В дополнительных известиях составленного в конце IX в. королем Альфредом (872–899/901) или кем-то из его окружения перевода на англосаксонский язык «Истории против язычников» Павла Орозия русы (рохоуаски) помещены в Подонье: «Европа начинается, как уже сказано, от реки Даная (Дона. – М.Ж.), которая стекает с северной части гор Риффенг (Рифейские горы – Урал. – М.Ж.), лежащих близ того гарсекга, который зовется Сармондийским (Сарматским. – М.Ж.). И эта река Данай течет оттуда на юг, на запад от алтарей Александра, в [землю] народа Рохоуасков (рухс-асов – «светлых асов» – русов. – М.Ж.). Она образует то озеро, которое называется Меотедийским (Азовское море. – М.Ж.), и [течет] далее многими потоками, близ того города, который называется Феодосия, [и] на востоке впадает в море, которое называется Эвксином (Черное море. – М.Ж.)» (Матузова 1979: 23).
В одной из грамот восточнофранкского короля Людовика Немецкого (840–876), датируемой 862–863 гг., среди владений Альтайхского монастыря упоминает местечко под названием Ruzaramarcha, т. е. «Русская марка» (Назаренко 2001: 14–21), причем это имя передает явно славянскую форму русь, из чего А.В. Назаренко сделал справедливый вывод: «…носители самоназвания «Русь», с которыми с IX в. имели дело в Баварской восточной марке, говорили по славянски» и «не позднее середины IX в. в древнебаварский была заимствована славяноязычная форма русь» (Назаренко 1998: 78). Следовательно, купцы, приходившие в Баварию из Среднего Поднепровья уже в середине IX в., именовали себя русами, причем именно в славянской огласовке. Видимо, это были среднеднепровские славяне, подвластные салтовским аланам-русам и перенявшие у них этноним, так же как немного позднее это сделали появившиеся в Среднем Поднепровье варяги;
– салтовская культура отвечает всем характеристикам русов «Анонимной записки» (подробнее об этом см. ниже).
– в салтовском ареале существует развитая инфраструктура, позволяющая говорить о раннем государстве: система городищ разного уровня; высокоразвитое ремесло (в первую очередь мощная металлургия, включая производство оружия) и активная торговля; собственная монетная чеканка («варварские подражания» арабским дирхемам) и т. д.
Возникает вопрос: как в рамках концепции о русах как носителях салтовской культуры (аланах) объяснить тот факт, что представителями их государства в 838–839 гг. в Византии и державе франков оказались некие выходцы из Балтийского региона, и как вообще этноним русь оказался перенесен на варягов?
В.В. Седов совершенно справедливо писал, что «если византийские источники X в., в том числе и Константин Багрянородный, называли норманнов Восточной Европы русами, то это никак не может быть поводом для утверждения, что восточноевропейские русы первой половины и середины IX в. были скандинавами» (Седов 2002: 286).
Думается, что имеются археологические данные, позволяющие ответить на вопрос о причинах и механизме переноса этнонима русь с салтовских аланов на варягов.
Исследования Супрутского городища на реке Упе (правый приток Оки) в Тульской области (Григорьев 2005; Мурашева 2008; 2012: 103–106) показали, что это поселение было одним из наиболее ранних мест проживания в Восточной Европе варягов (около середины IX в.), при этом в Супрутах выявлены выразительные следы влияния салтовской культуры, из чего можно сделать вывод, что в Супрутах базировался варяжский отряд, находившийся на службе у салтовцев (Фетисов, Щавелев 2017: 71–72). Интересно, что ближайшие аналогии скандинавским артефактам из Супрут обнаруживаются на Готланде, что указывает «на возможный регион, откуда происходила супрутская группа викингов» (Мурашева 2008: 39). Это прямое соответствие сообщению Бертинских анналов о свеонах (Sueoni), состоявших на службе у кагана русов.
Таким образом, у нас есть материальное подтверждение того, что некоторые варяги были «федератами» салтовских аланов, расселявшимися по периферии Русского каганата и охранявшими торговые пути. Из этого можно сделать два вывода:
1. Становится понятна загадка сообщения Бертинских анналов о свеонах, представлявших Русский каганат. Почему власти Русского каганата отправили послами именно свеонов, из источника, в общем, вполне понятно: каган понимал, что обычным путем послы вернуться не смогут из-за угрозы нападения врагов (очевидно, кочевников, скорее всего, венгров), – об этом прямо сказано в источнике, вот и отправил бывалых наемников, выходцев с Балтики, знающих кружный путь по Европе, которые смогут вернуться по активно функционировавшему в то время Балтийско-Донскому пути. При этом не факт, что этим путем возвращалось все посольство. Вполне правомерна мысль В.В. Седова, что кружным путем отправились только «свеоны», в то время как остальные его участники «вернулись в Днепровско-Донские земли и доложили кагану о результатах поездки в Константинополь» (Седов 2002: 279–280).
2. Возникает вопрос: а что, если та группа варягов, которая обосновалась в Среднем Поднепровье – это первоначально такие же федераты аланского Русского каганата, как и те, которые жили в Супрутах? На это указывает заимствование ими салтовской тамги, ставшей основой для так называемых «знаков Рюриковичей» – эмблем князей, принадлежавших к правящему роду (Флерова 2001: 53–62; Галкина 2002: 391; Мельникова 2011: 246–248; Белецкий 2012: 457–458). Такое заимствование логично именно для вассалов (вероятно, это вообще не «заимствование»: власти Русского каганата просто пожаловали своим варяжским вассалам определенный тип тамги, как, видимо, они жаловали разные типы тамг всем должностным лицам и вассальным правителям). Влияние салтовцев на варягов было огромно, вплоть до перенятия варягами у салтовских аланов элементов внешнего вида (прическа Святослава) и одежды. При этом, видимо, на варягов был перенесен и этноним русы.
Когда Русский каганат прекратил свое существование (это произошло где-то в промежутке между серединой IX и началом Х в. скорее всего, из-за войн с Хазарией и ударов кочевников), эти варяги обособились и начали процесс подчинения восточнославянских племен и борьбы с Хазарией, известный по древнерусским летописям.
О русах, живущих где-то в Северном Причерноморье до IX в., в источниках имеются аутентичные свидетельства. Сирийский автор середины VI в. Псевдо-Захария Митиленский помещает их где-то на север от Кавказа: «Соседний с ними (с амазонками, местонахождение которых обычно приурочивается к южнорусским степям. – М.Ж.) народ hrus (hros), мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей» (Пигулевская 2011: 387). Некоторыми современными авторами, сторонниками гипотезы о скандинавском происхождении руси, данное известие источника нигилистически отвергается без каких-либо серьезных доказательств по принципу «если источник противоречит теории, тем хуже для источника», простым указанием на легендарный характер описания данного народа и ссылкой на «Гога, в земле Магог, архонта Роса, Мосоха и Тобела» из Септуагинты (Петрухин 1995: 42–48; 2014: 97—108). Подобные аргументы едва ли можно рассматривать всерьез: никаких библейских реминисценций ни сообщение о «народе рус», ни его контекст не содержат, а приписывать реальным народам разные легендарные черты – норма для античной и средневековой историографии.
Интересно, что Ибн Русте тоже говорит об отсутствии у русов конницы. Видимо, по каким-то причинам об этом народе существовал подобный устойчивый стереотип.
Другой автор середины VI в. гот Иордан рассказывает о народе росомонов – Rosomoni (т. е. буквально о «народе рос» или «людях рос»: ros + mon – «человек»), враждовавших с готским королем Германарихом: «Вероломному же племени росомонов, которое в те времена служило ему (Германариху. – М.Ж.) в числе других племен, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени [росомонов], по имени Сунильду, за изменнический уход [от короля], ее мужа, король [Германарих], движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав ее к диким коням и пустив их вскачь. Братья же ее, Cap и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом. Мучимый этой раной, король влачил жизнь больного» (Iord., Get. 129) (Иордан 2013: 86). Названные Иорданом имена росомонов Сар и Аммий иранисты В.И. Абаев и А.Н. Карсанов объясняют из сармато-аланских языков (sar – «глава»; ama – «могучий») (Карсанов 1989: 25–31).
Таким образом, имеется два независимых друг от друга и принадлежащих к разным традициям (сирийской и готской) известия VI в. о народе рус/рос, принадлежавшем, видимо, к числу сармато-аланских племен и проживавшем где-то в Северном Причерноморье.
Попробуем провести предметное сопоставление этнографических данных о русах, сообщаемых восточными авторами, передающими «Анонимную записку» и археологических материалов салтовской культуры.
1. Согласно «Анонимной записке», русы нападают на славян и подчиняют их себе. Гардизи: «Постоянно эти люди (русы. – М.Ж.) ходят войной на славян, [идут] на кораблях, захватывают славян, превращают в рабов, отвозят к хазарам и булгарам и продают» (Заходер 1967: 82); «постоянно по сотне и по двести [человек] они ходят на славян, насилием берут у них припасы, чтобы там существовать; много людей из славян отправляются туда и служат русам, чтобы посредством службы обезопасить себя» (Заходер 1967: 82).
Типологической параллелью данного известия Гардизи может служить рассказ Хроники Фредегара об аварском иге в VII в. над славянами Паннонской котловины: «Гунны (авары. – М.Ж.) каждый год приходили зимовать к славянам, брали жен славян и дочерей их к себе на ложе; сверх других притеснений славяне платили гуннам дань» (Fred. IV. 48) (Хроника Фредегара 1995: 367). За несколько гротескным тоном данного известия скрывается описание реальной архаичной формы даннических отношений, когда побежденные должны предоставлять победителям натуральное обеспечение (корм). Салтовские аланы VIII–IX вв., безусловно, были существенно более развиты, чем авары VII в., но и они нуждались в натуральных формах