[9].
В Китае правитель появляется на арене истории в качестве верховного авторитета как в светских, так и религиозных делах. Но мы не знаем, отражал ли его традиционный титул «Сын Небес» древнюю веру в божественное происхождение императора или нет. Повелители империи Чжоу и последующих имперских династий, использовавшие этот титул, считались людьми, хотя и занимали полутеократическое положение. Наделенные небесным мандатом, они контролировали магические отношения с силами природы, принося богатые жертвы. Во время великих религиозных церемоний правитель и его чиновники центрального и местного управления играли главные роли, оставив профессиональным жрецам и их помощникам второстепенные. Император был главным лицом в самой важной церемонии – принесении жертвы Небесам; он играл ведущую роль и в ритуале жертвоприношения Земле, прося у нее даровать богатый урожай, а также дождям в начале лета и национальным божествам Почвы и Проса. Некоторые из этих жертвоприношений совершались в столице империи. Другие производились во многих региональных и местных центрах государственной власти; их совершали высокопоставленные провинциальные, областные и городские чиновники. В число этих ритуалов входили: великая жертва дождю, церемониальная пахота, жертвы Конфуцию и покровителю сельского хозяйства и т. д.[10].
Суммируя все вышеизложенное, подчеркнем: в китайской государственной религии правитель и высшие чиновники выполняли самые важные функции жрецов, хотя в большинстве своем эти чиновники и сам император были заняты преимущественно светскими делами. Поэтому правительство традиционного Китая представляло собой последовательный – и весьма необычный – вариант теократии.
Аграрный деспотизм всегда включает доминирующую религию в свою систему власти
Таким образом, в пределах гидравлического мира некоторые страны управлялись квазииерократически с помощью профессиональных жрецов, которые уже не занимались своими церковными делами, а многие другие государства управлялись теократически или квазитеократически суверенами «божественного» происхождения или же понтификами, то есть главами церквей. Среди последних ряд случаев был пограничным, а другие, вероятно, не являлись ни иерократическими, ни теократическими. Но даже среди последних доминирующая религия не сумела утвердить себя в качестве независимой церкви, противостоящей правительству. В той или иной форме она была интегрирована во властную структуру гидравлического государства.
В определенных районах Мексики до завоевания ее конкистадорами политическим лидером также был верховный жрец, а в Мичоакане эта форма управления господствовала до испанского вторжения. В территориальных странах, существовавших вокруг озера Мехико, функции государства были разделены еще до испанского завоевания, но король продолжал выполнять определенные церковные задачи, и храмы с их персоналом находились под его властью. В отдельных случаях суверен в одиночку или вместе со своими помощниками высшего ранга надевал церковные облачения и лично совершал жертвоприношения. Более того, и, возможно, это было самым важным, король и его высокопоставленные помощники назначали главных жрецов, а храмовая земля, скорее всего, находилась под тем же управлением, что и правительственная.
Следует ли нам по этой причине называть Мексику доколумбовых времен квазитеократическим государством? Возможно, мексиканское созвездие не поддается простой классификации, но ясно одно: жрецы разных храмов, которых собирали для проведения церемоний, не имели собственной независимой организации. Тесно сотрудничая со светскими властями, детей которых они обучали и в армиях которых служили, они становились не противовесом деспотичному режиму, а его неотъемлемой частью.
О пограничных случаях древней Персии Ахеменидов, а также Византии и исламского общества мы уже говорили. Но даже тогда, когда правительства этих стран были только относительно теократическими, доминирующая религия была везде прочно встроена в светскую систему власти. Царь Ахеменидов, который был абсолютным владыкой лишь в светских делах, теоретически имел последнее слово и в религиозных вопросах. Но так было только в теории. Пример Артаксеркса II показывает, что ахеменидский царь мог очень сильно изменить религиозный культ. Господствующие в стране жрецы или маги составляли привилегированную группу, но не создали национальной автономной церкви.
Древняя Византия стоит в ряду незначительного числа гидравлических цивилизаций, в которых доминирующей религии было разрешено господствовать как церкви. Но несмотря на то что эта церковь имела прекрасную организацию, она не смогла превратиться в независимую единицу, подобно ее римской ветви, после распада западной части Римской империи. Во время раннего периода византийской истории – то есть с IV по VII век – «святой», но не «божественный» император следовал римской традиции, которая гласила, что религия его подданных была частью публичного права, что давало ему возможность осуществлять практически неограниченный контроль над жизнью церкви (Остро – горский Г. История Византийского государства).
В странах ислама политическое и религиозное лидерство с самого начала принадлежало одному и тому же человеку, и следы этого сохранялись на протяжении всей истории этой религии. Положение исламских суверенов (халифов и султанов) претерпело много изменений, но никогда не теряло своей религиозной окраски (Арнольд Е.В. Халифат). Первоначально халифы руководили большими общественными молитвенными собраниями. Под их юрисдикцией провинциальные губернаторы возглавляли ритуальные службы, особенно по пятницам; они также проводили и церемонии, хутбы. Халифы назначали официальных толкователей священного закона, которых называли муфтиями («Законы Ману»). Места, где молились мусульмане, назывались мечетями, которыми управляли люди, напрямую зависевшие от суверена; их называли кади, а церковными наделами, которые обеспечивали основной доход мечетям, нередко, но не всегда управляло правительство. В течение всей истории ислама халиф оставался самой высшей властью для всех мечетей. «Он вмешивался в управление и делал то, что ему хотелось»; «Он мог также вмешиваться во внутренние дела мечети, вероятно, благодаря своим правительственным органам» (Педерсен Дж. Масджид). Все это не превращало халифат в теократию, но свидетельствовало о том, что правительственная власть достаточно сильна, чтобы помешать исламской церкви сделаться независимым государством в государстве.
В Индии отношения между светскими и церковными властями претерпели значительные изменения, но определенные базовые черты просуществовали в течение всего периода Хинду и даже после его окончания. Имеющиеся в источниках свидетельства говорят о том, что в самом начале истории Индии правительство меньше зависело от помощи жрецов, чем в последнюю половину 1-го тысячелетия до н. э. (Фик Р. Социальная организация Северо-Восточной Индии во времена Будды). Но какие бы изменения ни происходили, светские и религиозные власти продолжали работать в тесном сотрудничестве.
Но имелись ли у браминов намерения или способности обеспечить себе автономное положение, подобное тому, какое занимала церковь в феодальной Европе? Почему они жили за счет подарков и грантов правительства – потому, что им так нравилось, или потому, что у них просто не было другого выбора? Мы знаем о браминах лишь то, что, подобно другим группам жрецов, они предпочитали сильное и безопасное положение слабому и неустойчивому. А вот суверены Индии именно этого и хотели. Подобно другим гидравлическим монархам, они предпочитали, чтобы их подданные владели слабыми формами собственности, которые нуждалась бы в их управлении. Они оплачивали труд своих светских помощников деньгами, товарами и землями методом узуфрукта (правом пользования чужой собственностью и доходами от нее без причинения ущерба). Точно таким же образом они награждали и представителей доминирующей религии. Подобная политика господствовала и в конце периода хинду, в результате чего увеличение числа частных земель и частных владельцев не смогло консолидировать их власть способами, сравнимыми с теми, что существовали в Европе конца феодализма и в постфеодальной Европе.
Это, однако, вовсе не отрицает экстраординарной роли, которую сыграли брамины и их учение в правительствах хинду и мусульманской Индии. Все четыре касты, по словам браминов, появились из разных частей тела Брахмы, а каста браминов – из самой благородной его части, то есть изо рта. Но великая «Книга законов», авторство которой приписывают Ману, особенно подчеркивает божественную природу царя. И это свидетельствует о том, что его правление носило, несомненно, теократический характер.
Правительство хинду обладало очень важными квазииерократическими качествами. С ведических времен рядом с царем всегда находился жрец, которого называли пурохита, и этот человек вскоре сделался советником царя по всем самым важным вопросам. Книги законов, написанные браминами и принятые правительством как руководства к действию, требовали, чтобы царь имел при себе пурохита, «который должен был быть главным во всех действиях и поступать согласно своим инструкциям» (Грюнебаум Г. Средневековый ислам).
Жрец давал царю советы и помогал ему управлять с помощью законов, сформулированных им самим. В книге «Законы Ману» утверждалось, что ученый брамин (но никто другой) должен самым тщательным образом изучить эти законы и передать их идеи своим ученикам. В сомнительных случаях хорошо образованные брамины должны были решать, что правильно, а что нет, а при дворе жрецы вместе с царем и его помощниками или в одиночку должны были исполнять роль судей.
Хорошо образованные и пользующиеся политическим влиянием, жрецы имели уникальные возможности решать задачи управления. Пурохита мог стать главным министром царя. Аналогичным образом, жрецам могли поручать различного рода фискальные задания. Такая ситуация сложилась в классическую эпоху индуистской культуры и оставалась главным трендом до конца мусульманского периода. Дюбуа утверждает, что «брамины сделались необходимыми для мусульманских принцев, которые не могли править без их помощи». Мусульманские правители обычно назначали своим государственным секретарем брамина, и вся государственная переписка проходила через его руки. Брамины также нередко становились секретарями и писцами при губернаторах провинций и областей