Шафарик П.И., 1838, с. 176–181). Позднее такое толкование было признано большинством исследователей (Fraenkel Е., 1950, S. 19–22; Кушнер (Кнышев) П.И., 1951, с. 143–159; Gimbutas М., 1963, р. 21, 22). Следовательно, выводы археологии о расселении балтов в Поднепровье в середине I тысячелетия н. э. полностью соответствуют письменным свидетельствам.
Глава третьяКультуры северных территорий
Севернее области распространения памятников типа Тушемли-Банцеровщины, в бассейне р. Великая и оз. Псковское, а также в верховьях Ловати и прилегающих озер, находится ареал древнейших длинных курганов (карта 1). Вероятно, сюда же принадлежат подобные насыпи и в бассейне Мсты, пока слабо исследованные. В VIII–IX вв. их территория заметно расширяется и охватывает Полоцко-Витебское Подвинье и Смоленское Поднепровье, т. е. значительную часть региона, прежде занятого племенами — носителями тушемлинско-банцеровских древностей (карта 8).
Карта 8. Распространение длинных курганов.
а — могильники с длинными курганами; б — территория плотного распространения сопок; в — каменные могильники эсто-ливского типа; г — грунтовые могильники латгалов; д — восточнолитовские курганы; е — позднедьяковские городища; ж — памятники мощинской культуры; з — ранние курганы вятичей.
Цифрами обозначены только могильники с исследованными длинными курганами: 1 — Кивипымме; 2 — Рускавере; 3 — Городище; 4 — Залахтовье; 5 — Новая Желча; 6 — Светлые Вешки; 7 — Безьва; 8 — Жеребятино; 9 — Ново-Жуковская; 10 — Заполье Большое; 11 — Лосицы; 12 — Сытенка-Островенка; 13 — Сытенка; 14 — Замошье; 14а — Мерево; 15 — Ропти-Наволок; 16 — Курея; 17 — Городня; 18 — Городище; 19 — Володи; 20 — Арнико I; 21 — Арнико II; 22 — Лаоссина; 22а — Рысна-Сааре I и II; 23 — Линдора; 24 — Лоози; 25 — Вастселина; 26 — Обинисте; 27 — Тайлово; 28 — Верепково; 29 — Столбово; 30 — Лезги; 31 — Северик; 32 — Першина; 33 — Смолинка; 34 — Шурупово; 35 — Кишкина; 36 — Волково; 37 — Укропово; 38 — Дыркино; 39 — Кудово; 40 — Казиха; 41 — Каталова; 42 — Пакрули; 43 — Шешки; 44 — Литвиново; 45 — Глубокое; 46 — Грицково; 47 — Сатонкино; 48 — Далево; 49 — Низовка; 50 — Левоча-Кабожа; 51 — Плесо; 51а — Кулотино-Полище; 52 — Боровичи; 52а — Съезжее; 53 — Березовый Рядок; 54 — Дубровка; 55 — Подсосонье; 56 — Обрынь; 57 — Липецы; 58 — Шихино; 59 — Бологово; 60 — Изведово; 61 — Полибино I; 62 — Полибино II; 63 — Дорохи; 64 — Межно; 65 — Мылинки; 66 — Янкевичи; 67 — Борки; 68 — Горовые; 69 — Черневичи; 70 — Поречье; 71 — Гурки; 72 — Рудня; 73 — Рудня; 74 — Михайловское; 75 — Бенецкий; 76 — Шугайлово; 77 — Заозерье; 78 — Добрино; 79 — Введенье; 80 — Дроково; 81 — Заборье; 82 — Василевщина; 83 — Катынь; 84 — Ямщичино; 85 — Лопино; 86 — Хотынь; 87 — Городок; 88 — Ярцево; 89 — Пнева Слобода; 90 — Цурковка; 91 — Арефино; 92 — Огарково; 93 — Слобода Глушица; 94 — Еловцы; 95 — Митино.
Длинные курганы — невысокие валообразные земляные насыпи, в большинстве случаев расположенные в могильниках вместе с круглыми (полусферическими) курганами IX–XIII вв. (табл. XVI, 7, 8). Преобладают сравнительно небольшие насыпи — длиной от 12–15 до 40 м при ширине 5-10 м и высоте 1–2 м. Встречаются и курганы длиной 50-100 м и более.
Длинные курганы привлекали внимание исследователей еще в середине прошлого столетия. Несколько таких насыпей, расположенных в Себежском и Опочском районах Псковской обл., тогда было раскопано Брантом и В. Платером (О древних могилах, 1851, с. 212–226). Исследователи установили, что длинные курганы содержат по нескольку урновых или безурновых захоронений по обряду трупосожжения. Курганы были отнесены к славянским.
Большое число длинных курганов раскопано в последних десятилетиях XIX в. и в самом начале XX в. В 80-х годах прошлого столетия исследованием таких курганов на юго-восточной окраине Эстонии занимался Г. Лешке (Loeschcke G., 1888, S. 200). На Смоленщине в 1892–1903 гг. большие раскопки провел В.И. Сизов (ОАК, 1896, с. 23, 24; 1898, с. 56–59; 1902, с. 94–99; 1903, с. 109; 1906, с. 122; Указатель памятников, с. 111–123). Итоги изучения их изложены исследователем в докладе на XI археологическом съезде (Сизов В.И., 1902а, с. 81, 82). В.И. Сизов отнес эти памятники к славянским и датировал VII–VIII вв.
В 1900–1902 гг. длинные курганы, расположенные в бассейнах Великой, Ловати и Мсты, раскапывал В.Н. Глазов (Глазов В.Н., 1901, с. 210–226; 1903б, с. 44–66; 1904, с. 50–60). Менее значительные раскопки принадлежат А.А. Заборовскому и В.И. Колосову (Колосов В.И., 1906, с. 259, 260).
Уже в 1903 г. А.А. Спицын написал интересную статью, специально посвященную этим памятникам (Спицын А.А., 1903 г, с. 196–202). Расположение длинных курганов в одних группах вместе с круглыми насыпями, бесспорно славянскими, одинаковый погребальный обряд в тех и других памятниках, близость керамики и бедность вещевого инвентаря послужили основанием для отнесения длинных курганов к славянским древностям. По области распространения длинные курганы были связаны с кривичами. Время сооружения вилообразных насыпей определено IX–X вв.
После выхода в свет статьи А.А. Спицына появился еще больший интерес к длинным курганам. До начала первой мировой войны было раскопано свыше трех десятков длинных насыпей в разных местах их ареала. Раскопками занимались: на Смоленщине — И.С. Абрамов (Спицын А.А., 1906б, с. 192, 193); в бассейнах Великой и оз. Псковское — К.В. Кудряшов (Кудряшов К.В., 1913, с. 241–264), В.Н. Крейтон (Крейтон В.Н., 1914, с. 7–24) и В.В. Гольмстен (Окулич-Казарин Н., 1914, с. 175, 176, 187); в верховьях рек Плюсса и Луга — В.А. Городцов, С.С. Гамченко и А.А. Спицын (Гамченко С.С., 1913, с. 163–221; Спицын А.А., 1914, с. 88, 89; ОАК, 1914, с. 66–68); в бассейне Полы, правого притока Ловати, — П.А. Садиков и П.Г. Любомиров; в бассейне Мсты — А.В. Тищенко (Тищенко А.В., 1914а, с. 12–17).
А.А. Спицын неоднократно возвращался к вопросу об этнической принадлежности длинных курганов. Так, раскопки С.С. Гамченко под Сестрорецком и известия о курганах удлиненной формы в окрестностях Мурома заставили исследователя отнести длинные курганы к памятникам финского населения (Труды IV съезда, 1914, с. XLVI–XLVIII). В неопубликованных заметках 20-х годов А.А. Спицын вновь связывает длинные курганы с кривичами, руководствуясь распространением их в старом кривичском районе и эволюционной связью с бесспорно кривичскими древностями рубежа I и II тысячелетий. В одной из последних работ А.А. Спицын, обращая внимание на вещевой инвентарь длинных курганов, пишет, что эти памятники принадлежат «известной, скорее всего литовской народности» (Спицын А.А., 1928, с. 337).
В 20-30-х годах раскопки длинных курганов велись в несколько меньших масштабах, но зато много внимания уделялось обследованию и регистрации этих памятников. На территории Белоруссии раскопками длинных курганов занимались А.Н. Лявданский и И.А. Сербов (Ляўданскi А.Н., 1930 г., с. 173–196; Сербаў I.А., 1930а, с. 91), в Псковской земле — Б.В. Сивицкий, А.А. Спицын и Н.Н. Чернягин. Длинные курганы в юго-восточной Эстонии исследовали Х.А. Моора и О. Саадре, а в восточных районах Латвии — Ф. Балодис (Urtāns V., 1968, 65–70 lрр.). В Верхнем Поволжье один курган раскопан П.Н. Третьяковым (Третьяков П.Н., 1949, с. 275).
В 1941 г. Н.Н. Чернягин издал археологическую карту длинных курганов, сыгравшую существенную роль в изучении древностей восточнославянских племен (Чернягин Н.Н., 1941, с. 93–148). В работе были собраны все сведения, которыми располагала советская археология к тому времени об этих памятниках. Отмечая, что длинные курганы распространены на летописной территории кривичей, а погребальная обрядность в них сходна с кривичской, известной по полусферическим курганам, исследователь вполне определенно связывал эти памятники с кривичами. Время захоронения в валообразных насыпях определялось Н.Н. Чернягиным VI–IX вв. К сожалению, большая группа могильников с длинными курганами, расположенных на территориях Эстонии и Латвии (до включения их в состав СССР), осталась вне поля зрения Н.Н. Чернягина.
Наиболее существенный вклад в изучение длинных курганов сделан в послевоенный период. Если до 40-х годов только отдельные исследователи (А.Н. Лявданский, Н.Н. Чернягин, П.Н. Третьяков) раскапывали эти памятники целиком, на снос, то теперь почти все валообразные насыпи исследуются на основе современной методики. Уже в 1948–1949 гг. к раскопкам длинных курганов в Псковской земле приступила С.А. Тараканова (Тараканова С.А., 1951, с. 141–154; 1959, с. 118–121). В обобщающей статье (Тараканова С.А., 1954, с. 77–110) она высказала критические замечания в адрес сводной работы Н.Н. Чернягина. Однако ее попытка определить начальную дату захоронений в длинных курганах II–III вв. явно неудачна. Построения С.А. Таракановой в этом отношении методически ошибочны. При датировке длинных курганов II–III вв. она обращает внимание на начальную дату бытования тех или иных находок, не учитывая, что такие предметы продолжали существовать до середины I тысячелетия, а иногда и позднее. При этом она рассматривает отдельные предметы в отрыве от вещевых комплексов.