менем для боевых действий считался период с октября по конец января, когда не было сельскохозяйственных работ.
В сфере налогообложения власть режима над своими подданными была также неограниченной; и нет причин сомневаться, что правители использовали ее без ограничений. Высказывались предположения, что «дань» была невелика и поборы, налагаемые на отдельные семьи, могли быть весьма умеренными. Но следует отметить, что при правлении инков подданные, которые обрабатывали государственные и храмовые поля, не облагались налогами. В отличие от них простолюдины майя, которые обязаны были обрабатывать поля своих господ, должны были поставлять им еще и «маис, бобы, перец чили, курятину, мед, хлопковые ткани и дичь» (там же). В одном отчете об этом регионе говорилось, что эта дань была добровольной, но в другом, посвященном той же местности, утверждалось, что того, кто не смог уплатить эту дань, приносили в жертву богам.
Наш обзор порядков, царивших в Византии, России, в империи Ляо и в цивилизации Майя, позволяет сделать несколько заключений. Гидравлическая плотность этих четырех институционных комплексов различается очень сильно; она невелика или даже равна нулю в Византии и России и относительно высока в двух последних. Мы вполне можем отнести Ляо и империю Майя к маргинальным случаям свободного гидравлического общества – к варианту «свободное 2», если использовать нашу классификацию. Но еще какое-то время мы будем называть их пограничными (маргинальными) восточными обществами со значительной долей гидравлических элементов; «пограничные 1» (П1) в противовес «пограничным 2» (П2), то есть восточным обществам с небольшой или вообще отсутствующей гидравлической составляющей.
Близость П1 к С1 и различия между П1 и П2 не менее значительны, чем тот факт, что все варианты пограничного типа используют организационные и налоговые методы, присущие деспотическому государству. В связи с этим, какими бы маргинальными они ни были, существовавшие в них методы социального контроля позволяют, безо всяких сомнений, отнести их к восточному миру.
Для подкрепления нашей классификации можно привести много дополнительных данных. Но здесь мы ограничимся лишь двумя особенно значимыми критериями: системой раздела наследства и зависимостью от религиозных критериев.
Кодекс Юстиниана – глава 118 – предписывает делить собственность умершего между его детьми поровну. Это условие, каким бы ни было его происхождение, прекрасно отвечает потребностям аграрного деспотизма.
В России условия собственности менялись столь же сильно, как и институционные образцы, частью которых они были. Вотчинная земля, домонгольская форма сильной собственности дворянского сословия, не подвергалась разделу. Этот обычай соблюдался еще много лет после того, как благородным хозяевам этой земли вменили в обязанность служить государству. Поместьем называли землю, которую человек получал за свою службу. Первоначально оно переходило от отца к старшему сыну (Ключевский В.О. Русская история от Петра I до Николая I), но, поскольку все взрослые мужчины обязаны были служить в войске или на гражданской службе, поместье в конце концов стали считать семейным владением, которое после смерти отца делилось между его сыновьями. Когда все более возраставшая роль огнестрельного оружия заменила аристократическую кавалерию плебейской армией пехоты, государству уже требовалось меньше служилых аристократов, и Петр I соединил поместье с вотчиной и сделал эту землю наследственной. Закон 1731 года является краеугольным камнем в процессе превращения поместной земли в частную собственность. С этого года поместная земля стала делиться между всеми детьми, и, согласно книге законов, всем доставались равные доли (Ключевский).
В Западной Европе дворяне вышли из периода контрактной и ограниченной (феодальной) государственной службы с усиленной с помощью права первородства и майората земельной собственностью.
В противовес этому и в нарушение вотчинных традиций, дворяне царской России вышли из периода обязательной и неограниченной государственной службы с земельной собственностью, ослабленной законом о наследстве, который приводил к раздроблению земель.
В государстве Ляо правящий племенной класс – за исключением случаев императорского наследования, по-видимому, отверг право первородства, сохранив свои пасторальные земли, что позволяло всем сыновьям получать долю фамильной собственности. В своем китайском секторе режим позволил сохранить традиционные китайские законы. Многие эдикты восхваляли китайских подданных за то, что они подчинились тому, что называли образцом идеальной китайской семьи. В связи с этим у нас нет причин сомневаться в том, что правительство тоже поддерживало закон о наследстве, приводивший к разделу имущества.
Подобный закон, несомненно, господствовал у индейцев майя. Ланда писал: «Эти индейцы не позволяли своим дочерям наследовать наравне с братьями, за исключением тех случаев, когда это делалось по доброй воле; в этом случае они выделяли сестрам часть наследства, а потом делили оставшуюся часть между собой поровну; лишь тому [брату], который приложил больше всех сил для накопления имущества, выделялась соответствующая доля» (Тоццер А. Связь Ланды с делами Юкатана).
В Византии церковь, с самого начала организованная по национальному признаку, была хорошо подготовлена к борьбе за независимость. Но правители Восточной Римской империи и ранней Византии считали религию частью общественного закона; и даже после катастроф VII века византийское правительство было способно противостоять церковному стремлению к автономии. В X веке решающую роль при выборе патриарха играл император: благодаря своему законному положению он мог также вмешиваться в управление церковью (Острогорский Г. История Византийского государства).
Следует отметить, что независимость церкви усилилась в последний период существования Средней империи, но даже тогда император пытался заставить неугодного ему патриарха отречься от сана[37].
Бюрократический режим царской России продемонстрировал свою необыкновенную живучесть, одержав победу над восточной церковью, которая после падения Византии перенесла свой центр в Москву, в Третий Рим. В конце монгольского периода сильное Русское государство подчинило себе церковь. Иван III захватил половину монастырских земель в Новгороде; Иван IV Грозный потребовал, чтобы налоги с церковных земель были увеличены, а в 1649 году был создан Монастырский приказ, который еще больше усилил власть государства над церковью (Самнер Б.Х. Краткая история России). В 1721 году Петр I отменил титул патриарха и подчинил церковь России Святейшему Синоду, правительственному учреждению. Через несколько десятилетий, в 1764 году государство конфисковало большую часть церковных земель безо всякой компенсации, оставив духовенству лишь одну восьмую часть доходов с церковных земель. В результате этих совместных политических, религиозных и экономических мер «церковь все больше и больше превращалась в часть административной машины страны» (там же).
В государстве Ляо вопрос о независимой церкви никогда не возникал. Чиновники правительства, возглавляемые императором, делили лидерство в религиозных церемониях с шаманами, которые, как и жрецы в буддистских храмах, не были объединены в какую-нибудь национальную независимую организацию (Виттфогель К., Фен Ч. История китайского общества Ляо).
Средняя и поздняя Византия, империя Ляо и государство Майя демонстрируют некоторые институциональные различия среди стран пограничного аграрного деспотизма. Рассказ о других цивилизациях, имеющих отношение к этому вопросу, еще больше расширит наше представление о них. К примеру, индейцы племени хопи, жившие в Аризоне, участвовали в очень скромных гидравлических предприятиях, в основном в расчистке источника, питавшего водой все их сообщество, тогда как их строительная деятельность имела грандиозные масштабы.
Жители Тибета сталкивались с необходимостью строить ирригационные сооружения на реках, текущих на высокогорных равнинах, гидравлический вес этих предприятий был, вероятно, совсем не велик. Тем не менее «монастырские чиновники» создали отлично функционирующую трудовую службу, а также сложную и быструю почтовую систему (Дас С. Ч. Путешествие по Лхасе и центральному Тибету). Держатели земельных наделов служили государству безо всяких условий, а также в качестве чиновников; при этом фискальный аппарат требовал облагать налогами всех жителей.
Цари древней Малой Азии и определенных территорий в Древнем Китае проявили себя выдающимися строителями и организаторами, но никак не инженерами гидравлических сооружений. Но если приводить их к общему знаменателю, то легко будет понять, что все эти цивилизации являлись вариантами гидравлического пограничного типа.
Но как возникли эти пограничные конфигурации? И насколько они были открыты для перемен? Перед тем как дать ответы на эти вопросы, следует рассмотреть их расположение – иными словами, пространственную связь с главными гидравлическими районами мира.
Расположение
Приняв за систему координат главные гидравлические зоны Старого и Нового Света, мы находим пограничные гидравлические общества, к примеру, территориальные государства Древнего Китая, рассыпанными между определенно гидравлическими территориями. Многие другие маргинальные образования (индейцы племени хопи, пуэбло, царства древней Малой Азии, средней Византии, Тибета, Ляо и Майя) располагались на периферии гидравлических зон.
Однако Россия к этому типу не относится. Она не имела близких гидравлических соседей, когда в XIII веке монголы начали внедрять в ней восточные деспотические методы управления. Случаи, подобные России, скорее исключение, чем правило; но они показывают, что пограничный аграрный деспотизм может возникнуть и на большом расстоянии от ближайшего крупного центра гидравлической жизни