В 689 году до нашей эры ассирийцы приступом взяли Вавилон, перебили его жителей, разрушили дворцы и храмы, дамбы, завалили каналы. Погрузив на корабли несколько тонн вавилонской земли, они отвезли ее к острову Бахрейн в Персидском заливе и там развеяли по ветру, символизируя тем самым духовное уничтожение своего извечного соперника. Место, на котором стоял Вавилон, было проклято на 70 лет.
Но ассирийского царя Синаххериба волновали не только военные походы. Этот одаренный и способный полководец с неуравновешенным, вспыльчивым характером сделал все, чтобы его новая столица Ниневия затмила славу прежних. Строительная горячка охватила царя и его придворных. Они сносили целые кварталы старых построек, чтобы освободить место для своих гигантских дворцов, площадей и улиц. В западной части города был построен дворец, описать который у древних авторов не хватило слов. По дворцовому парку, засаженному деревьями редких пород и кустарниками, разгуливали диковинные животные и птицы, привезенные царем из дальних походов. Ниневия была и крупнейшим торговым центром. Как писал один древний автор, в городе ”купцов было больше, чем звезд на небе”. Весь этот город, разбогатевший на крови покоренных народов и стран, окружала 25-метровая стена, которая ”своим ужасным сиянием отбрасывала врагов”. Согласно Библии, Синаххериба убили в храме собственные сыновья.
Внук Синаххериба Ашшур-банапли, или Ашшур-банапал (669–631 Или 629 годы до нашей эры) старался следовать примеру своего деда. В памяти древних греков, а через них и других народов он оставался кровожадным деспотом, погрязшим в отвратительных пороках и разврате. Но история знает и другого Ашшурбанапала. Смелый воин и ловкий наездник, он выходил один против льва и побеждал царя зверей. Тонкий ценитель культуры, он создал в Ниневии большую библиотеку клинописных глиняных табличек, которая и по сей день служит важным источником для изучения событий давно минувших дней далекой Месопотамии. (Чуть подробнее я расскажу об этой библиотеке в следующем разделе.)
Ашшурбанапал продолжал строительство столицы. Согнанные сюда из покоренных стран ремесленники возводили новые здания и рынки, украшали барельефами царские дворцы. Городские стены Ниневии постоянно обновлялись и укреплялись. Их протяженность составляла по периметру 12 километров. У восточных ворот Ниневии, за дворцом Синаххериба, в клетках сидели плененные Ашшурбанапалом местные цари и правители и толкли в каменных ступах вырытые из могил кости своих предков. Некоторые башни столицы были покрыты кожей, содранной ассирийскими воинами с врагов, а на рынке пленными арабами и их верблюдами, захваченными в Южной Месопотамии (в Приморье, или Стране моря), расплачивались за кирпичи, вино или работу поденщиков. Выросшая на крови и страданиях Ниневия и ее владыки вызывали ненависть покоренных народов, жаждущих отмщения. И этот миг наступил.
Объединенная армия мидийского царя Киаксара и вавилонского царя Набопаласара в 612 году до нашей эры подошла к Ниневии и после трехмесячной осады взяла ее штурмом. Мидийцы и вавилоняне поступили с городом так же, как в свое время ассирийцы поступали с покоренными странами. Дворцы Ниневии и ее стены были разрушены, а богатства, свезенные со всех покоренных стран, разделены между победителями. Уцелевшие жители перебрались на холм (современное название — Куюнджик), где находился дворец Ашшурбанапала, и возвели разрушенные стены. Пророчество о разрушении Ассирии, приводимое в Библии, свершилось. ”И прострет Он руку Свою на север, и уничтожит Ассура, и обратит Ниневию в развалины, в место сухое, как пустыня. И покоиться будут среди нее стада и всякого рода животные; пеликан и еж будут ночевать в резных украшениях ее…”
В Мосуле я познакомился с Саидом, преподавателем истории в одной из мосульских средних школ. В теплый осенний день мы сидели с ним на поросшем травой продолговатом холме, мягкие очертания которого терялись где-то вдали. Здесь была стена древней Ниневии. Она не отбросила врагов, пришедших к ассирийской столице, чтобы отомстить за разбой и унижения. Деревня, лежащая у подножия холма, носит название Ниневия в память об огромном городе, шумевшем на берегах Тигра более 25 веков назад.
Открытие ассирийских древностей в окрестностях Мосула связано с именем француза Поля Эмиля Ботта. Как и многие образованные люди начала XIX столетия, Ботта был одновременно путешественником, врачом и натуралистом, политическим деятелем и дипломатом. Еще юношей он совершил кругосветное путешествие, затем служил у египетского паши Мухаммеда Али, посетил Аравийский полуостров, был французским консулом в Александрии. В 1840 году Ботта получил назначение на должность французского консула в Мосуле и прибыл в этот город с горячим желанием продолжить свои путешествия и коллекционирование насекомых.
На мосульской улице, идущей вдоль полотна железной дороги, примерно в том месте, где начинается пологий спуск к гостинице ”Рафидейн”, и сейчас стоит четырехэтажное кирпичной кладки строение, похожее на угловую башню средневекового замка. Узкие бойницы-окна начинаются только на уровне второго этажа, а крыша с флагштоком сделана в виде зубчатой стены. В этом здании размещалось французское консульство, где с 1840 года в течение нескольких лет работал Ботта. Окончив скучную работу и закрыв свой кабинет, он верхом выезжал за город для прогулок по зеленым холмам в окрестностях Мосула или отправлялся бродить по лавкам местного базара и лачугам, где покупал у мосульцев старинные изделия и ломал голову над их происхождением. Чаще всего ему попадались кирпичи с неизвестными черточками, которые создавали впечатление, будто по сырой глине пробежало несколько птичек, оставивших отпечатки лапок, и черепки с непонятным, явно немусульманским орнаментом. Его не раз вводили в заблуждение тем, что указывали на то или иное место, где якобы были найдены эти кирпичи с непонятными значками и черепки. Как-то на свой страх и риск Ботта начал раскапывать один из холмов, прилегающих к Куюнджику, и нашел несколько таких же кирпичей и осколков алебастровой посуды, так и не обнаружив лежащих под слоем земли развалин Ниневии. И вот однажды в его кабинете появился араб и сказал, что может показать Ботта место, где видимо-невидимо кирпичей, испещренных непонятными знаками. Француз отнесся недоверчиво к этому сообщению, но все же послал с арабом своих людей. Маленькой экспедиции суждено было обнаружить древнейшую цивилизацию, существовавшую более двух С половиной тысячелетий назад, и это сделало имя Поля Эмиля Ботта бессмертным.
Я посетил холмы Хорсабада, куда араб привел помощников Ботта. Слева от дороги, ведущей в город Айн-Сифни, лежит маленькая арабская деревушка. Здесь, наверно, и живут потомки того араба, который рассказывал Ботта, что именно из камней с клинописью, которые ищет француз, и он и его односельчане сооружали очаги в своих домах.
Нужно было иметь большое воображение, чтобы под зелеными холмами разглядеть очертания столицы ассирийского царя Саргона II и его великолепного дворца, сооруженного в 709 году до нашей эры. В 1843–1846 годах Ботта раскопал его гигантские стены, испещренные изображениями диковинных животных, барельефами бородатых царей и крылатых богов, его помещения с изумительными по форме вазами и предметами из алебастра, от прикосновения, рассыпавшимися в порошок. Раскопки подтвердили, что Арам Нахараим — ”Сирия между двумя реками” (так называется Верхнее Двуречье в Ветхом завете) действительно существовала со своими ужасными царями, несшими смерть и разрушения соседям. Открытия Ботта положили начало ассирологии как одной из ветвей археологической науки. Но увиденная мной жалкая траншея с двумя десятками гранитных глыб и камней, разбросанных вдоль дороги, — это все, что оставил здесь любознательный француз.
С пологого холма — здесь мы сидим вместе с Саидом — открывается вид на зеленые поля, где под порывами ветра ходят большие зеленые волны. Слева от нас — ворота Нергала, которые вели в древний город. Они были обнаружены при раскопках в 1956 году. Здесь сейчас устроен небольшой' музей и поставлены два стража — крылатые быки. Над воротами — старинная роспись, подходы вымощены большими плитами. Сзади нас поднимается холм Куюнджик, куда после разрушения ассирийской столицы перебрались уцелевшие жители. Невдалеке виден другой холм, сплошь застроенный домами. Среди его строений выделяется мечеть у могилы наби Юнеса (пророка Ионы) с куполом в виде ребристого колпака и невысоким скромным минаретом.
Саид стар. У него седая борода, загорелое морщинистое лицо с уже поблекшими голубыми глазами, коричневые, в толстых узлах вен руки. Обращаясь ко мне, он называет меня ”аджи” (мальчик, паренек). Мягкое произношение Саида выдает в нем коренного мосульца. Одна из фонетических особенностей мосульского говора — это легкое грассирование. Кроме того, в конце каждого существительного мосульцы произносят долгое ”и”.
— ”Мосул” в переводе с арабского означает ”мост” ”проход”, - говорит Саид. — Наш город издревле считали торговым мостом между Востоком и Западом. Именно торговле он обязан своим возрождением из маленькой, всеми обижаемой деревушки до большого, современного города почти с миллионным населением.
Действительно, место, где сегодня раскинулся Мосул, хорошо известно историкам. В V веке до нашей эры город назывался Машбалу, что в переводе с арамейского языка означает ”низкое место” и отражает географическую особенность города. Живущие здесь издавна христиане прежде именовали Мосул ”Хусн урбайа”, что в переводе означает ”Крепость на переправе”. Название ”Мосул” впервые появляется в 636 году, накануне мусульманского завоевания.
Мусульмане захватили Мосул в 640 году и превратили его в хорошо укрепленную крепость, откуда совершали походы в Армению и Азербайджан. Уже с III века на севере Ирака жили арабские племена теглиб, айяд, бакр, аль-нимр бен касем, а после мусульманского завоевания здесь можно было встретить и представителей племен тай, аль-азд, абд кейс, кинда, аль-хазрадж, шибан, сулюль и др. Все перечисленные Саидом племена и сегодня живут на севере Ирака. Большинство членов племен