{132}. Это меня совсем не устраивало. Началась переписка, в результате которой я получил письмо от генерала Сахарова{133}, который просил меня смириться с мыслью разъединения с родной частью и помочь всеми силами скорейшему формированию новой дивизии и писал, что он уверен, зная меня, что я сумею привить новым бойцам доблестные заветы волжских героев – это так необходимо и важно для нашего общего дела. После такого письма что можно сделать? Надо явиться к начальнику дивизии генерал-лейтенанту Зощенко{134}. Представившись, получаю приказ явиться в распоряжение командира 49-го Сибирского стрелкового полка, полковника Моисеева. Добравшись до деревушки, где был расположен штаб полка, я представился полковнику Моисееву, и он пригласил меня в офицерское собрание на обед, где и представил меня всем господам офицерам. Я был поражен, что все офицеры были одеты в английские мундиры с русскими погонами и орденами, но выглядели браво.
После обеда полковник Моисеев пригласил меня в свой кабинет, подробно расспросил меня о моей прошлой службе и попросил написать временный краткий послужной список. Бланки для послужного списка были готовы, и я быстро их заполнил. После этого полковник пригласил меня поехать с ним на пролетке посмотреть на тактические занятия полка. Я был окончательно поражен тем зрелищем, которое открылось моим глазам. Все громадное поле было покрыто густыми цепями перебегающих фигурок. Обращаюсь к полковнику и спрашиваю: «Сколько же штыков в полку?» Полковник, дымя своей трубкой, сквозь зубы промычал: «3800 штыков!» Я чуть не подскочил. Боже мой! Ведь это почти вся наша Волжская армия, а тут лишь только один полк!!!
Прошло некоторое время, и я был временно прикомандирован к штабу полка без назначения на должность, что меня тяготило и волновало, но спрашивать об этом я не хотел. Решил, что если командир полка задумал сделать из меня офицера для поручений, то я, конечно, не соглашусь, а переберусь в свою часть. Пусть думают, что хотят, но я строевой офицер, имеющий боевой опыт Гражданской войны, и мне не место сидеть за столом. Покорно благодарю… не могу.
Прошло некоторое время, я все еще был не у дел, очень этим тяготился и уже было решил переговорить об этом с командиром полка, как вдруг был вызван в штаб полка. Полковник Моисеев предложил мне сесть и сказал:
– Капитан, вы, наверное, были в недоумении, почему я не назначил вас сразу по прибытии на командную должность? Дело в том, что ежемесячно от нас, то есть от всей дивизии, краткие послужные списки отправляются в город Омск, где они проверяются в отделе производства и по «Военному Инвалиду». Только сегодня я получил подтверждение вашего послужного списка. Что же это вы, капитан, не указали ваши боевые награды? Вы, я вижу, имеете их достаточно, включая и Владимира 4-й степени с бантом и мечами.
Я извинился, что, мол, заполняя послужной список, торопился и пропустил эту графу.
– Кроме того, вы были в чине капитана и командовали батальоном; таким образом, вы можете подать прошение о производстве в по д полковники.
На это я ответил, что все чины я получил по Императорскому приказу, поэтому я воздержусь от подачи прошения до тех пор, пока мы не раздавим красную нечисть, а тогда сможем думать о себе.
Полковник Моисеев улыбнулся, предложил мне папиросу и продолжал:
– За месяц до вашего приезда у меня произошла большая неприятность. Мне был прислан штабс-капитан Гаврилов, с Георгиевским оружием и с Владимиром 4-й степени. В тот момент мне нужен был командир батальона, и я назначил его временно исполняющим обязанности командира 1-го батальона. На этих днях я получил полный рапорт о нем. Оказывается, этот штабс-капитан в Чугуевском военном училище никогда не был и, конечно, он не офицер. Я вызвал его к себе в канцелярию и просил его честно и открыто признаться, кто он такой. Он пробовал оправдываться, но затем со слезами на глазах признался, что он вольноопределяющийся Н инженерного батальона. Не желая поднимать шумихи, я приказал ему тут же снять погоны и награды и, не заходя даже за вещами в батальон, отправиться в Ново-Николаевск. Теперь, капитан, вам понятна моя осторожность? Вас я назначаю командиром 1-го батальона, примете его завтра, а я дам приказ, чтобы батальон утром был выстроен в полном составе. Желаю вам успеха. Да, еще один вопрос: имеете ли вы при себе орден Владимира 4-й степени?
Я ответил, что нет, все осталось дома. Полковник Моисеев, встав, подошел ко мне и приколол орден мне на грудь, сказав:
– Видите, он нашел офицера, достойного носить его!
Я не спал всю ночь в ожидании приема батальона. Встал очень рано, пошел на кухню офицерского собрания, где выпил чашку чаю с хлебом и поболтал с поваром, пока не наступило время идти к батальону.
Выстроенный батальон произвел на меня очень хорошее впечатление. Все в английском обмундировании с зелеными погонами с белым кантом. Батальон построен поротно – три строевые роты и одна смешанная (сводная) – пулеметная команда, телефонисты, саперы.
По команде «На караул» батальон замер, и поручик, временно замещавший командира батальона, четко подошел ко мне с рапортом. Я спокойно выслушал его, прошел на середину батальона и поздоровался с ним: «Здорово, сибирские стрелки!» Получил четкий ответ тысячи голосов: «Здравия желаем, г-н капитан!» Затем была подана команда «Стоять вольно!», я пошел по ротам знакомиться с г. г. офицерами, фельдфебелем и унтер-офицерами. Дойдя до пулеметной команды, я искренне рассмеялся. В ней были исключительно татары – вот так сибирские стрелки! Но я был очень рад видеть их тут. Большинство из них было из Уфы, но было несколько человек и казанских татар, которые узнали меня, и их мордочки расплылись в улыбку. Спросил, как они попали сюда. Ответ – были ранены, после выздоровления зачислены в полк. Рад иметь их – они надежные бойцы.
Батальон отправился на полевые занятия, а я пошел в канцелярию, где меня встретил адъютант – молодой поручик Ямшинецкий, с которым мы пошли осматривать помещения солдат, а также и кухни, которые уже дымились вовсю, готовя обед. Везде чистота и порядок.
В пулеметной команде было всего три пулемета системы «Кольт». Я сказал адъютанту, чтобы он составил рапорт, указав, что нам нужно еще пять пулеметов – желательно «максим».
По окончании осмотра, которым я остался очень доволен, я написал рапорт командиру полка о том, что с сего числа, месяца и года я принял в командование 1-й батальон вверенного ему полка. Так и прошел мой первый день, и, проголодавшись, я пошел в офицерское собрание, чтобы подкрепиться. Придя туда, увидел командира полка, который подошел ко мне, взял меня за локоть и повел к бывшим уже там командирам батальонов и другим офицерам.
Большой стол с холодными и горячими закусками, а в буфете можно было получить и напитки, включая даже и коньяк, хотя по тому времени это было уже роскошью. Дежурный офицер командует: «Господа офицеры! – Все сразу смолкло. – Наш командир полка просит вас присоединиться к его тосту». Полковник обращается к собравшимся:
– Господа офицеры, я поднимаю бокал за наш полк и считаю за счастье иметь в нашей семье боевого, заслуженного офицера, который с 1918 года находился в боях с красными, командуя различными частями, включая и офицерскую роту в 300 штыков. Да здравствует наш 49-й Сибирский стрелковый полк! Ура!!!
Я был немного смущен таким приемом. Если бы это было на официальном обеде, это было бы понятно, а так, во время закуски… но все же такой прием приятен каждому. Офицеры подходили, пожимали мне руку. Мне очень понравился командир 2-го батальона капитан Васильев. Мы как-то сразу подружились.
Наш полк был размещен в деревне Берск. Красивая деревня, состоявшая из зажиточных сибирских крестьян. Полк был сформирован из мобилизованных молодых сибиряков. Выглядели они все молодцами, но, так как они были мобилизованные, я им особо не доверял. Полк выглядел как кадровая часть нашей Императорской армии. Чувствовалась твердая рука командира полка. После борьбы на Волжском фронте в малочисленных рядах каппелевцев, глядя на эту грозную силу, казалось, что совершилось какое-то чудо.
После принятия батальона я убедился, что обучение полка ведется неправильно. Все внимание обращено на строевые занятия и прохождение отдачи чести и церемониальное марширование. Первоначально я было хотел пойти к командиру полка и поговорить с ним о том, что все, что сейчас проходят солдаты, совершенно не нужно в настоящее время, но… по своей личной инициативе решил начать обучать батальон, готовя его к боям Гражданской войны. Собрав всех офицеров батальона, сообщил им, что с настоящего момента они должны обращать очень мало внимания на маршировку, а уделить все внимание на стрельбу, владение штыком и т. и., то есть на то, что применимо в Гражданской войне. Тут же я назначил штабс-капитана Васильева командиром 1-й роты и моим прямым заместителем. К сожалению, из всего состава батальона только я один был с опытом Гражданской войны, остальные офицеры прошли почти всю Германскую кампанию и прибыли в полк по… мобилизации.
Вскоре я получил маленькую квартирку и совместно с моим денщиком перекочевал туда. У входа в наш дом я столкнулся с дивной красоты женщиной. Я остановился и отдал ей честь. Она мило улыбнулась и сказала:
– Так вы тот офицер, который будет моим соседом? Очень рада с вами познакомиться. Я зубной врач и лечу всех вас, офицеров и солдат 49-го полка. – Лукаво посмотрев на меня, добавила: – Если у вас будут болеть зубы… то заходите ко мне, милости прошу, меня зовут Надежда Васильевна Луцкова.
Я тотчас же отрекомендовался, и мы разошлись. Приведя в порядок комнаты, побрился, надел китель и был готов идти в офицерское собрание, но… мысли мои были с Надеждой Васильевной. Выйдя из дома, решил перед собранием заглянуть к ней. Постучал в дверь, которую открыла сама хозяйка. Она с милой улыбкой попросила войти и смеясь спросила: