Расафу мы покидаем ровно в полдень. Вместе с нами трогается в путь автобус с французскими туристами, увешанными фотоаппаратами. Большинство из них — более чем преклонного возраста, их седые головы покрыты цветными панамками. Они церемонно помогают друг другу подняться в высокий кондиционированный автобус и, приветливо помахав нам сухими ручками, трогаются в путь. Удивительно, такие пожилые люди — и туристы! И где? В Расафе, в пустыне, под палящими лучами солнца!
Ракка остается в стороне, а мы держим путь прямо к городу Табка, где построена высотная плотина. Сердце, у меня начинает учащенно биться. Ведь именно здесь мы, советские специалисты, а следовательно, и я тоже, 30 лет назад бродили по топким берегам Евфрата. А сейчас здесь поднимается плотина ”Саура” (”Революция”). Она перегородила древнюю реку и создала водохранилище, по которому ходят катера, а сбрасываемая оттуда вода крутит турбины и дает электричество. И во всем этом есть доля и моего труда, переводчика с арабского и французского языков, работавшего с нашими гидростроителями в 1958–1959 годах.
Плотина находится в 5 километрах от магистральной дороги на Халеб. Это, естественно, стратегический и поэтому охраняемый объект, но нас беспрепятственно пропускают, и мы медленно прокатываемся по бетонному гребню плотины. В нижний бьеф из четырех лотков бьет голубая вода. Внизу в белой пене проглядывает несколько островков, между ними — извилистые протоки, в которых мне видятся целые косяки рыб. Верхний бьеф заполнен целиком, и голубое зеркало воды уходит за горизонт. Здесь, в пустыне, где вода всегда ассоциировалась с жизнью, увидеть это голубое озеро пресной воды, которое плещется о бетонную кромку плотины, похоже на сказку, на фантастическую карну художника. Сейчас воды много, и все восемь турбин ГЭС работают. Раньше Дамаск да и вся страна страдали от нехватки электроэнергии. Электричество отключали даже в столице, а теперь его достаточно. Но в связи с развитием промышленности сирийское руководство строит на Евфрате еще две плотины — ”Тишрин” (название месяца, в который произошла революция) и ”Баас” (”Возрождение”).
Сооружение плотины в Табке изменило экологическую ситуацию в этом районе. При содействии советских специалистов осваиваются под сельское хозяйство плодородные земли, высаживаются деревья, для чего создана специальная государственная организация. Мы проезжаем участки земли, разбитые на квадраты и засаженные пирамидальными тополями, эвкалиптами и кипарисами. Земля здесь красного цвета, и зеленые деревья очень эффектно выглядят на этом красном фоне.
Халеб — второй после Дамаска город. Халебцы, конечно, с этим не согласны и, ссылаясь на долю своего города в промышленном и сельскохозяйственном производстве страны, ставят Халеб на первое место. Действительно, столица Сирии только в последние 20 лет стала застраиваться большими современными зданиями; здесь появились новые широкие улицы и площади. Реконструкция столицы Сирии продолжается и сегодня, и в различных районах Дамаска можно увидеть, как рушатся старые, сложенные из мелких камней стены старых домов с деревянными из кривых тонких бревен перекрытиями между этажами. Но в период моего первого приезда Халеб был больше Дамаска, краше и современнее, и амбиции его жителей мне были понятны.
Город Халеб (Алеппо, древняя Халпа, античная Беройя) расположен в плодородной долине, обитаемой еще в глубокой древности. Первые упоминания о нем относятся к XX веку до нашей эры. Об этом свидетельствуют экспонаты городского музея. Обилие воды и плодородных красноземов, близость Средиземного моря способствовали превращению Халеба в крупный торговый и ремесленный центр, который соперничал даже со Стамбулом, бывшей столицей Османской империи. В Халебе в течение веков скапливались огромные богатства, что дало повод местным заносчивым купцам придумать амбициозную поговорку: ”Если Стамбул будет разрушен, Халеб его построит. Если Халеб будет разрушен, Стамбул не сможет его построить”.
Но периоды спокойствия и процветания перемежались с периодами войн и междоусобиц, и в конце XII — начале XIII века на высоком холме, который служил основанием для храма хеттов, пришедших сюда во II тысячелетии до нашей эры из восточных районов полуострова Малой Азии, была построена первая большая крепость. Победитель крестоносцев египетский султан Салах ад-Дин (Саладин) в конце XII века в этой крепости построил мечеть с квадратным минаретом, откуда открывается прекрасный вид на старый квартал города. Крепость на холме с высокими четырехметровой толщины стенами и единственной узкой дорогой-лестницей, ведущей внутрь, является сверхсложным оборонительным сооружением… Под землей были зернохранилища, которые давали возможность выдерживать долгую осаду. Шестиметровой глубины колодцы, дававшие воду, соединялись между собой подземными переходами. В самой цитадели находилась резиденция правителя, которая не раз разрушалась и врагами, и землетрясениями. Сирийские умельцы восстановили в резиденции портик с украшениями, напоминающими пчелиные соты с мозаикой из белого мрамора. Потолок в тронном зале из декорированных балок и брусков тоже восстановлен. Мягкое освещение через цветные витражи попадает на цветные мраморные колонны, поддерживающие своды дворца. Пять мощных окованных железом дверей, ведущих в крепость, украшены коваными гвоздями, на шляпках которых изображены сплетенные змеи и стоящие друг против друга львы. Куфические письмена на перемычках дверей взывают к могуществу и состраданию Аллаха.
В XV–XVI веках старый город был обнесен каменной стеной. В стене было четверо ворот. Около первых ворот, Баб аль-фарадж, где находилась гостиница, в которой я жил в 1958–1959 годах, сейчас идут археологические раскопки. Средневековый город был, естественно, небольшим, и его нынешние ворота находятся почти в центре современного города. Здесь же расположен и знаменитый крытый рынок, состоящий из 11 рядов. На рынке продавали изделия из меди, ковры, золотые украшения, пряности, ткани и другие товары.
Сирийцы называют город ”Халеб шахба”, т. е. ”Серый Алеппо”. Действительно, дома в центре города, построенные из когда-то белого известняка, сейчас стали серыми от копоти и пыли. Но и в современном Халебе есть свои достопримечательности. Одной из них, например, считается площадь фонтанов — ”Майдан шалялят”. Вокруг этой эллипсоидной площади расположены рестораны и кафе. Это фактически центр вечернего Халеба. В последний вечер перед oтездом в Дамаск мы сидели на открытой террасе ресторана и дегустировали восточные яства — шашлык с белыми лепешками, выпеченными в таннуре, и различные закуски. Ресторан содержит сирийский гражданин армянского происхождения, по имени Ованес. Халебцы, любящие посидеть в этом ресторане перед замысловатыми фонтанами, прямо так и говорили: пойдем к Ованесу. Компанию нам составил сирийский бизнесмен Аззам Зейтуни. Он учился в Одессе, хорошо говорит по-русски и удачно ведет дела с Минморфлотом, Интуристом и другими нашими фирмами.
За 30 лет выросло много новых кварталов, а старые уплотнились, отдав под застройки пустыри и неудобья. Самым престижным районом был и остается район Хафиза. Здесь находятся иностранные консульства, замысловатая мечеть, построенная на деньги Кувейта. В кварталах Джамилия, Ансари, Сулеймани и Хамдади спрятавшиеся за кипарисами и алеппской сосной небольшие виллы перемежаются с многоэтажными современными домами, построенными по проектам лучших сирийских и зарубежных архитекторов.
Близ Халеба, к северу от него, стоит монастырь Св. Симеона. По библейскому преданию, пастух из Северной Сирии, по имени Симеон, провел 42 года на вершине колонны под палящим солнцем. Симеон стал монахом после явившегося ему озарения; чтобы отрешиться от мирских забот и приблизиться к Богу, он устроился на высоком столбе.
Дорога в монастырь Св. Симеона идет по благодатному краю. Земля здесь красная и на вид даже какая-то маслянистая. Темно-красный оттенок приобретает земля в долинах. Ее-то и вывозят в сады и огороды Алеппо. Поэтому считается, что все алепские сады возводятся на земле, доставленной из долин севернее города.
Вечнозеленые оливки уже цветут. Кисточки мелких цветков спускаются с тонких, усыпанных жесткими листочками веток. Цветут красные маки. Женщины в ярких платьях убирают горох, мотыжат землю. Там, где урожай собран, уже стоят автомашины, готовые вывезти урожай с полей. Участки земли — небольшие, на некоторых прямо среди распаханного поля лежат огромные валуны. Проезжаем через небольшую деревню. На крышах или прямо на земле сушат зерно, в некоторых дворах женщины провеивают зерно, подбрасывая его на больших металлических блюдах.
Дорога упирается в невысокий холм, и мы поднимаемся к монастырю Св. Симеона, построенному после смерти этого отшельника. Центром монастыря является церковь из четырех частей, считающаяся одной из самых красивых на Востоке. Ее план, сориентированный на помещенную в центре колонну, весьма оригинален. Каждая часть выходит на небольшую восьмиугольную площадь со сводом, посреди которой и возвышалась колонна. Сейчас от нее сохранился всего двухметровый обломок, так как паломники откалывали по кусочку от колонны и уносили его с собой. Все обряды совершались в восточной части церкви, а три другие были предназначены для того, чтобы упорядочить движение толп паломников.
Мы бродим по этим развалинам, от которых исходит какая-то теплота и притягательность. Сочетание простоты и гармонии, лепной орнамент и отделанные виноградными гроздьями и листвой поясные карнизы, богатые капители колонн коринфского ордера, арки и перекрытия — все эти детали из камня с золотисто-розовым налетом производят огромное впечатление, большее, чем история самого Симеона. Недаром развалину этого храма считаются шедевром сирийского доисламского искусства.
У нас мало времени. Быстро осмотрев монастырь Св. Симеона и бросив беглый взгляд на турецкую территорию — граница всего в нескольких километрах, — садимся в автомашину и трогаемся в обратный путь. В сторону Алеппо мы едем другим путем, с единственной целью осмотреть около деревни Телль-эль-Карама участок римской дороги. Вскоре мы добираемся до места, и я вижу мостовую шириной 5–6 метров, сложенную из огромных каменных блоков. Оба конца дороги теряются в зеленом поле. Сейчас она ведет буквально ”в никуда”, а раньше связывала Константинополь с восточными районами Византийской империи. Этот кусок дороги остался как археологический памятник, и трогать его запрещается. В других местах дорога была разобрана, а камни пошли на строительство крестьянских домов.