свобождаясь] от самозванцев и выскочек, которые не были посвящены в оккультные знания высшего класса» (Ройс Р. Индейский фон колониального Юкатана).
В Старом Свете маргинальные гидравлические общества Византии и России сильно отличались от общества майя, но их частные торговцы тоже не смогли добиться политической власти. В Византии купцы, какими бы богатыми ни были их отдельные представители, оставались ограниченными в политических и социальных правах до XI века. Во время финальной фазы византийской истории богатые люди, сумевшие парализовать абсолютистский аппарат, были не купцами или ремесленниками, а землевладельцами.
В Московии к купцам относились как к полезным, с экономической точки зрения, домашним животным. В Китае крупные торговцы тоже не смогли добиться политического превосходства, когда в конце периода Чжоу и в середине I века н. э. преобладали полукомплексные образцы собственности.
Индуистская Индия
Соответствующее развитие Древней Индии особенно поучительно, поскольку арийское завоевание было совершено людьми, которые, хотя и понимали, как важно строить ирригационные каналы, основной упор делали на разведение скота, торговлю и торговцев. Веды отзываются о купцах с большим уважением[80].
В гимне из Атхарваведа-самхиты купцы молятся богу Индре как «самому удачливому торговцу» (Банержи. Период Хинду). Великий эпос, который был создан гораздо позже, подтверждает относительно высокое и влиятельное положение ведического купца в «Арийском государстве», как называет Индию Хопкинс. Однако у нас не остается никаких сомнений в том, что «в отличие от благородных [господ] и жрецов» купцы вместе с арийскими землевладельцами относятся к «народу». Таким образом, какой бы статус ни имели арийские землевладельцы или, как их называли, вайшья, в доисторические времена, в Ведическую эпоху они были «притесняемы князьями». Именно в эту эпоху – или в последовавший за ней период буддизма – в стране начали появляться профессиональные объединения купцов.
Разумеется, их появление вовсе не означает, что они были не зависимы от властей. В простых восточных обществах – и часто даже при более сложных условиях – профессиональные объединения являются полезным для правителей инструментом. В индийском эпосе рассказывается о заботе, которую царь проявлял по отношению к купцам, особенно во времена войн и кризисов; но главное политическое значение торговцев могло также выводиться из их возможной тайной помощи вражеским странам.
В этом вряд ли можно было сомневаться, учитывая, как сильно процветала торговля и торговцы в течение буддистского периода; не может быть сомнений и в том, что ведущие торговцы, сеттхи, связанные с правительством, занимали в обществе ведущее положение. Тем не менее это никак не оправдывает заявление о том, что купцы как единый класс имели возможность в главных центрах индуистской Индии влиять на политические решения правительства или даже контролировать его. Эти правительства не обязательно были монархическими. На Северо-Востоке Индии, где процветал буддизм, существовало несколько республик, правители которых обсуждали общественные дела на частых многолюдных ассамблеях. Но купцы в этих собраниях не участвовали. Из скудной информации, которая дошла до нас о восьми из десяти этих республик, видно, что всеми этими образованиями управляли представители касты воинов, кшатрии. Будда считал эти ассамблеи древним институтом. Вполне возможно, что образцы арийского общества на Северо-Востоке, где гидравлические предприятия, хотя и очень продвинутые, не имели решающего значения, как в более аридных западных частях Северной Индии и просуществовали дольше, чем в других районах[81].
Впрочем, орошаемое земледелие и гидравлические предприятия присутствовали и на северо-востоке, а республики аристократов, несомненно, двигались к монархической форме правления, которая была уже широко распространена во времена Будды и которая после переходного периода мятежей и завоеваний стала преобладать во всех центрах арийской культуры (Рис-Дэвидс Т.В. Буддистская Индия).
В беспокойном и изменяющемся обществе Индии того периода многие правительства приглашали к себе на службу сетхов. Очевидно, это были люди со средствами, которые давали советы правителям и помогали им разобраться в вопросах экономики. Пост сетхи, хотя неофициальный, был очень почетным и передавался по наследству, причем преемника назначал сам царь (книга «Ятака»).
Слово «сетхи» означает «лучший», «вождь». Он был представителем торгового сообщества, однако, что очень важно, вовсе не был главой организованной купеческой власти. По-видимому, дела гильдий его интересовали постольку-поскольку. Вероятно, этот титул обозначал главу какого-нибудь класса промышленников или торговцев. Об одном знаменитом сетхи упоминалось в «Ятаке» как о человеке, который обладал «некоторой властью над своими товарищами купцами» (Рис-Дэвидс Т.В. Древняя история буддизма). Но эта власть, даже если она и была реальной, коренилась в организации, эффективность которой не была еще четко определена. В буддистской и постбуддистской Индии, несомненно, имелись корпорации купцов, но Рис-Дэвидс предупреждает, чтобы мы не переоценивали степень объединения индийских купцов. Повторим ее слова: «Никто еще не обнаружил в документах эпохи раннего буддизма упоминаний о какой-нибудь корпоративной организации, похожей на гильдию или Ганзейский союз».
Все это не отрицает политического значения купцов, живших в некоторых восточных субмаргинальных городах или городах-государствах классической Индии, но подчеркивает необходимость более тщательного изучения источников, способных подтвердить это значение.
Хопкинс, хорошо известный знаток санскрита, цитирует непальскую легенду III или IV веков н. э., которая, по его мнению, содержит очень ценные сведения о политической власти одной купеческой гильдии. По его мнению, эта легенда утверждает, «что Тана управлялась сильной купеческой гильдией» (Хопкинс Э. Индия, старая и новая). Обратившись к «Газетчику Бомбея», на статье которого Хопкинс основывал свой вывод, мы находим, что в ней говорилось всего лишь о том, что «торговлей в городе заправляла сильная купеческая гильдия». Этим городом было одно из поселений на берегу Таны, которое называлось Сопарой и располагалось к югу от Бомбея. Изучив же легенду более тщательно, мы обнаруживаем, что купцы этого города не имели возможности контролировать не только городское управление, но и его торговлю. Пятьсот торговцев подмял под себя один-единственный богатый купец, явившийся в этот город из другого района страны. Он сделал это после того, как обе партии были вызваны во дворец короля, который был несомненным повелителем города и всех его купцов (Бурноуф Е. Введение в историю индийского буддизма).
Индийский пример развития поучителен в нескольких аспектах. Пример республик кшатрий показывает, что гидравлические режимы не обязательно должны быть монархическими; но их финальные фазы также подчеркивают тенденцию к концентрации власти, которая заложена в подобных режимах. Судьба торговцев тоже не имеет никакого значения. Во время формирования арийского захватнического общества купцы обладали значительным социальным престижем. Но позже их позиции сильно ослабели, и случилось это вне зависимости от того, что они имели крепкую организацию.
Древняя Месопотамия
Возникает вопрос: добились ли успеха купцы великой западной азиатской колыбели восточной торговли – древней Нижней Месопотамии? Шумерские легенды рассказывают нам о старейшинах и собраниях, похожих на ассамблеи, с которыми советовался легендарный царь Гильгамеш перед тем, как принять то или иное решение (Шпайзер Е.А. Некоторые источники, [касающиеся] интеллектуального и социального прогресса на Древнем Ближнем Востоке). О чем рассказывают нам эти истории? Боас очень убедительно доказывает, что в этих мифах правда сочетается с вымыслом, а реалистичные элементы, вероятно, сильно преувеличены или превращены в неправдоподобные (Боас Ф. Мифология и фольклор). Вполне могли существовать протошумерские ассамблеи, сходные с ассамблеями воинов во время арийского завоевания республик Северо-Восточной Индии. Крамер допускает, что во время формативного периода доисторического Шумера в нем могла существовать военная аристократия (Крамер С.Н. Новый свет на раннюю историю Древнего Ближнего Востока). Но каким бы ни было институционное качество этих мифических ассамблей, ни одна из них не доминировала в городах-государствах Шумера, когда они попали под свет письменной истории. Процитируем Якобсена: «Политическое развитие в древние и исторические времена, по-видимому, находится под очарованием одной главной идеи, которая гласит, что политическая власть должна была сосредотачиваться в как можно меньшем числе рук» (Якобсен Т. Примитивная демократия в Древней Месопотамии). В каждом из древних месопотамских городов-государств «один человек, правитель, объединял в своих руках все главные политические власти: законодательную, юридическую и исполнительную». В каждом из них царь управлял деспотическим государственным аппаратом с помощью эффективной светской и жреческой бюрократии», то есть «храмовых и придворных администраторов и интеллектуалов», как именовал Крамер новое ядро правящей касты (Крамер С.Н. Новый свет на раннюю историю Древнего Ближнего Востока).
Следует отметить очень важный факт – до нас дошло очень мало свидетельств о существовании в простом гидравлическом обществе Древнего Шумера народных собраний. Что же касается Вавилонии, то здесь дело обстоит совсем по-другому. Вавилонские надписи говорят об ассамблеях, старейшинах и – в том же самом контексте – о купцах. Могло ли быть так, что рост вавилонской торговли усиливал власть ее представителей, крупных торговцев?
О размерах и ограничениях купеческой власти свидетельствуют торговые колонии Ассирии, которые процветали в Каппадокии в начале 2-го тысячелетия до н. э. Эти ассирийские поселения возникали в районе, где, несмотря на отсутствие политического единства, имелось несколько территориальных правительств.