– Да, – ответил Емельян.
– На колени, – приказала девушка.
Он встал на колени. Инесса выставила правую ногу вперед. Емельян лег. Перед его лицом находился правый сапог красавицы. Он поцеловал носок сапога, громко и смачно раздался звук поцелуя.
Нога девушки продолжала стоять на том же месте.
Он начал осыпать поцелуями ее сапог.
Она отставила правую ногу и выставила левую. Емельян начал целовать левый сапог Инессы и поцеловал много раз.
Через три дня Емельян снова пришел на свидание с Инессой. На этот раз на ней красовались белая футболка, светло-серые короткие обтягивающие шорты и белые босоножки на каблуках, высоких, но не очень. Набойки каблуков были шириной где-то сантиметр. У пальцев находились два ремешка босоножки, они шли рядом друг с другом поперек ступни. Каждый из них был чуть больше сантиметра шириной. У пятки имелись ремешки, которые справа и слева шли вверх, – снизу они находились друг у друга и расходились, идя вверх. Такие ремешки имелись и с внутренней стороны, и с внешней. И с внутренней стороны, и с внешней они были одинаковые. Они сверху крепились к ремешку, обернутому вокруг лодыжки. На ремешках, обернутых вокруг лодыжек, имелись застежки. Хорошо были видны четыре пальца ступни, начиная от большого.
Инесса села на стул. Сказала:
– К моим ногам.
Емельян подошел к ней и встал на колени. Потом передвинулся вниз. Он находился у ног девушки. Он смотрел на нее, на ее лицо. Инесса барственно и гордо смотрела на него. Он находился перед ней – с согнутыми ногами, опираясь руками об пол, повернув голову вверх, чтобы видеть ее лицо. Ее нежные, красивые ступни были рядом с его лицом. Пальцы ступней нежно давили на подошвы босоножек.
– Теперь ты будешь поклоняться мне, – сказала девушка. – Поклоняйся мне. Целуй мои ноги.
Девушка переставила свои ноги немного вперед, подставляя под поцелуи.
Емельян начал целовать ступни Инессы. Он получал от этого громадное удовольствие.
Наконец, Инесса отставила свои ноги чуть назад, и Емельян прекратил целовать ее ступни.
– Встань, – приказала девушка.
Он встал.
Красавица встала со стула и произнесла:
– Теперь я тебя помучаю… Я буду наступать тебе каблуками на ладони.
Емельян посмотрел на каблуки ее босоножек.
– Ты сейчас встанешь на колени и положишь ладони на пол. А я буду наступать тебе каблуками на ладони и надавливать… На колени!
Емельян встал на колени. Он положил ладони на пол.
Лицо Инессы сияло радостной улыбкой. Она встала рядом с правой ладонью Емельяна, а затем переступила, ставя правый каблук на его правую ладонь. Красавица перенесла свой вес на его ладонь. Сильная боль. Очень сильная.
Инесса сошла с его ладони. Затем снова наступила каблуком на правую ладонь и надавила. Опять очень сильная боль. Каблук продолжал давить на ладонь. Это продолжало длиться, это продолжало продлевать боль. Это никуда не исчезало. Продолжалось существование этой сильной, этой серьезной, этой суровой боли. Наконец, девушка сошла с его ладони.
Ее лицо сияло жизнерадостной улыбкой. Она радовалась, что мучила его. Она это смаковала, она погружалась в удовольствие от причинения боли, она наслаждалась истязанием.
Девушка наступила на его левую ладонь. Всем весом.
Продолжение боли.
Инесса переместилась, сойдя с его ладони. Она оглядывала его. Она смаковала происходящее истязание.
И снова она наступила каблуком на его левую ладонь и перенесла на этот каблук свой вес.
Спустя какое-то время она сошла с его ладони. Красавица дала ему время отойти от боли.
Затем она сказала:
– Встань на колени вот здесь, – Инесса показала, где ему надо было встать на колени.
Он поднялся, перешел на это место и встал на колени.
Она встала перед ним.
Оперлась рукой о стену.
Потом сказала:
– Нет, нет. Вот сюда. Передвинься, – и показала рукой, куда передвинуться.
Он передвинулся. Она встала напротив него. Прислонила левую ладонь к стене, опираясь о нее, – проверяла, насколько удобно ей опираться. Было удобно, стена была не слишком далеко. Она убрала руку от стены. Затем снова оперлась о стену. И опять убрала руку.
– Ну ты ноги чуть пошире расставь, – сказала красавица.
Стоя на коленях, он расставил ноги пошире.
Инесса начала пинать его в промежность.
Попинав, отошла и села на стул.
– Ну, а ты на коленях стой, – сказал девушка. – А я отдохну.
Отдохнув, Инесса снова подошла к Емельяну. Она опять оперлась о стену рукой и начала его пинать в промежность. Сначала – больше десяти пинков правой ногой. Потом девушка точно также пинала его в промежность левой ногой.
Затем она сидела на стуле и отдыхала, он стоял на коленях.
– Ну, встань, – сказала она. Видимо, красавица решила, что он уже отошел от боли и собиралась сделать что-нибудь еще.
Он встал.
– Подойди, – произнесла Инесса.
Он подошел к ней.
– К моим ногам, – приказала она.
Он встал на колени, а затем приблизился к полу, согнув ноги и опершись на руки.
Ступни девушки были рядом с его лицом. Это было прекрасно, это доставляло большое удовольствие. Он смотрел на лицо девушки, развернув голову вверх.
Она заговорила игривым тоном:
– А сейчас ты вылижешь мне подошвы, – девушка лучезарно улыбалась.
Она подняла над полом правую ногу. Стала видна подошва. Она была светло-желтая. С сероватым оттенком.
Емельян стал вылизывать языком подошву, затем лизнул набойку каблука, потом опять отчищал подошву языком, затем снова лизнул набойку каблука.
Инесса поставила на пол правую ногу. Емельян испытывал громадное удовольствие, и оно нарастало. Ступни девушки были рядом.
Инесса приподняла левую ногу. Емельян стал отчищать подошву движениями своего языка. Потом лизнул набойку каблука. Он опять стал отчищать языком подошву. Громадное удовольствие, которое он испытывал, увеличивалось. Он снова лизнул набойку каблука.
Девушка поставил левую ногу на пол.
– Встань, – сказала Инесса.
Емельян поднялся.
***
Последние дли выдались прекрасные. Изумительные. Алексей Комаров с четырьмя товарищами, среди которых был Павел Николаев, выследили панка и напали на него. Неизвестно, состоял ли он в банде «Гнилая Станция», или нет. Он посмел надеть на себя серьги с бритвами и короткие сапоги, украшенные цепочками, располагавшимися на голенищах. Была и другая атрибутика панков – например, стрижка. Пятеро Трилобитов выследили его и напали. У Алексея была бита. Товарищи ударили панка несколько раз. Затем он врезал врагу по голове битой. Когда тот согнулся, Алексей съездил ногой по его нижней челюсти, отчего враг лишился нескольких зубов. Его рот был окровавлен. Потом панк получил еще несколько ударов от товарищей Алексея. Затем эмо убежали.
Замечательно. Теперь уже мало кто осмеливается быть панком.
Нападение было шесть дней назад. Затем был паркопанчик. Второй. Восемь колес. Они были проглочены дома. Алексей глючил в одиночестве. Глюк было мало. И это несмотря на темноту, несмотря на длительное пребывание в комнате, в которой был выключен свет в темное время суток.
Сейчас Алексей опять был в гостях у Михаила.
Они снова решили покурить сальвии. На этот раз в трезвом виде.
Алексей затянулся экстрактом. Продержал дым в легких где-то минуту и выдохнул.
Накрыло. Говорить было невозможно. Двигаться – тоже. Пришло опустошение. Из сознания пропали смыслы. Полностью. Смысла не было. Не было смысла ни в том, что находилось вокруг, ни в чем другом. Прошлое, время, осознание себя – все это исчезло. Затем смыслы вернулись. Опустошение осталось. Ни удовольствия, ни эмоций. Ничего. И к тому же, нельзя было двигаться. Затем Алексей подвигал рукой, потом ногой – и понял, что возможность двигаться вернулась. Зато оставалось состояние опустошения. Оно мешало. Спустя какое-то время оно ушло. Совсем или нет? Алексей Комаров прислушивался к своим ощущениям.
Минут через пятнадцать после того, как вернулась способность двигаться, Михаил предложить покурить еще сальвии. Алексей сделал затяжку. Опять пришло сильное опустошение. Но не было ни исчезновения смыслов, ни потери способности двигаться. Где-то через полчаса никаких признаков опустошения уже не было. Действие сальвии закончилось. Была ясность.
Теперь Алексей знал, как действует сальвия, если не мешать с алкоголем.
***
Молли сидела в кресле в своей комнате. С потолка свисала выключенная люстра.
Девушка посмотрела на окно, потом на стену.
Молли была небольшого роста. У нее были желтые волосы и голубые глаза, чуть широкие. Лицо – скорее чуть-чуть продолговатое, чем круглое. Щеки – чуть пухлые.
Как же хорошо без родителей.
Она теперь может носить одежду, скрывающую совсем небольшую часть поверхности тела. Родители-баптисты запрещали ей это. Они постоянно цитировали Ветхий Завет по разным поводам.
После того, как Молли застрелила своих родителей, а затем была избавлена от полиции, она села в машину родителей с обнаженной грудью. На ней выше пояса вообще не было ничего надето. Она поехала так на машине, хотя у нее не было прав, и доехала до подруги, которая жила совсем рядом, на другом конце квартала. Они еще немного покатались и приехали в гости к Молли.
Еще Молли, будучи дома одна, пододвинула стол к окну, а затем полностью разделась и встала на столе как можно ближе к окну. А тут третий этаж, окно выходит на улицу. Те, кто шел по улице, могли видеть ее совсем без одежды.
Она теперь вступила в банду рэперов Вопящее Солнце. Это была набольшая банда, несколько десятков человек, и в последнее время у них появились места, где они могли собираться. Ни полиция, ни активисты протестантских сект туда не лезли.
От застреленных упорных вредителей, цитировавших Ветхий Завет и навязывавших запреты, взятые оттуда, – остались, кроме квартиры и вещей, еще деньги.
Молли уже начала их тратить. В том числе и очень хорошо – например, пить пиво.