Потом Эдгар подошел к Гилберту и Рональду, сидевшим на одном диване. Рядом стоял Джек.
– Я герцог, – сказал Эдгар. – Он указал рукой на Джека. – Вот это – барон. А это, – сказал он, показав указательным и средним пальцами правой руки, соединенными вместе, сначала на Гилберта, а потом на Рональда, – простолюдины.
Наконец, Эдгар отошел от кетамина.
Гилберт стоял на четвереньках в углу.
– Он че так долго не отошел, – спросил у Джека Эдгар. – Так долго – и не отошел. Так долго, и не отошел, – повторил он.
– Он отошел, – сказал Джек.
– Как отошел? – спросил Эдгар. – Не отошел, смотри, на четвереньках ползает.
– Он отошел, – высказал свой ответ Джек.
– Как отошел? – прозвучал вопрос Эдгара. – Смотри, не отошел, на четвереньках ползает.
– Он отошел, – ответил Джек. – Его рвет уже десять минут. Его уже десять минут тут рвало.
Гилберт стоял то на четвереньках, то на коленях, повернувшись к стене. Затем встал. Теперь он мог разговаривать.
– Я больше кетамин не буду, – сказал Гилберт. В течение короткой паузы установилось молчание.– Я больше не буду кетамин.
– Что так? – спросил Эдгар. – Давай еще. Доза великовата была. Ну давай кубик. Для разогрева восемь точек больше не нужно. Ты уже укололся. Так что давай кубик.
– Он не будет, – произнес Джек. – Он лежал сейчас сложенный пополам. Ты бы видел, как его пополам складывало, как его рвало. Ох. Как его сейчас пополам складывало. Как его рвало сейчас.
– Точно не будешь? – спросил Эдгар.
– Нет, – ответил Гилберт.
– Да ладно, – произнес Эдгар. – Давай кубик.
– Нет, – прозвучал ответ Гилберта.
– А давай восемь точек! – с восторгом проговорил Джек. Его опять охватил тот же задор, с которым он уговаривал на большую дозу.
– Нет, – сказал Гилберт. – Я больше кетамин не буду.
Спустя некоторое время Гилберт произнес:
– Я, может, больше никогда не буду кетамин.
Теперь Эдгар, Джек и Рональд кололись втроем. Гилберт находился тут же, но больше не кололся.
Кетамин накрывал, но это было только расслабление и изменение ощущений. Яркого, сильного удовольствия не было.
Наконец, Эдгар отошел от последней, четвертой дозы.
Гилберт сказал, что никогда больше не будет колоться кетамином.
– Ну, может, будешь еще, – произнес Эдгар.
– Ну, может, буду, – ответил Гилберт. – А может, никогда не буду.
Эдгар попил воды.
Товарищи покурили.
Решили идти к выходу из убежища.
Эдгар и Рональд светили фонариками и шли впереди. За ними шли Джек и Гилберт.
Глава 5
Александр Сосновый вел очередное совещание Баварского Ордена Восточных Иллюминатов. Он ликовал. Руководитель ордена восседал за столом с восхитительным барственным видом, в данный момент его спина была прямой, и при этом он был чуть расслабленным. На лице – ликующая улыбка. Руководитель имел триумфальный вид.
– Итак, – говорил Александр Сосновый. – Мы полностью ликвидировали поддержку всяческих пособий для людей в заклепках со стороны подконтрольных нам орденов сразу после создания нового мирового правительства. Теперь это дает результаты. И в Евросоюзе, и в США сейчас оказались в меньшинстве те политики, которые продвигают пособия. Наши противники, масоны, продолжают тратить на это ресурсы, а уже бесполезно. Их очень мало.
Уже до формирования нового мирового правительства восточные иллюминаты приняли курс, при котором отказывались помогать пособиям – по безработице и тому подобным. Лидер ордена твердо высказывался, объявляя о своей точке зрения, излагая ее. Она заключалась в том, что людям в заклепках, людям в рэпперских балахонах и им подобным платили такие пособия по безработице, что каждый из них мог купить автомат и гранатомет и упражняться в стрельбе. Те, кто облачился в одежду, выражающую идеи активной деятельности и свирепости, а на деле ни активную деятельность, ни свирепость не проявлял, – могли бы создавать крупные банды, действовать за отмену запрета на наркотики, за отмену возрастных ограничений на алкоголь, против групп, навязывающих маркировку игр и видеороликов надписями «18+» и тому подобными. Люди в куртках, имеющих заклепки и являющихся одеждой металов, в балахонах, являющихся одеждой рэпперов, и им подобные могли бы убивать политиков, их сторонников, полицейских, судей. Могли бы закатывать в бочки с цементом тех родителей, которые притесняют своих детей. Если родители мешают детям смотреть порнографию, таких родителей могли бы хорошо мучить, приставляя к коже утюг или паяльник. Вместо этого люди в заклепках и в рэпперских балахонах не делали ничего вообще. Банды если и существовали, то маленькие. Если, например, у кого-то отобрали упаковку наркотических таблеток или кого-нибудь старше 18 лет арестовали за любовные удовольствия с теми, кто младше 18, то люди в тусклых заклепках и в суровых балахонах, предназначенных для тех, кто слушает рэп, не делали ничего, вместо того, чтобы бить, убивать, взрывать и жечь, выставлять у дорог отрезанные головы полицейских. Раз банды людей в куртках, имеющих заклепки и предназначенных для слушателей хэви метал, людей в балахонах, предназначенных для слушателей рэпа, готов, эмо и всех остальных, кто мог бы переводить общество на новый виток развития, не организовывались, а наоборот, с 80-х годов 20 века исчезали, то и пособия этим людям в заклепках и в рэпперских балахонах поддерживать не следовало. Не надо было ничего делать в пользу пособий. Не нужно было для этого платить и как-либо помогать депутатам, менять партии, определять, как будут работать чиновники, раздающие пособия, поддерживать те или иные учебные программы в университетах и институтах.
Александр Сосновый спросил у иерофантов, понимают ли в подконтрольных структурах смысл проводимой политики. Выяснилось, что понимают хорошо. Раз тысячи парней и девушек в заклепках, демонстрирующих свой суровый облик, парней и девушек в рэпперских балахонах, выражающих свой свирепый образ, готов или эмо не могут ответить, например, на задержание людей полицией за наркотики – например, отвечают, разом начав жечь объекты, важные для государства, трансформаторные будки, локомотивы и другие объекты, – то и пособия по безработице готам, эмо и прочим назначать не надо. Не нужно для этого задействовать возможности ордена, использовать возможности подконтрольных депутатов, чиновников, авторов учебных книг и других людей, которым придется платить или помогать.
– Ну вот, второе голосование в парламенте Франции провалилось, – сказал Александр Сосновый. – Снова пособие по безработице не повысили, как мы и планировали. Хотя масоны через ихних депутатов его уже второй раз пытались провести. Сумма пособия та же, названия законов разные. И оба раза отрыв голосов, большой отрыв в нашу пользу. Большой отрыв по количеству проголосовавших депутатов, – уточнил руководитель восточных иллюминатов. – Большой отрыв по количеству проголосовавших депутатов, – еще раз произнес он. – В нашу пользу, против пособия. И в Евросоюзе, и в США теперь почти везде так.
С отказом от поддержки увеличения пособий все шло замечательно.
Началось обсуждение другой темы – раскопок и магии, которую можно было изучать по надписям в Галатии.
– У нас есть сто целителей, которые могут вылечить любые раны за восемь часов, – сказал Пиерий Холодов, иерофант, в обязанности которого входило руководство магами. Пиерий был ростом метр восемьдесят семь, у него были каштановые волосы, карие глаза, чуть узкие, и длинный прямой нос. Щеки – вытянутые. Иерофант был крепким и мощным. Хорошо были видны толстые мышцы на руках между локтями и плечами. – Точнее, сто можно уже отправлять в войска для быстрого возвращения раненых в строй. В войска – в смысле в наши отряды. В смысле в наши отряды, – повторил Пиерий Холодов. – Сто можно отправлять. И еще человек пятьдесят готовы почти. Или полностью. Наставников по целительству – тридцать. По общему магнетизму, ну по самым-самым основам – человек двести найдется, которые уже могут научить, что к чему.
Оксана Рокотова начала перебирать пальцами правой руки, касаясь кончиками пальцев поверхности стола. На ее лице появилась хищная улыбка. Похоже, был сделан сильный шаг вперед. Возможности в магии теперь были совсем другими. Очень намного больше, чем тогда, когда целителей было десять человек. Теперь, если снова начать нападения, множество раненых сможет дожить до того, как появится возможность воспользоваться целителем. С очень большой вероятностью таких будет большинство.
– А воскрешение мертвых? – спросил Александр Сосновый.
– Если человек не получал ран, то его воскрешение – куда проще, чем лечение огнестрельной раны за несколько часов. Массовое обучение воскрешению уже организовано. Теперь это в основе обучения магов. – Ответил иерофант, руководящий магами. – Сотнями воскрешаем.
– Отлично! – громко ответил Александр Сосновый.
– Ну, и обучение будет сделано намного более массовым. В ближайшее время, – заявил Пиерий Холодов.
– Нужно послать целителей в Галатию. На раскопки, – сказал руководитель ордена. По десять-двадцать человек на каждое место посылать. Сейчас мы открываем второе место раскопок, чуть позже откроем третье. Все ближе к раскопкам наших врагов-масонов. И они там тоже расширяются. Пусть целители тихо учат магию. И еще в каждом отделении либо в каждой группе охраны по одному целителю хорошо. Пусть бегает с автоматом, как другие автоматчики. А если надо будет вылечить рану – чтобы на месте был. Если группа больше отделения – можно и два целителя, и три в группу. Пусть с автоматами будут. И готовы будут лечить если что. А остальные, кто будет на раскопках, не среди бойцов, пусть тихо учат магию. Становятся сильнее. Тем, кто не среди бойцов будет, сказать, чтобы изучали магнетизм. У тебя возражения есть? Может, организовать изучение магии на раскопках – тут какая-то трудность есть?
– Нет, возражений нет. Трудностей я не вижу, – высказал свой ответ Пиерий Холодов.
– Ну вот, – произнес руководитель ордена. Отправим на раскопки, на каждое место, по двадцать целителей. Охраны там на каждую точку раскопок, то есть не точку, а на каждый район, по сто, сто двадцать, сто сорок человек планируется. Те, которые будут с бойцами, должны быть готовы лечить раны и воскрешать. Остальные – пусть учат более сложную магию. Или просто становятся сильнее. Пусть учатся. Пусть учатся, – повторил Александр Сосновый. – Вот так.