На Ближнем Востоке военные поражения Турции ослабили власть Стамбула над теми турецкими провинциями, в которых правители стремились усилить свои позиции, отменив сначала привилегии связанных с ними чиновников: сборщиков налогов и держателей служебных земель, а потом передав основную часть земли в стране тем, кто ее обрабатывал. Как и в Индии, многие бедные крестьяне, малообразованные и плохо организованные, вынуждены были вскоре продать эти земли богатым людям: бывшим сборщикам налогов, гражданским и военным чиновникам, сельским шейхам и богатым горожанам, не связанным с правительством или связанным с ним очень слабо.
В результате этого на момент написания данной книги в Египте, Сирии, Ираке, Ливане и других районах Ближнего Востока господствовала система, при которой владельцы земель проживали в городах, а совсем не там, где находятся их земли. При этом внедрение некоторых технических новшеств шло рука об руку с сохранением квазигидравлических образцов общества, которое мало способствовало росту современного среднего или рабочего класса, а также появлению грамотного и политически образованного крестьянства.
Центральная провинция Османской империи, Анатолия, развивалась иным путем. Эта провинция в гораздо большей степени, чем те, что располагались на периферии и постепенно от нее откалывались, была подвержена серьезному прямому вмешательству великих держав. Условия капитуляции, которые после войны даровали привилегированным иноземцам юридическую и экономическую экстерриториальность, действовали в основном в Стамбуле, где проживала большая часть людей, способных воспользоваться этими привилегиями. Вместе с внешним управлением турецким долгом и Международным советом они сильно вредили экономике страны и ее международному престижу.
Но сцена величайшего унижения Турции стала местом ее мощного политического и интеллектуального возрождения. В 1876 году в Константинополе была принята временная парламентская конституция, а позже в старой метрополии стали проводить свои реформы младотурки. И здесь же Кемаль Ататюрк и его сподвижники заложили основу нового турецкого государства.
На момент написания этой книги Турция почти не имела среднего класса в современном смысле этого слова. Но на политическом уровне была создана многопартийная система, а на социоэкономическом – поощрялось развитие частной собственности и частных предприятий. Опытный наблюдатель в связи с этим высказал предположение, что в Турции традиционный порочный круг бюрократической власти, эксплуатации и привилегий был наконец разорван.
Колебания политической поверхности отражают сложность процесса преобразований. Но можно утверждать одно: развитие современной Турции, независимое и тесно связанное с Западом, демонстрирует большое сходство с развитием России в конце XIX и начале XX века, а также значительное различие с докоммунистическим Китаем.
Если бы наличие больших сегментов частной собственности и предприятий было решающим фактором в преобразовании гидравлического общества в многоядерное западное, тогда ни одна страна в мире не могла бы лучше Китая быть подготовленной к тому, чтобы пойти по этому пути. В Китае частная собственность на землю появилась гораздо раньше, чем в Турции и царской России, а традиции частного ремесла и торговли, включая сюда и крупную, существовали веками. Но пример Китая показывает, что возникновение современного среднего класса западного типа зависит не только от крупной частной собственности и предприятий, но и от других факторов.
С 1840 года Китай начал испытывать давление снаружи. Несправедливые договоры, международные концессии, экстерриториальность и иностранный контроль над морскими пошлинами ослабили абсолютистское правительство Китая до такой степени, что внешние враги сумели его свергнуть и установить республиканский строй. Но события, которые последовали за революцией 1911 года, выявили политическую сплоченность страны и ее социальную инертность. Китай временно распался на несколько отдельных государств, во главе которых стояли бюрократические военные начальники. В Китае не появилось мощного современного среднего класса, несмотря на то что многие китайские бизнес-сообщества в концессиях и за границей поддерживали попытки модернизации, предпринятые доктором Сунь Ятсеном.
Ситуация изменилась лишь в 1927–1928 годах, когда Гоминьдан, которым руководил Чан Кайши, добился объединения Китая. Но иностранное вмешательство, которое организовали коммунисты при поддержке Советского Союза, не позволило националистическому правительству поставить страну под свой контроль. И хотя буржуазные силы Китая оказывали некоторое влияние на его правительство, в провинции эти силы оставались еще очень слабыми, поскольку провинция в основном находилась в руках традиционной агроуправленческой бюрократии (Тейлор Д. Движение реконструкции в Китае).
Но несмотря на все эти препятствия, Китай не остался прежним. Широко приветствовалось внедрение западных технологий; западные идеи нашли свое отражение в образовании, в улучшении положения женщин и в относительно свободной прессе. Избавившись от иностранных советчиков, страна смогла значительно ускорить свои культурные и социальные преобразования.
Вторая мировая война положила конец многим привилегиям Запада, которые ослабляли Китай. Но освобождение пришло, по мнению автора этой книги, слишком поздно. Оно случилось во время войны с Японией, когда порты и промышленные города Китая были оккупированы японцами, а это сильно ослабило китайский средний класс. Во время войны коммунисты сумели проникнуть в сильно разобщенные слои китайского общества и подчинить себе всю страну.
В Турции, после завершения периода полунезависимости, открылась дорога к современному некоммунистическому обществу. В Китае же, когда этот период закончился, возможности для перемен, хотя под влиянием западных стран они и были расширены, оказались блокированными коммунистами.
Появление новой развивающей силы: советского коммунизма
В 20-х годах XX века Советский Союз был еще слишком слаб, чтобы оказывать влияние даже на такие страны, как Турция, которой он оказывал значительную экономическую помощь. В 1930-х годах он начал играть ведущую роль в международной дипломатии. А после Второй мировой войны он стал открыто соперничать с Западом, добиваясь мирового лидерства.
Благодаря этому СССР подарил гидравлическому обществу новую альтернативу. Если раньше страны, осуществлявшие у себя институционные преобразования, видели одну цель, то теперь у них появилась еще одна, и все это благодаря революции большевиков. Каково же значение этой революции для развития общества?
К какому развитию привела революция большевиков?
Среди ведущих стран восточного мира, которые решили распрощаться со своим агродеспотическим прошлым, первой, кто повернулся спиной к западному обществу, стала Россия. И этот шаг имел исключительно важное значение, поскольку до 1917 года Россия уже очень далеко продвинулась по пути вестернизации; после же 1917 года она превратилась в самый влиятельный источник антизападной политики в Азии и во всем мире.
О том, как сильно изменилась Россия благодаря процессу вестернизации к весне 1917 года, говорит возросшее влияние кадетов, партии среднего класса, крестьянской партии социалистов-революционеров (эсеров) и меньшевиков. Все они желали парламентского и демократического правительства. Именно эти партии, а вовсе не большевиков, поддерживало большинство крестьян, рабочих и солдат. Основная масса крестьянства пошла за эсерами; большинство же рабочих – за эсерами или меньшевиками. (В апреле 1917 года Ленин вынужден был признать, что «в большинстве Советов рабочих депутатов большевики составляют подавляющее меньшинство».) А среди солдат, которые в основном были выходцами из крестьянской среды, ситуация была точно такой же. Даже на выборах в Учредительное собрание, которые состоялись осенью 1917 года, за эсеров проголосовало больше солдат, чем за большевиков. Эсеры на этих выборах получили 58 процентов всех голосов.
Интеллигенция тоже не желала следовать за большевиками. Защитники царского режима в ее рядах были политически дискредитированы; либералы же и социалисты были одинаково враждебно настроены и против царизма, и против партии большевиков. Неудивительно поэтому, что после Февральской революции демократические партии получили большинство не только в гражданских органах управления и армии, но и в первых Советах, а также в только что созданных крестьянских организациях и в профсоюзах.
В своей аграрной программе эсеры требовали передачи всей земли крестьянам. Для них это требование было гораздо более привлекательным, чем идея Ленина о том, что после «национализации всех земель» крупные поместья будут превращены в «образцовые фермерские хозяйства… под контролем депутатов сельскохозяйственных рабочих» и общественных организаций[159].
Что касается войны, то все демократические группы, используя разные доводы, отвергли сепаратный мир с Германией. И большевики, подбросив резкую антикапиталистическую ноту в дебаты, тоже первоначально были против такого мира. В своих «Апрельских тезисах» Ленин описал условия «революционной обороны»; он убеждал большевиков относиться к требованию масс о продолжении войны «как к необходимости, а не как к средству завоевания». В июне 1917 года он отверг идею о сепаратном мире, который означал для него соглашение с германскими захватчиками, которые грабят не меньше, чем другие.
В 1917 году перед Россией открылась историческая возможность стать демократическим государством. Если бы новое правительство принялось защищать и развивать полученные свободы настоящим революционным путем, то оно получило бы прекрасный шанс завершить превращение России в многоядерное демократическое общество. Но это правительство не имело ни опыта, ни решимости. Опасаясь гнева своих западных союзников, Временное правительство продолжало вести войну, которую было не в силах выиграть. А опасаясь нарушить правила законной процедуры, оно отложило давно уже назревшую земельную реформу до открытия Учредительного собрания, которое сразу же было разогнано большевиками.