{117}. Управляющий делами совета министров – Таль-берг (кадет). Из сотрудников, игравших более видную роль, можно назвать: доктора медицины из Томска Гращанова (партия эсеров), товарища министра внутренних дел по заведованию местным самоуправлением, генерала Хорошкина, пом. военного министра по казачьим делам (эсера), Мельникова, товарища министра продовольствия (октябриста, члена 3-й думы), Киндякова, заведующего коннозаводством (октябриста, члена 3-й думы), проф. Гинса и Сукина, товарищей министра иностранных дел, Пепеляева, товарища министра внутренних дел (кадета).
Как видно из перечисленных лиц, состав правительства был весьма разнороден, как по своим политическим убеждениям, так и по прежней деятельности. При этом надо учитывать, что в Сибири существовало стремление к самостоятельности, хотя оно было весьма незначительное, но все же известное влияние оно имело. Для выполнения высшей судебной власти и надзора за закономерностью деятельности правительства был в январе месяце учрежден Сенат. На его открытии адмиралом Колчаком и составом правительства была принесена торжественная присяга в верности родине.
Для освещения положения, восстановления экономической жизни и рассмотрения различных вопросов в области создано было экономическое совещание, состоявшее из правительственных лиц, представителей промышленных групп и кооперативов. В этой работе, в качестве заместителя председателя совещания, принимал участие бывший государственный контролер царского правительства С.С. Феодосьев.
На Востоке, как упоминалось выше, был верховный уполномоченный правительства – генерал Хорват. При нем был особый совет. Хорват, как известно, играл огромную роль на Дальнем Востоке, пользовался большой силой и в особенности вначале, после переворота 18 ноября, выставлялся группой лиц, считавших Колчака слишком умеренным, в качестве его заместителя. Репутацией он пользовался определенно крайне правой; работал в контакте с атаманом Семеновым и пользовался поддержкой японских кругов.
При объединении власти в Омске, ввиду всего этого, пришлось встретиться с этим весьма серьезным фактом, что Владивосток находился под влиянием Хорвата, а он был нашим единственным портом с большим количеством складов самых различных технических и материальных припасов, ввезенных туда еще во время Германской войны. Снабжение фронта, таким образом, зависело от спокойствия Владивостока и вообще Забайкалья.
Самостоятельное управление было еще в Оренбургском и Уральском казачьих войсках. Управлением ведал Войсковой круг из выборных от станиц лиц и выборный же атаман. В первом был Дутов, во втором же они менялись; известны имена Мартынова, Савельева, Толстого. В пределах Уральского войска оригинально велась война. Как только красные наседали, то немедленно призывались все очереди вплоть до стариков, но, когда общими усилиями красные изгонялись из пределов области, мобилизованные расходились по домам, до следующей опасности, когда собирались вновь.
Все эти обстоятельства, сопровождавшие освобождение страны от большевиков, во время которых образовались отдельные местные правительства, весьма затрудняли развитие и укрепление правового государственного аппарата, функционировать которому, основываясь на праве и законе, было более чем трудно. Ведь окраины не только не подчинялись признанному ими же Омскому правительству, но даже вступали, как, например, атаман Семенов, в открытую борьбу, нарушая правильность и планомерность политической жизни.
Как упоминалось выше, власть на местах была поставлена значительно хуже центральной. Правильнее сказать: власть центра на местах часто совсем не ощущалась. Представители местной власти вели свою, в большинстве случаев крайне вредную, политику. Проявление сильной, твердой власти, о которой так мечтало население, находившееся под игом большевиков, по освобождении от них области не ощущалось. Военные отряды, как и гражданская власть в небольших городах и мелких местечках, действовали по своему усмотрению, не руководствуясь ни законом, ни часто моральными побуждениями. С другой стороны, где не было твердой военной власти, шла пропаганда большевистских агентов; зачастую различные съезды кооператоров, профессиональных союзов использовались этими агентами для внесения раздора и искусственного обострения отношений.
Вообще, работа по разложению тыла шла напряженно. Чтобы не быть голословным, я приведу следующий факт: в июле месяце 1919 года в политехникуме в Москве собран был митинг под названием «Колчаковщина», устроенный Мартовым, состоящим якобы в легальной оппозиции к советской власти, конечно, с ее разрешения, если не благословения. На этом митинге фигурировал только что вернувшийся из Сибири меньшевик «товарищ» Голосов. Из его доклада выяснилось, что он был командирован в Сибирь для образования объединенных центров социал-демократов (по-видимому, интернационалистов). Лозунгом была борьба с Колчаком. Работу свою он оценивал как весьма продуктивную, указывал на увеличивающуюся в Сибири дороговизну, недочеты, недовольство железнодорожников, на запрещение митингов, стеснение печати и т. д. Все это докладывалось, как будто в Совдепии все эти свободы имелись налицо.
Результатом подобной работы было несколько восстаний за зиму 1918/19 года и поддержка внутренних фронтов. Последние образовывались из оставшихся после очищения Сибири еще в течение лета 1918 года красноармейских банд. Их уничтожением никто не интересовался, и потому в очень короткий срок им удалось сконцентрироваться в нескольких местах, образовав так называемые фронты. В Енисейской губернии они удачно воспользовались имевшимися там латышскими выселками и удобством гористой местности при редкости населения, почему выбить их оттуда к нужному моменту оказалось не легким делом. У Благовещенска же оперировал отряд германских военнопленных численностью в несколько тысяч человек под командой полковника барона Таубе; при неудачах этот отряд уходил в Маньчжурские степи. В марте 1919 года ими были вырезаны две японские роты, численностью более 300 человек. Затем в самом Омске были два большевистских выступления, одно 20 декабря 1918 года и другое в конце января 1919 года.
Местное самоуправление в виде земских учреждений состояло из лиц, выбранных еще во времена Керенского. Срок их полномочий истекал к январю 1919 года; в связи с этим, естественно, возникал вопрос о допустимости назначения новых выборов; возникали сомнения в целесообразности в это трудное время заниматься предвыборной кампанией. Но так как с мест стали поступать заявления о желании производства новых выборов, то после обсуждения этого вопроса они были назначены на начало весны 1919 года.
Люди, принимавшие участие в политической работе, делились на местных жителей и беженцев из России. Последние появились в Сибири с отходом Народной армии с Поволжья и были преимущественно деятелями средневолжских губерний. Местные сибирские группы, кроме партийных ячеек, существовавших в Сибири еще в дореволюционный период, выступали преимущественно в кооперативных организациях, а также казачьих объединениях. Группировки, имевшие значение в политической жизни страны и выявлявшиеся в печати, как то: кадеты, торгово-промышленники и союз возрождения России, группа Единства, несоциалистическое объединение, союз кооператоров, поддерживали тесные между собой сношения, объединялись в блоки, ставя всегда задачей поддержку Колчака, заявляя ему свои взгляды на политическое положение и указывая на необходимые коррективы. Вообще надо отметить, что политическая жизнь в Сибири кипела и власть не была в том положении, в каком она была, например, в Северо-Западной армии, где в правительство попадали неизвестные для местного населения имена, а военные власти чуждались общения с какими бы то ни было группами. Но к сожалению, недостаток в государственных людях, людях опыта, могущих побороть и умерить все течения и желания, остро чувствовался.
Если Колчак, этот величайший патриот, безукоризненный человек, культурный и энергичный деятель, стоял выше всех головой, то около него лепились всевозможные авантюристы, мелкие по душе людишки, губящие своим вмешательством дело.
Давая краткую характеристику общего положения дела в Сибири с ноября 1918 года по март 1919-го, могу указать, что я лично, кроме работы в одном из министерств, принимал участие в деятельности несоциалистического объединения земских и городских деятелей России, которое считало, что оно ведет преемственность от Московского совещания общественных деятелей, собиравшихся в августе 1917 года.
Это объединение было внепартийное, но выступало на сцену довольно редко, занимаясь больше подготовительной работой по освещению общего положения дела и курса политики, стараясь парализовать неожиданные выступления и колебания отдельных лиц, поддерживая вместе с тем контакт с родственными по духу организациями, разбросанными по Сибири.
Одним из очень крупных и имевших большое значение в Сибири вопросов был вопрос приятия помощи от иностранцев. В начале борьбы с большевиками генерал Хорват и есаул Семенов получали поддержку от японцев и стали вследствие этого в огромную зависимость от них. Когда принял власть Колчак, отрицательно относившийся к алчности японцев, проявляемой ими на Востоке, ему пришлось тут же столкнуться реально с этим вопросом и реагировать на него. Положение было трудное в том отношении, что Соединенные Штаты, а также и Антанта вообще боялись пустить в Сибирь Японию одну, обусловливая помощь Колчаку оказанием ее всеми державами сразу. Поэтому, завися от Антанты и политики наших представителей в Европе, помощи у японцев в более крупных размерах, каковую они могли бы дать, не просили. Эту точку зрения поддерживал товарищ министра иностранных дел Сукин, что оспаривалось как Семеновым, так и кругами, понимавшими, что союзники своей нерешительностью, колебаниями в оказании помощи могут погубить все дело, ибо одним из залогов успеха в первый период русской Гражданской войны была быстрота, а отнюдь не длительность военной кампании. Но повторяю, благодаря давлению Антанты помощь Японии не была использована до максимума, что, конечно, имело колоссальное влияние на борьбу с красными.