Уральские корпуса, около двух бригад оренбургских казаков. Правда, что в это время корпуса были корпусами только по названию; корпусами они стали более-менее только к весне, и, кроме того, они не были еще сосредоточены в своем районе. Части генерала Каппеля командование Западной армией хотело сначала свести в полк, но затем после длинных разговоров решено было их развернуть тоже в корпус.
Здесь следует отметить, что, несмотря на 7 месяцев героической борьбы на фронте частей генерала Каппеля, в Челябинске у нового командования, создавшего под прикрытием их свои полки, было какое-то странное к ним отношение. Заслуги их почти не ценились, а говорилось, что их надо подтянуть; офицеров, работавших в Самаре, почему-то считали эсерами; как будто лучше было бы, если бы в Самаре никто не выступал на борьбу или сразу бы заспорили о приемлемости той или иной власти. Все это потому, что новые уральские формирования, до выхода их на фронт, внешне производили хорошее, даже блестящее впечатление, походя на старую армию. Позже пришлось воспользоваться частями того же генерала Каппеля, «учре-диловцами», для приведения в порядок некоторых из этих челябинских формирований.
На участке за Уфой сначала были только один 41-й полк 11-й Уральской дивизии, два полка 12-й Уральской дивизии 6-го корпуса и два полка 6-й Уральской дивизии 3-го корпуса. Временно приказано было объединить все части командиру 6-го Уральского корпуса. Правый фланг по-прежнему обеспечивался отрядами Молчанова из состава 2-го Уфимского корпуса. Генерал Войцеховский получил отпуск, штаб Самарской группы расформировался; мне предложено было быть начальником штаба 6-го корпуса.
Оставление Уфы имело большое значение для Оренбурга, который открывался для действий с севера через Стерлитамак. В смысле дальнейших действий в тылу у нас был Урал с трудными проходами через него зимой и, значит, как будто удобный для обороны; но для успеха обороны вообще, а в Гражданскую войну в особенности, нужен больше всего хороший дух в войсках и активность. Дух у мобилизованных был не крепок; надо было укрепить его. Для активности местные условия были не совсем благоприятны.
Потеря Уфы на общем нашем Восточном фронте была вознаграждена взятием Сибирской армией Перми с громадным количеством запасов и пленных. Большой успех как бы покрывал неудачу; Сибирская армия ликовала. Забывалось, что надо бить врага в наиболее чувствительном для него месте. Осень и часть зимы 1918 года в Уфе вспоминается теперь как время нашей дружной работы всех войсковых частей, независимо от их партийной окраски, по удержанию фронта. Большая заслуга в этом принадлежит генералу Войцеховскому. Уфа продержалась гораздо дольше, чем мы ожидали в октябре по обстановке и у нас, и у противника.
Зима 1918–1919 годов на Урале и весеннее наступление 1919 года
Зима 1918 года на Восточном фронте была для советской власти и для Омска временем подготовки для решительной схватки весной. От успеха зимней подготовки и весенних операций зависело все будущее. К январю месяцу чисто военная обстановка на Восточном фронте была благоприятной скорее для Омска, чем для советской власти, так как оставление Самары и Уфы на южном, левом фланге вознаграждалось крупными успехами на севере, в Пермском районе, и, кроме того, дальнейшее распространение красных на южном участке было остановлено. На Юге России тоже шла подготовка к весеннему наступлению.
Советская власть еще осенью 1918 года провела свой план организации вооруженных сил; мелкие отряды перестали существовать, появились пехотные дивизии и кавалерийские бригады. В пехотных дивизиях по плану должно было быть три бригады по два полка действующих и одному запасному. На самом деле большевики были принуждены держать на фронте все девять полков дивизии. Для управления всеми силами против нас был создан Восточный фронт во главе с Каменевым (полковник Генерального штаба, во время Германской войны был начальником оперативного отделения штаба 1-й армии, затем в 1917 году командиром 30-го полка, позже ген-квармом и начальником штаба 3-й армии до демобилизации). Фронт делился на несколько армий. Сведения о силах красных, организационных работах, недочетах и внутреннем состоянии у нас имелись всегда достаточные; когда же организация Советской армии вылилась в определенные формы, стало легче следить за переменами.
По этим сведениям, большевики справились с организацией пока, так сказать, наружно. Подготовка армии, ее внутреннее состояние были еще весьма плачевными. Началась работа по введению в частях коммунистических ячеек, но она еще не была проведена и не дала результатов. Мобилизованный командный состав был запуган предшествующим годом и присматривался, пассивно предоставляя комиссарам наводить порядок в частях, а иногда выжидал случая для перехода к нам. Мобилизованные солдаты воевать не хотели, так же как и у нас, и разложение частей со скандалами было явлением не редким. Советская власть широко развила пропаганду; она действовала, но не на всех.
Помнится, еще в ноябре, во время операций под Уфой, к нам привели около 200 пленных, еще не переодетых как следует. Это была типичная деревенская молодежь, которую свободно могла использовать и та и другая сторона при соответствующей подготовке командного состава. Старая истина «Сила армии в ее командном составе», казалось, била в глаза. Советская власть уже с лета 1918 года поняла это и постепенно, насколько позволяла обстановка, начала поднимать всячески авторитет командного состава, а также заботиться о подготовке его. До благоприятного разрешения этого вопроса было еще далеко, но первые шаги были сделаны и имели значение для будущего.
О каких-либо особых мерах по подготовке командного состава в Омске для фронта мы не знали. Слышали только о какой-то образцовой школе во Владивостоке, но это было так далеко. Какие задачи ставил перед собой Омск на зиму, как и когда предполагал выполнить намеченное, какие помехи были на пути, нам на фронте было неизвестно. Задачи нам представлялись так: 1) Удержать за собой занимаемый фронт. 2) Подготовить пополнения в армейских районах для фронтовых частей. 3) Подготовить в тылу резервы на случай колебаний фронта и для удара весной. 4) Снабдить фронт и эти части всем необходимым.
Покойный адмирал Колчак неоднократно заявлял, что для него успехи на фронте – это главное, и, значит, ясно представлял, куда должны быть направлены все усилия работы. Как будто задачи понимались правильно и дело было лишь в выполнении намеченного во что бы то ни стало, и в срочном выполнении. Дальнейшее показало, что Омск к весеннему нашему выступлению, как центр военного управления, почти ничего не сделал.
Выполнение первой задачи лежало на наличных фронтовых частях. Нужно было лишь помочь им всячески в трудной работе, особенно обращая внимание на укрепление духа. Вторую задачу должны были выполнить армейские тылы под руководством командующих армиями. Для облегчения работы командующим армиями были подчинены определенные соответствующие тыловые районы, каждый во главе со своим начальником округа. Тыловые районы каждой армии простирались до Иртыша, а дальше был район военного министра. Кто знает, насколько важна подготовка пополнений, организация, отправка их в части, снабжение их, тому понятно, что эта задача требовала громадных забот и центральной власти, и армейского управления, требовала самых энергичных людей для проведения работ. Третья задача должна была выполняться под непосредственным руководством центра, будь то Ставка или военный министр. Сроки выполнения должны были быть подчинены общим предположениям о работе весной. Наконец, четвертая – снабжение – должна была служить предметом особых забот центра с главным вниманием дать прежде всего необходимое фронту и пополнениям. Дать хотя бы главное, основное: продовольствие, одежду, патроны. Какие трудности лежали на пути выполнения этих задач, нам известно было только в отношении фронта. Верилось, что к весне все будет преодолено.
Позже, летом 1919 года, мне пришлось ознакомиться с постановкой дела по подготовке пополнений в армейских районах и снабжению их. Знакомство привело к заключению, что надежды наши на фронте были слишком оптимистическими. Тыловой армейский район Западной армии не смог вовремя дать людей Волжскому корпусу Каппеля и подготовил только «курень Шевченко», сыгравший впоследствии столь печальную роль в судьбе весенних операций.
Когда я перебрался из Уфы на новое место службы (ст. Тафтима-ново), где мы должны были задерживать продвижение красных на восток, то особой веры в прочность нашего положения у меня не было; не было ее и у генерала Войцеховского. Думалось, что возможен отход к проходам через Урал и что там, вероятнее всего, удастся удержать противника. Но закупорка себя в проходе была опасна тем, что не давала никаких возможностей для активных действий и ставила нас в тяжелое положение в смысле размещения. Единственный крупный пункт у входа был Аша-Балышевская, но он оказался бы почти на самом фронте. Поэтому решено было держаться возможно ближе к Уфе, а на случай вынужденного отхода были намечены 2-я и 3-я линии деревень, которые еще оставляли нам место для активной работы в течение зимы.
Мы ясно осознавали, насколько важно для общей обстановки удержаться без отходов, и потому с тревогой ожидали результатов первых столкновений с красными после оставления Уфы. Большевики в Уфе торжествовали; они засыпали фронт газетами, воззваниями. Наши добровольцы к этому времени частью уже ушли в тыл, оставались лишь части из мобилизованных. Удастся ли задержаться? Только бы в первые дни успех, а там все пойдет хорошо, так как успех дает уверенность в крепости, поднимает дух!
Первые же бои показали нам, что нашу задачу выполнить будет трудно, но все же возможно. Слабые части 6-й Уральской дивизии не удержались на своем участке, несмотря на благоприятные местные условия, и отошли на намеченную ранее 2-ю линию, а два полка 12-й Уральской дивизии под начальством полковника Бангерско-го, один из них понесший большие потери под Уфой, при содействии артиллерии и броневиков отлично справились со свой задачей и, отбив наступление, нанесли большие потери красным. Севернее нас шли бои нерешительного характера; видно было, что наш северный заслон не отойдет скоро далее намеченных районов и рубежей. Раздраженные неудачей, красные неоднократно пытались добиться успеха против 12-й Уральской дивизии и оренбургских казаков, но только несли потери. Уверенность людей в себе и вера в своих начальников облегчала оборону.