Ленин признал этот факт, но от выводов уклонился. Он упомянул о ключевом финансовом положении царского правительства, но не стал заострять на нем своего влияния и не объяснил, какое значение это имеет для экономики, как он сделал это, описывая страны Запада. Не сумев подчеркнуть управленческие функции Русского государства в прошлом, он не смог сделать этого и для своего времени. Это помогло ему утаить от читателя существенную институциональную черту, которая помогла бы связать «полуазиатское» прошлое России с социалистическим государством или с его «азиатским будущим».
«Государство и революция»
Работа «Государство и революция» продолжила обман, начатый в предыдущих работах. В ней Ленин объяснил, почему необходимо заменить существующее государство, которым управляла буржуазия, на государство нового типа, которое, как и Парижская коммуна, будет контролироваться снизу, то есть трудящимися. Он основал это важное решение не на изучении исторических фактов, а на соответствующих замечаниях Маркса.
Чтобы оправдать свое желание возродить ортодоксальные взгляды Маркса, В.И. Ленин пообещал своим читателям представить полные взгляды Маркса и Энгельса на государство. Для этой цели, писал он, необходимо, чтобы «все или, по крайней мере, самые значимые отрывки из работ Маркса и Энгельса по этому вопросу были представлены как можно полнее».
Читатель, которого интересуют определенные идеи автора, хочет в первую очередь узнать о его главных трудах, если эти идеи в них обсуждаются, а потом обратиться к остальным. Какова же структура работы «Государство и революция»? Как видно из замечания Ленина, сделанного в 1907 году, грядущая русская революция должна была уничтожить экономическую основу восточного деспотизма. Как следует из его замечания, сделанного в 1912 году, 1905 год стал лишь «началом конца господствовавших в России восточных условий». А как свидетельствует его замечание, сделанное в 1914 году, он все еще считал, что современная ему «государственная система России характеризуется преобладанием черт, которые в целом соответствуют концепции азиатского деспотизма».
Так, в 1916–1917 годах, когда Ленин обещал изложить все главные идеи Маркса и Энгельса касательно государства, можно было бы ожидать, что, помимо идей Маркса о собственнических основах государства, он сообщит читателю, как сам представляет себе его функциональные основы, а также те, на которых построена российская государственная система. Можно было бы ожидать, что он приведет цитаты из «Капитала», главной работы Маркса, в которой содержится много важных замечаний об азиатском государстве, а также изложит идеи, содержащиеся в других его работах на эту тему. И разумеется, можно было надеяться, что он приведет цитаты из работ Энгельса, уделив особое внимание его высказываниям 1875 года, посвященным восточному деспотизму в России.
Но Ленин ничего этого не сделал. В книге, в которой, как ожидалось, он приведет самые важные идеи Маркса о государстве, «Капитал» даже не упоминается! И все другие комментарии Маркса и Энгельса о функциональном государстве в целом и о Российском восточном в частности были опущены. Фактически сама идея о функциональном деспотическом государстве куда-то исчезла. Единственный тип государства, о котором упоминал Ленин, был вариант, основанный на частной собственности, то есть совсем не восточное государство.
Верный своему выборочному подходу, Ленин цитировал некоторые утверждения основоположников марксизма, которые касались трех социальных порядков марксистской схемы, в которых господствовала частная собственность: Античность, феодализм и капитализм. Да и эти цитаты Ленин взял не из трудов Маркса, а из более поздних глав «Анти-Дюринга» Энгельса и из самой слабой его работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
Лекция Ленина, посвященная государству
В 1916 году, когда Ленин готовил свои записи для работы над книгой «Государство и революция», русский абсолютизм, хотя и сильно ослабевший, все еще существовал. Летом же 1917 года, когда работа над книгой была уже закончена, царь был свергнут, а большевики пытались выполнить программу Ленина 1905–1906 годов, включая национализацию земли, которая, как предсказывал Плеханов, резко увеличит шансы возрождения азиатчины.
Так Ленин ввел своих читателей в заблуждение относительно ключевых вопросов революции, которую он готовил. И он продолжал делать это сразу же после Октябрьского переворота и позже, когда большевики стремились укрепить свою монопольную власть. Кульминацией переворота в идеологических взглядах Ленина стала лекция «О государстве», прочитанная им 11 июля 1919 года.
В работе «Государство и революция» Ленин не приводил никаких цитат из «Капитала», но, по крайней мере, цитировал некоторые из второстепенных работ Маркса. В лекции же «О государстве» он не упомянул ни имени Маркса, ни самого слова «марксизм», а Энгельсу отдал должное, заявив, что он является единственным авторитетом в деле «современного социализма». Но он восхвалял Энгельса не за его идеи об азиатском государстве и русском восточном деспотизме и даже не за его книгу «Анти-Дюринг», а только за то, что он в 1884 году популяризировал идеи Моргана. Ленин произнес такие слова: «Я надеюсь, что с вопросом о государстве вы ознакомитесь в работе Энгельса „Происхождение семьи, частной собственности и государства“. Это – одна из главных работ, посвященных современному[135] социализму, каждую фразу которой можно принимать за истину».
Но несмотря на то что Ленин рекомендовал воспринимать каждую фразу из этой книги как непреложную истину, несколько ее ключевых идей он исказил. Для нас особенно интересны два примера, связанные с рабством, которые привел Ленин, надеясь убедить своих слушателей в том, что развитое общество – это процесс, идущий по одной линии, а не по многим.
Как уже отмечалось выше, Энгельс указывал в своей книге о семье, что рабство не было необходимым элементом производства ни на Востоке, ни в европейских странах эпохи Средневековья. (Восток знал только «домашнее рабство, а германские племена, избежав рабского болота, двигались прямо от примитивных зачатков общества к феодальному крепостничеству».) Ленин, однако, отбросил это важное различие и определил рабовладельческое общество как универсальную фазу развития [человечества].
«Через эту фазу прошла вся современная цивилизованная Европа – две тысячи лет назад рабство господствовало повсюду. Через него прошло подавляющее большинство народов в других частях света». И один якобы всеобщий тип порядка, основанного на частной собственности, с необходимостью порождал другой: «рабовладельческое общество сменилось крепостничеством, крепостничество – капитализмом, а капитализм – социализмом».
Эта однобокая схема развития не оставляла никакого места для азиатского общества и азиатской реставрации. Она демонстрировала, опираясь на «научную» точку зрения, что большевистская революция, сокрушив злобные силы частной собственности, привела к неизбежной следующей стадии человеческого прогресса – социализму.
Последний период жизни Ленина: призрак азиатчины возвращается
Если бы Ленин полностью отказался от всех своих ранних убеждений, наш рассказ о большом мифе здесь бы и закончился. Но Ленин был «субъективным социалистом». И хотя режим, который он возглавлял, с самого начала плохо походил на протосоциалистическое управление, которое предвидел Маркс или он сам до Октябрьской революции, он продолжал придерживаться своих прежних убеждений. Так, хотя ради сохранения своей власти он предал свои социалистические принципы, нет сомнений, что его мучили угрызения совести. И можно не сомневаться, что ему было не по себе, когда он изменил своим азиатским взглядам.
В книге «Государство и революция» Ленин опосредованно признал существование восточного деспотизма или «варварской» системы гнета и эксплуатации, употребив поясняющую фразу «во время периода цивилизации» в своей работе о государстве, основанном на частной собственности. Эта фраза не способствовала тому, чтобы исправить вводящее в заблуждение влияние его основного тезиса, но она показала, что он понимает, какой «грех по отношению к науке» он совершил.
В своей лекции «О государстве» Ленин использовал термин «крепостничество» там, где Энгельс употреблял слово «феодализм». И Ленин закончил дискуссию на эту тему такими словами: «Это было крепостническое государство, которое в России, например, или в совершенно отсталых азиатских странах, где крепостничество в другой форме господствует и в наши дни, не было ни республикой, ни монархией». Очевидно, Ленин знал, что «азиатские страны» имеют особую форму крепостничества. И он по-прежнему различал «полностью» отсталые азиатские страны и другие (полуотсталые, полу азиатские), среди которых находилась и Россия. И снова он сделал большие допущения, но, опять же, замаскировал их столь хитро, что выявить их было практически невозможно.
С точки зрения ленинских предпосылок захват большевиками власти осенью 1917 года почти не имел шансов сойти за протосоциалистическое или социалистическое явление. Ибо, по мнению Ленина, только внутренние, относительные гарантии, предоставляемые государством типа коммуны (отсутствие бюрократии, полиции и постоянной армии), могли воспрепятствовать восстановлению прежнего режима, которого так боялся Ленин, при условии что новый режим получит поддержку благодаря революции в некоторых индустриально развитых странах Запада. Поэтому он так радовался, когда в Германии в ноябре 1918 года произошла революция.
Однако убийство двух немецких коммунистических лидеров, Карла Либкнехта и Розы Люксембург, 15 января 1919 года продемонстрировало, что революционные силы Запада слабы. Ленин, надеявшийся на поддержку этих сил, был потрясен до глубины души. Пять дней спустя, в своей речи перед Вторым Всесоюзным съездом профсоюзов, он дал оценку достижениям большеви