. 268). При гаданиях девушки в Казанской губ. надевают квашню на голову, и если прямо при этом выходят из двора на улицу через открытые ворота, значит, выйдут замуж (125, с. 100). В Малороссии на свадьбах на Рождество иногда кладут плуг на стол. В Малороссии на свадьбах приготовляют хлеб в виде бороны (132, с. 370); здесь существует поверье, что из-за осиновой бороны в Великий четверг можно увидеть ведьму (204, 3, с. 13). На решете гадают (187, 7, с. 258); в Тульской губ. кусок от решета кладут невесте в правый сапог, чтобы ее кто не околдовал (172, № 12); в Сербии невеста бросает сито на крышу дома, сваты ловят сито и рвут в куски (120, с. 135). Соломой устилают дом у поляков накануне Рождества Христова, у сербов — накануне Нового года, во многих местах Великой и Малой России — на новоселье и на свадьбах. У древних индусов и в современной Германии и России молодую сажают на солому (184, с. 185). В Малой России 24 декабря перевязывают деревья «соломенным перевяслом», чтобы они хорошо родили (204, 3, с. 262), устилают стол на Рождество, гадают по соломинкам.