Выставка представляла живопись, керамику и скульптуру последних десяти лет. Немало работ было выполнено в реалистической манере. Большинство же из них несли на себе печать символизма, кубизма и примитивизма, но, пожалуй, чувство меры и какой-то внутренней сдержанности всегда присутствовало.
Многие керамические панно были выполнены в броской манере яркими синими и зелеными красками. Искусство керамики уходит корнями в глубокую древность: Ирак — наследник культуры древнего Шумера, Вавилона, Ассирии и Аббасидского халифата, где обработка глины была традиционно на высоком уровне.
Война с Ираном нашла отражение в работах иракских художников. Здесь и коллаж из обожженной солдатской формы, и большое панно ”Героическая Басра” с рваным и прожженным полотном, и картина, изображающая идущего на фронт солдата. Вместе с тем много полотен на бытовые темы, немало городских пейзажей, есть обнаженные натуры, что довольно неожиданно для мусульманской страны. Среди картин с обнаженными фигурами выделяется одна, которая привлекает меня, как этнографа. Это автопортрет художника Махуда Ахмеда. Молодой улыбающийся художник с короткой бородкой сидит в центре в окружении шести обнаженных женщин. Одна из них сидит к зрителю спиной, повернув голову вправо*" таким образом, что виден ее профиль. На щеке женщины татуировка — две точки и два полуовала. На спине, в том месте, где поясница переходит в ягодицы, как бы обрамляя крестец и позвонки, вытатуирован также овал с разрывами вверх и вниз. Скорее всего, она — бедуинка; это дает основание предполагать, что татуировка у женщин иракских племен даже в интимных местах вполне допустима. Меня несколько поразила смелость художника, рискнувшего на такое откровенное изображение обнаженного женского тела в стране, где появление женщины без черной хламиды, оставляющей открытым только лицо, несколько лет назад считалось вызовом общественному мнению.
Но жизнь течет, и все меняется. Сегодня Багдад — крупный научный и культурный центр арабского мира. Здесь работают три университета, Академия наук, Национальный театр, около трех десятков кинотеатров.
В городе — семь музеев, среди которых выделяется Национальный музей Ирака, где собраны имеющие мировое значение коллекции памятников материальной культуры древности. В окрестностях столицы сохраняются развалины древнего Вавилона и других старинных городов. Сюда же можно отнести находящиеся в различных районах Багдада памятники средневековой архитектуры: университет Мустансирия, дворец Аббасидов, постоялый двор Хан-Марджан и др. В Багдаде в годы республиканского строя сооружены памятники основателю города халифу Абу Джаафару Мансуру, вавилонскому царю Хаммурапи и скульптурные композиции из бронзы на темы сказок ”Тысячи и одной ночи” — литературного памятника арабского средневековья.
Приход арабов в Ирак в VII веке открыл новый период в его культуре, богатой традициями древних цивилизаций. Завоевав страну, арабы не стали уничтожать ее культурное наследство, а умело воспользовались творчеством покоренных народов Ирака. Арабы-кочевники, стоявшие на более низком уровне, чем завоеванные ими народы Месопотамии, обогатили собственную культуру достижениями оседлой цивилизации.
Современный исследователь иракского искусства А.А.Богданов в своей книге ”Современное искусство Ирака” (Л., 1982, с. 7–8) приводит на этот счет мнение западных специалистов по мусульманскому средневековью У.-М.Уотта и П.Какиа: ”Для исследователя культуры одной из самых интересных черт мусульманского общества центральных земель представляется способность мусульман-арабов через посредство своей религии и языка поглощать большую часть культурного наследия народов… Арабы вышли из пустыни или из городов, тесно связанных с пустыней, — следовательно, уровень их материальной культуры был весьма низок, хотя они достигли, как можно утверждать, высокой степени совершенства человеческой личности и человеческих отношений. Народы, которые они покорили в Ираке, Сирии и Египте, веками поддерживали высокий уровень материальной и духовной культуры; последняя включала в себя и греческую философию, и основанную на ней христианскую теологию. И все же именно культура арабов стала матрицей для новой мусульманской цивилизации, ассимилировав все, что было лучшим в более древних и более высоких культурах”.
Мне всегда нравилось бродить по старым кварталам Багдада и знакомиться вблизи, накоротке с жизнью иракцев, их обычаями и нравами. Иракцы считаются довольно сложными по характеру людьми. Поначалу они показались мне несколько жесткими и скрытными, но это впечатление рассеялось, как только они почувствовали мое расположение и искреннее желание их понять. Поэтому с первой встречи откровенная беседа вряд ли получится. Вторая, а более вероятно, третья встреча, если она будет проходить в ненавязчиво доброжелательном духе, даст возможность ближе узнать своего собеседника. Вы услышите много интересного, например, как проходит свадьба в его родной деревне и какие обряды при этом выполняются. Но здесь нужно быть особо осторожным и не задавать вопросы, скажем, о положении женщин. Эмансипация женщин пока не стала доминирующим явлением в арабских странах, в том числе в Ираке. Поэтому повышенный интерес к женской половине иракской семьи, попытки вмешательства в распорядок праздника, на который вас пригласили (”Ну пусть ваша жена посидит с нами”, ”Почему вы ее прячете?.. ” и другие подобные высказывания), воспринимаются негативно и могут навсегда испортить ваши отношения.
Все мои рассказы об арабских странах, в частности об Ираке, несут на себе отпечаток этого моего специфического интереса к духовной жизни, нравам и обычаям арабов. Но этот интерес оправдан, и каждому, кто может бросить мне упрек, я могу ответить: прежде чем изучать политические и экономические структуры той или иной страны, нужно познать духовную жизнь населяющего ее народа, его религиозные представления и национальный характер. Именно последнее поможет лучше узнать и политические и экономические структуры, которые выросли на специфической, национальной почве.
Свои прогулки по Багдаду я всегда завершал на улице Саадуна и набережной Абу Нуваса.
Плетеные пирожные, пряники с лимонами, марципаны, пастила и халва всевозможных видов горами лежали на огромных блюдах, выставленных в витринах багдадских кондитерских на улице Саадуна. В народных ресторанчиках подавали вкусное мясное блюдо ”газ”. В Сирии это блюдо называют ”шаурма”. Даже в Каире, славящемся своей кухней и поварами, его готовят сирийцы. Но иракцы оказались хорошими учениками, и приготовленный в Багдаде газ не уступает дамасской шаурме.
Для газа берут куски мяса молодого барашка разной величины и насаживают их на толстый вертел. Высокий конус венчают большие куски жира. Повар постепенно поворачивает вертел, с тем чтобы все стороны равномерно поджаривались на жаровне либо с углями, либо с толстыми спиралями электрической плитки. Когда мясо готово, он начинает срезать его огромным ножом в закрытый сверху совок.
— Нафар газ, — кричит официант, и повар выбрасывает на тарелочку одну порцию мяса и достает из ящика продолговатую белую лепешку ”самун”. К газу подают на блюдечке маринованные репу, редиску, мосульский чеснок, огурцы, лук и стручковый перец, называемые единым словом ”турши”. Нередко эту еду запивают ”лябаном” — кислым овечьим молоком, разбавленным водой и немного присоленным.
У порога ресторанчика на улице Саадуна, возле площади Тахрир, где делали хороший газ, иракец готовил крепкий ароматный чай. Его называют тюркским словом ”чайчи”. Чайчи подавал чай в небольших стопках, называемых в Ираке стаканами. Поэтому выражение ”стакан чаю” можно нередко услышать и в Багдаде.
Через короткий переулок с улицы Саадуна можно попасть на набережную Абу Нуваса. Здесь, на пологом левом берегу Тигра, в небольших ресторанах вечером готовили знаменитое рыбное блюдо ”маскуф”. Каждый посетитель в небольшом бассейне выбирал живую рыбу, которую повара тут же чистили, потрошили, насаживали на рожны и пододвигали к пылающему хворосту. Минут через пятнадцать рыбу укладывали на угли и затем на блюде подавали к столу вместе со свежими или запеченными помидорами либо с луком.
На Абу Нувас, на улицах Рашида и Саадуна нередко можно было увидеть большой зал или лужайку под пальмами, украшенную разноцветными лампочками. Здесь на сколоченных из досок скамьях сидели за столами мужчины. Они играли в домино, нарды, курили булькающий кальян, пили кофе, чай или просто смотрели на улицу, мирно перебирая четки. Это — арабские кофейни. В них встречал я иракцев в фетровых пилотках — ”сидра”. Этот традиционный иракский головной убор называют иногда ”фейсалия”, по имени иракского короля Фейсала I, надевшего его впервые. В начале 20-х годов сидру носили образованные люди, занимавшие привилегированное положение в обществе»
Сейчас сидра символизирует косность, верность старым обычаям и представлениям, и ни один молодой человек ее не наденет. В кофейнях, посещаемых простым людом, скамьи застелены тонкими пальмовыми циновками. В других кофейнях лавки лучше и убраны коврами. В них можно снять обувь и забраться на лавку с ногами, сложив их по-турецки. Когда-то к подлокотникам лавок приделывали гладкие деревянные шары — ”румман” (в пер. с араб, ”плод граната”), за которые обычно держались сидящие люди. Один мой знакомый утверждал, что, держась рукой за румман, человек лучше отдыхает, его поза более величественна и благородна.
Раньше в кофейне считалось неприличным громко разговаривать, а сегодня в большинстве из них ревет радиоприемник или телевизор, азартно спорят игроки в домино, раздаются крики посетителей, подзывающих официантов или ”кахвачи”, который бесплатно угощает гостей арабским кофе. Этот вид тонизирующего напитка неизвестен у нас. Его готовят в большом носатом кофейнике ”далля” без цикория, но с различными специями, в пропорциях, известных только самому кахвачи. В кофейне такой кахвачи, хорошо знакомый завсегдатаям, умело лавирует меж лавок, позванивая маленькими фарфоровыми пиалами. По первому вашему знаку он подходит и ловко выплескивает на донышко пиалы несколько глотков мутной желтоватой жидкости. Можно выпить один раз, второй и третий и затем отдать чашечку мальчишке, который идет следом за кахвачи и их моет. Просить кофе после трех раз считается неприличным. Хороший кахвачи и его отменный арабский кофе, за который платит хозяин кофейни, иногда привлекает посетителей больше, чем дорогие ковры на лавках или полированные нарды. Бесплатное угощение кофе в арабских странах восходит к древним традициям кочевых племен Аравийского полуострова.