Угроза азиатской реставрации
Готовясь в 1906 году к Стокгольмскому съезду Российской социал-демократической партии, Плеханов, говоря от имени меньшевиков, выступил против ленинского плана национализации земли. Споры на съезде и последующие высказывания Ленина показали, что аргументы Плеханова его сильно огорчили, ибо тот, вспомнив об азиатском наследстве России, предупредил о вероятности реставрации азиатчины.
Причины предупреждения Плеханова вполне понятны. Воодушевленный событиями 1905 года, Ленин верил, что социал-демократическая партия сможет захватить власть, если ее поддержит немногочисленный рабочий класс России и многочисленное крестьянство. Чтобы добиться поддержки крестьян, он предложил внести в программу РСДРП пункт о национализации земли.
Плеханов же назвал идею о захвате власти преждевременной, а план национализации земли потенциально реакционным. Такая политика, по его мнению, вместо того чтобы оторвать землю и тех, кто ее обрабатывает, от государства, оставит «нетронутым существующий старый азиатский порядок» и тем самым будет способствовать его реставрации (Протоколы объединительного съезда РСДРП, прошедшего в Стокгольме в 1906 году).
Подобная перспектива ужаснула Ленина, и он назвал ее «реставрацией азиатского способа производства», и возвращением к азиатчине.
Плеханов, развивая эту тему, сослался на высказывание Маркса и Энгельса о том, что во время монгольского ига Россия стала полуазиатской страной и, несмотря на огромные перемены, осталась ею даже после освобождения крестьян (Плеханов Г.В. Протоколы съезда). Он заметил, что в 1762 году помещики сделались владельцами своих бывших служебных земель, освободившись от прежней обязанности служить правительству, в то время как крестьяне продолжали получать землю от государства и помещиков. Возмущенные такой потрясающей несправедливостью, крестьяне хотели, чтобы была восстановлена прежняя система контроля за землей.
Признавая революционный аспект этой позиции, Плеханов в то же время опасался того, что он называл ее реакционным подтекстом. После реставрации старого экономического и управленческого порядка колесо русской истории могло начать вращение в обратную сторону. Приведя пример китайского общественного деятеля Ван-Аныпи, который, по слухам, хотел сделать государство владельцем всей земли в стране, а чиновников – управляющими всем производством, Плеханов воскликнул: «Мы не ждем ничего иного, кроме вреда от проектов русских Ваныпихов, и приложим все усилия, чтобы сделать эти проекты невозможными, как с экономической, так и политической точек зрения. Мы не хотим никакой китайщины!»
Помня об опыте китайцев, Плеханов выступил против программы Ленина, стремившегося установить диктатуру, основанную на пролетарском меньшинстве, которое не сможет помешать реставрации. Вместо этого он предложил провести муниципализацию земли, которая позволит органам самоуправления взять земли в свои руки и создать преграду на пути реакции.
Но могла ли муниципализация земли стать достаточно сильной, чтобы противостоять бесконечно более мощной власти нового государства, которое стремился создать Ленин? Вряд ли. Могла ли она стать достаточно сильной, чтобы удержать в границах разумного разновидность старой деспотической бюрократии, которой должны были достаться все плоды будущей реставрации? Вероятность такого развития событий существовала, хотя Ленин уверял, что реставрация невозможна.
Но какими бы ни были последствия муниципализации, Плеханов, несомненно, стоял на прочной почве, когда указывал на азиатское наследство, доставшееся России, и когда подчеркивал необходимость устранения того экономического фундамента, благодаря которому русский народ все больше и больше приближался к азиатчине. Такая формулировка доказывает, что Плеханов в ходе споров, в соответствии с идеями Маркса и Энгельса, открыто заявил, что в России, даже после отмены крепостного права, по-прежнему царит восточный деспотизм, хотя и сильно ослабленный. Из этого заключения он сделал логический вывод о том, что поражение революции, на которую возлагают столько надежд, приведет к реставрации азиатчины.
Аргументы Плеханова были очень убедительны, и это объясняет, почему Ленин постоянно обращался к ним во время Стокгольмского съезда, в написанном после его окончания письме к рабочим Петербурга, в большой брошюре, посвященной аграрной программе партии, изданной в 1907 году, и в кратком изложении этой брошюры, которое было сделано для польской социалистической газеты. Однако революционной карьере Плеханова сильно повредило приведенное им толкование русского общества как азиатского, которое было для него аксиомой марксизма.
Ленин был очень недоволен этим фактом, но он не мог в условиях, в которых находился в ту пору русский марксизм, отказаться от азиатской концепции. Несмотря на агрессивное отрицание аргументов Плеханова, он признал существование азиатского наследства в России, заявив в одной из своих работ, что «реставрацию нашего старого полуазиатского порядка надо отличать от той реставрации, которая в свое время произошла во Франции на базе капитализма». Ленин признавал это, когда отмечал, что «скорлупа» старого порядка «еще очень сильна в крестьянской реформе» и что даже после 1880-х годов буржуазное развитие сельской России продвигается очень медленно. И он признавал это, когда утверждал, что национализация земли могла бы «гораздо радикальнее устранить экономические основы азиатчины, чем ее муниципализация» (Ленин В.И. Собрание сочинений: В 35 т. Т. 13).
Это были очень важные признания. И они приобретают еще большую значимость, если мы вспомним утверждение Ленина о том, что из-за отсталости России социалистическая революция в ней будет обречена на провал, если одновременно с ней не произойдет социалистической революции в одной или нескольких индустриально развитых странах Запада. «Единственной гарантией против реставрации станет социалистическая революция на Западе». Если учесть процитированные выше заявления, то можно сделать вывод, что пугавшая Ленина реставрация в России не могла быть ничем иным, а только реставрацией азиатчины.
Плеханов, в соответствии с социалистическими учениями, которые признавал и сам вождь, назвал план Ленина по захвату власти «утопическим» и приводил в этой связи высказывание Наполеона о том, что «генерал, надеющийся на то, что все условия будут ему благоприятствовать, – это плохой генерал». Но Ленин во время Стокгольмского съезда был настроен на победу. И сразу же после него свел к минимуму и затушевал русское азиатское наследство.
В своей заключительной речи в Стокгольме и в статье для польской газеты он обсуждал проблему реставрации, не упоминая о возможности именно азиатской реставрации. Он затронул этот вопрос и в своем письме к рабочим Петербурга, но преуменьшил его значение, заявив, что азиатский способ производства в России остался в прошлом. Если же реставрация, которой все боялись, все-таки произойдет, то это будет не реставрация азиатского способа производства и даже не реставрация того типа, которая могла случиться в XIX веке. Ибо «в России со второй половины XIX века капиталистический способ производства усилился, а в XX веке стал абсолютно преобладающим».
Вспомнив замечание Ленина, сделанное в 1905 году о том, что в России до сих пор развивался только «ограниченный» азиатский капитализм, отметим, что это заявление кажется совершенно фантастическим, и в брошюре 1907 года Ленин его опустил. Как уже отмечалось выше, он признавал, что капиталистические отношения в русском сельском хозяйстве «слишком медленно» развиваются по буржуазному пути. А его заявление о том, что «средневековая система землевладения» создает препятствия для роста буржуазных отношений в деревне, объясняет, что он имел в виду, когда говорил о необходимости устранить основы азиатчины.
О лидере, который в течение одного года обращается с фактами самой насущной проблемы четырьмя разными способами (опуская их, толкуя противоречиво, отвергая их важность и признавая их огромное значение), говорят, что он не слишком уверен в том, что надо делать. После Стокгольмского съезда Ленин старался избегать слова «азиатский» даже в тех случаях, когда речь шла об азиатских институтах. Он стал называть «азиатское» наследство «средневековым», «патриархальным» или «докапиталистическим». И хотя он все еще говорил о крепостничестве, имел в виду русский феодализм[134].
Дальнейшие колебания
Несмотря на все эти колебания, Ленин сохранил верность этой концепции, ибо, скорее всего, найти ей замены не смог. Осенью 1910 года он снова сблизился с Плехановым и в январе 1911 года продемонстрировал свою приверженность к азиатской концепции, называя Россию, какой ее представил в своей книге Лев Толстой, страной, в которой до 1905 года «преобладала восточная система, азиатская система», а 1905 год стал «началом конца восточного загнивания». В 1912 году он описывал традиционный Китай в «азиатских» терминах, а в 1914 году утверждал, что азиатский деспотизм в России – живая реальность.
Полное отступление (1916–1919 годы)
Ленинский империализм (1916 год)
С начала Первой мировой войны Ленин полностью отказался от азиатской концепции. В октябре 1914 года он выразил надежду на то, что война поможет радикальным социалистам организовать политическую и социальную революцию. Ав 1915 году он уже не испытывал никаких сомнений в том, что гигантский катаклизм приближается. Чтобы подготовить к нему своих последователей, он написал две небольшие работы, которые свидетельствуют о резком изменении его социалистических взглядов: «Империализм как высшая стадия капитализма» в 1916-м и «Государство и революция» – в 1917 году.
В первой работе он изобразил капитализм как «монополистическую» систему, которая, как показали его «стерильные» и неизменные условия, добралась до конца своего исторического пути. И вслед за Хилфердингом он рассматривал «финансовый капитал» в качестве хозяина современной кредитной системы страны и, в этой связи, хозяина всей ее экономики. Следующим логическим шагом, или нам это только кажется, должна была стать демонстрация справедливости этой идеи не только для Западной Европы и Америки, но и для России, которая служила главной целью его теоретических выводов. Что касается России, то такая демонстрация была бы простой и убедительной, поскольку всем было известно, что царское правительство осуществляет верховный контроль над русской кредитной системой. «Азиатское» толкование русского общества предполагало, что это обстоятельство обеспечило царской бюрократии полный контроль над экономикой всей страны.