Воспользовавшись отсутствием сопротивления на правом фланге противника, красные ворвались в Омск с севера и заняли его без боя. В неожиданно быстром падении Омска и начавшемся еще ранее беспорядке в эвакуации немалую роль сыграла смена главнокомандующих – всего лишь за несколько дней до этого трагического события. Генерал Дитерихс не предполагал оборонять Омск и задерживаться на реке Иртыше, а заменивший его генерал Сахаров уже не имел возможности вернуть на фронт 1-ю армию и не успел принять меры для подготовки обороны.
Захват Омска доставил красным крупнейшую победу без больших усилий и принес им значительные трофеи. Они захватили главную тыловую базу белого фронта – «с огромными запасами имущества разного рода и свыше 10 тысяч человек (Какурин, т. 2, стр. 358). Всех подробностей сдачи Омска в боевых частях не знали, но потеря «столицы» взволновала всех.
17 ноября в штабе Ижевской дивизии в селе Великорусском собрались командиры и старшие офицеры. Начальника дивизии генерала Молчанова не было – он уехал в штаб армии. Собравшиеся совещались о том, что делать дальше, если правительство падет и армия разложится. Доносились слухи, что в некоторых частях идет брожение, расходятся по домам, сдаются красным… Раньше это были редкие и одиночные случаи. Теперь эти тревожные признаки распада армии значительно увеличились.
В нашей дивизии было все спокойно. Да и трудно было ожидать подобных явлений при той ненависти, которую ижевцы поголовно питали к красным поработителям. Но что делается у других! Выяснилось, что предстоящие события озабочивают и многих наших соседей. К ним готовятся также волжане, Уфимская группа и оренбургские казаки. Вчера от 4-го Оренбургского казачьего полка и от генерала Мамаева получены заявления, что они желают идти вместе с нами. Полковник Якубовский сообщил, что генерал Пучков также что-то подготовляет. Он только неправильно осведомлен, что Пучков прислан от Деникина. Он все время был на Восточном фронте. Поручик Попков сообщил сведения из «сфер» – был недавно в высших штабах. По этим сведениям, существуют четыре монархические организации, из них одна – большевистско-монархическая, состоящая из дворян и крестьян. Далее, что власть собирается захватить атаман Семенов и стать Верховным Правителем; к нему присоединились Хорват, Гайда, ставший монархистом, и Керенский, находящийся во Владивостоке, и многое другое… Чепуха невероятная. Но все эти слухи говорят о непрочности правительства или нарочно распространяются, чтобы разложить и то, что держится. Разошлись, согласившись крепко держаться друг друга, поддерживать порядок, дисциплину и доверие к своим начальникам. На ближайшие дни, может быть недели, предвидится только отступление.
Д. Михайлов{162}Как воевали ижевцы, покинув заводы{163}
13 марта 1919 года в боях под Уфой 1-й Ижевский полк получил задание – наступать из деревни Камышонки на деревню Подымалово, что находилась в 12 верстах от Уфы. Деревня была занята красными; 2-му Ижевскому полку вместе с 25-м полком Уральской дивизии было приказано наступать на Красный Яр, что в 18 верстах от Уфы. 1-му полку была придана четырехорудийная батарея и один эскадрон конного дивизиона бригады.
Полк выступил из Камышонки и, дойдя до открытого места, с которого можно было вести наступление, принял боевой порядок. 1-й батальон был оставлен в резерве, 3-й батальон выслан влево с заданием перекрыть дорогу, ведущую из Подымалова на Уфу, и 2-му батальону было приказано наступать в лоб. До противника оставалось немного больше одного километра. 2-й батальон, рассыпавшись в цепь, повел наступление. Со стороны противника велся пулеметный и ружейный огонь.
В момент начала боя прискакал конный связист из Камышонки и доложил командиру полка: «Камышонку занял коммунистический отряд. В обозе паника. Артиллеристы сбросили ящики со снарядами в снег, чтобы их не увезли красные, а сами разбежались». Командир полка моментально принял решение – как можно скорее занять Подымалово – и сказал связному конному: «Доложи, что через 10 минут Подымалово будет взято». Но связист это исполнить уже не мог, так как тыл был занят противником и связи с бригадой не было.
1-й батальон, получив приказание наступать на Камышонку (свой тыл), сейчас же двинулся в направлении обратном движению полка. Батарее командир полка приказал стать на открытую позицию, в цепь 2-го батальона, и открыть беглый огонь. Расстояние до противника – 1 километр.
Взяв конную разведку в 50 человек и эскадрон в 100 шашек, рассыпав всех в лаву, командир полка сам повел конную атаку на окопы противника. Пехоту удержать было невозможно, с криком «Ура!» бойцы бежали, стараясь не отстать от своей кавалерии. Воля противника подавлена, он, бросив окопы, бежит по дороге на Уфу. Командир полка их уже настигает, но свои же снаряды с точностью ложатся на дорогу, приходится остановиться – по обе стороны дороги глубокий снег. Артиллерия, увидев это, прекращает огонь и мчится в деревню Подымалово. Преследование противника продолжается, он группами бежит обратно с поднятыми руками и сдается в плен. Однако еще не все сдались, и преследование продолжается. Проскакали таким образом 5 километров, и вся масса пехоты сдалась. Вот построены они в колонне по четыре с винтовками в руках. Еще не успели их разоружить. Единственная 6-я рота оставалась при пленных, остальные выступили по разным дорогам и отражают противника, идущего на поддержку своим. Рота распылилась по колонне пленных. Командир полка приказал ротному командиру немедленно собрать и построить роту и, обращаясь к этой роте, говорит: «Пленных приказываю не только не трогать, но и пальцами не прикасаться». На красных это произвело сильное впечатление. Красноармейцы бросают фуражки вверх и кричат: «Командиру полка ура, ура!» Происходит разоружение. Подсчет пленных дает цифру 1280 человек, в этом числе комиссаров два, командиров батальона три. Это был 229-й Новгородский полк красных. Остатки полка со своим командиром ускакали в Уфу, где и развели панику.
Разбив красных в Подымалове, командир полка послал две роты 3-го батальона с командиром батальона прапорщиком Ложкиным на Камышонку, в помощь 1-му батальону, и участь коммунистов была решена – они бежали на Уфу. Были взяты трофеи – весь полковой обоз, почему-то оказавшийся на фронте (очевидно, сильно надеялись на победу), 16 пулеметов, большое телефонное имущество и много лошадей. Потери в 1-м полку минимальные: был ранен в коленную чашечку начальник конной разведки прапорщик Столов. Из Уфы красные ушли без боя.
На другой день утром 1-й полк прибыл в Уфу. Прибывали и другие части 3-го корпуса, а также и штаб корпуса. Во всем городе было праздничное настроение. Население ликовало. Военачальники были приглашены в штаб корпуса, где широко праздновалась победа.
Командиром бригады были представлены к награждению орденом Святого Георгия – командир 1-го полка поручик Михайлов, командир 2-го полка подпоручик Ляпунов и начальник конной разведки прапорщик Столов. Георгиевская дума удостоила награждением орденом Святого Георгия 4-й степени только прапорщика Столова.
И. Акулинин{164}Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками{165}
По освобождении Оренбурга от советской власти и по очищении войсковой территории от большевистских банд Оренбургское войско не сложило оружия: оно продолжало борьбу за воссоздание России.
Но справедливость требует сказать, что после изгнания большевиков с казачьей земли энтузиазм среди казаков сразу упал; появилось желание разойтись по домам, тем более что наступило время сенокоса и уборки хлебов; многие казаки по близорукости считали большевиков совершенно разгромленными; некоторые смотрели на борьбу вне территории войска как на дело, их не касающееся. Казакам понятен был лозунг борьбы «за родные станицы», когда затрагивались их непосредственные интересы, но драться с большевиками «за мужичьи выгоды» у них не было никакого желания, особенно когда – во время преследования красных за пределами войска – они увидели, что крестьяне соседних областей и губерний не только не восстают против большевиков, но по-прежнему держат их сторону и всячески стараются вредить казакам. Многие сотни рабочих уральских горных заводов, побросав дома и семьи, уходили за большевистскими отрядами, пополняя их ряды. Такие факты обескураживали казаков и еще более укрепляли их в мысли, что они свое дело сделали, большевиков «из родного Войска» выгнали и, следовательно, теперь могут со спокойной совестью расходиться по домам, чтобы заняться своими казачьими делами, и в первую голову приведением в порядок своих разоренных хозяйств.
Что касается дальнейшей борьбы за освобождение России, то от нее казаки отнюдь не отказывались, но считали, что такой грандиозный подвиг им не под силу, что то дело не одних казаков, всего русского народа, в первую очередь крестьян, которые теперь получили от государства «землю и волю». Под давлением таких настроений среди казачьей массы Войсковому правительству пришлось часть казаков, из наиболее старших возрастов, распустить по домам на полевые работы и в то же время разрешить начальникам частей широко применять кратковременные отпуска. Эти меры сильно ослабили полки, а среди оставшихся под ружьем породили недовольство.
Между тем большевики далеко не были сломлены. Главные их силы отошли к Актюбинску. Получив подкрепления из Ташкента, они приостановили свой отход и перешли к активной обороне. По обеим сторонам Ташкентской железной дороги в 150 верст к юго-востоку от Оренбурга образовался Актюбинский фронт. Часть большевиков засела в Орске. Часть их отрядов из-под Оренбурга, Верхнеуральска и Троицка укрылись в Башкирии – в пределах Уфимской и Пермской губерний. Из района Челябинска большевики отступили к Екатеринбургу и далее за реку Каму.