Таким образом, я имел полк больше 1200 штыков, которые я разбил на три батальона, назначив лучших офицеров на должности батальонных командиров. На этом я кончаю описание трагедии 13-й Сибирской стрелковой дивизии.
В будущем мой полк принял тяжелые бои и под Курганом, во встречном бою, разбил 318-ю советскую дивизию, забрав в плен около 600 человек, пять орудий с полной упряжкой, полевой санитарный отряд с двумя докторами и семью сестрами милосердия. За этот бой генерал Зощенко представил меня к Георгиевскому кресту, но получить его я не смог, так как началось полное отступление нашей армии. Хотя я имел от генерала Зощенко официальный документ о представлении меня к Георгиевскому кресту и что я могу считать, что я его получил, но этого для меня не было достаточно, и я никогда не представлял себя как георгиевского кавалера. Какая-то судьба преследовала меня с георгиевскими наградами. В Германскую кампанию я был представлен к Георгиевскому оружию, но взамен получил Владимира 4-й степени.
С 49-м Сибирским стрелковым полком я прошел все бои, включая Ледяной Сибирский поход. Состав полка таял, и от тысячного состава оставалась третья часть. В бою под станцией Зима я потерял лучшего офицера и друга капитана Иванова, он был убит в атаке с Воткинской дивизией на станции Зима. Я пришел в город Читу с 200 стрелками и с массой больных сыпным тифом. Офицерский состав был в количестве 22 человек.
В.М. Молчанов
А.Г. Ефимов
Д.М. Михайлов
Д.В. Филатьев
К.В. Сахаров
И.Г. Акулинин
Генерал-майор С.Н. Войцеховский
Генерал-лейтенант А.Н. Пепеляев
Адмирал А.В. Колчак
Генерал-лейтенант В.О. Каппель
Генерал-лейтенант В.С. Толстов
Генерал-лейтенант М.В. Ханжин
Генерал-лейтенант Г.А. Вержбицкий
Генерал-лейтенант М.К. Дитерихс
Генерал-лейтенант Г.М. Семенов
Генерал-лейтенант А.И. Дутов
Генерал-лейтенант П.П. Иванов-Ринов
Генерал-лейтенант И.С. Смолин
Контр-адмирал Г.К. Старк
Полковник Т.И. Сладков
Р. Гайда
Я. Сыровы
Полковник В.Н. Дробинин
17-летний доброволец из армии А.В. Колчака Николай Иванович Ханыкин (1902–1919)
Похоронка, полученная И.Н. и Е.К. Ханыкиными, родителями Н.П. Ханыкина, в селе Спирино на Оби. (Из семейного архива С.А. Сапожникова)
В. Молчанов{136}Борьба на Востоке России и в Сибири{137}
С левого фланга вести были неутешительные. Сейчас расскажу, в чем дело, так как это интересно, как факт бытовой. В Яркеево в мое распоряжение прибыл гусарский полк Уфимской кавалерийской дивизии{138} под командой полковника Павлова, который лично прибыл ко мне на четверке цугом, как архиерей. Впечатление он произвел на меня подавляющее как своим возрастом, так и внутренним содержанием, хотя обладал одним достоинством – пил здорово. Полк был отличный по составу офицеров и солдат, и зачем понадобилось назначать командиром этого полка офицера, не нюхавшего пороха и бывшего всю Великую войну в тылу?
Полку была дана задача охранять левый фланг отряда. Выполняя эту задачу, полк встретился с тысячным отрядом, который открыл стрельбу из орудия. Командир – в коляску, и «пошла писать губерния»: он решил, что все потеряно, и бежал с эскадронами в тыл до самого Бирска – если не ошибаюсь, 90 верст – там его остановил штаб корпуса.
Днем еще я знал от офицера этого полка о случившемся. Конечно, я не рассчитывал, что в тылу могут быть какие-либо части, кроме частей т. Кожевникова, но ведь тыл-то был угрожаем все время. Захватывались мои обозы, отдельные офицеры и солдаты. Суммируя все вместе взятое, я решил отойти в Асяново. Ночью отошли незаметно и на подводах за ночь прошли весь путь. Капитан Модестов в Асяно-ве уже никого не застал, так как красные, узнав о движении отряда, ушли опять влево.
В Асянове ко мне присоединились остальные два батальона 13-го Уфимского стрелкового полка с пулеметной командой (командующий полком капитан Карпов) и 1-й батальон 4-го Уфимского артиллерийского дивизиона. Таким образом, состав отряда был такой: Прикамский стрелковый полк: 3 батальона, пулеметная команда – 12 пулеметов, конная разведка – 120 шашек. Прикамская батарея – 2 орудия. 13-й Уфимский стрелковый полк: 3 батальона, пулеметная команда – 12 пулеметов. Уфимская батарея – 2 орудия. Гусарский же полк находился в тылу штаба корпуса и доформировывался, выполняя задачи, даваемые штабом корпуса, поэскадронно, главным образом по разведке.
Укрепленная позиция оказалась никуда негодной, окопы вырыты были посередине переднего ската в глинистой почве, обстрел только дальний, подступы же к селу и самое село в мертвом пространстве. Указал место постройки окопов внизу, обратив особое внимание на расположение пулеметов для перекрестного огня. Выбор пехотной позиции был мой конек, и в этом случае эта позиция стоила красным очень дорого.
Расположение частей было таково: Прикамский полк – правый участок от Асянова включительно до пристани Дюртюли, занимая последнюю 3-м батальоном. 2-й батальон Уфимского полка примыкает к левому флангу. 1-й и 3-й были в боевом резерве, находясь за левым флангом уступами.
Красные подошли не скоро, оправляясь от боя под Яркеевом. Батальон Уфимского полка, занимавший деревню впереди Асянова, заставил красных развернуться в 12 верстах от Асянова и целый день заставил их мотаться цепями, и только к вечеру красные подошли к Асянову и немедленно повели атаку на батальон Уфимского полка и две роты Прикамского, обстреливая окопы наверху, где несколько стрелков и один пулемет изображали силы. Красные лихо пошли на село и, подпущенные на 200 шагов, были встречены пятью пулеметами в лоб, не считая с флангов. Потеряв около 150 человек убитыми и ранеными (оставшимися на поле), красные отхлынули назад.
Утром атака началась обстрелом артиллерией – снова незанятых окопов. Еще ночью я, получив сведение, что противник силою около двух батальонов пехоты при двух орудиях ушел в обход моего левого фланга, приказал усилить разведку и наблюдение тыловому батальону моего резерва. С началом наступления, ведшегося очень осторожно и медленно по всему фронту до Дюртюлей, было выяснено, что колонна до батальона пехоты при двух орудиях движется в обход батальона, стоящего на левом фланге первым уступом. Колонна, вышедшая ночью, была под наблюдением и к 10 часам утра находилась на высоте первого уступа, идя примерно в 7 верстах влево.
Я решил, не предпринимая ничего против этой колонны, разбить сперва ближайшую колонну. Это нам удалось, но не так, как я хотел: батальон второго уступа поторопился и ударил не в тыл, а во фланг, тогда, когда первый уступ еще не мог принять участия. Противник отошел, заняв позицию во фланг, и пришлось уже нам атаковать и нести потери.
В 12 часов дня стало известно, что противник переправился через реку Белую в тылу Дюртюлей и ведет атаку с тыла на батальон Прикамского полка. Не предвидя этой возможности, так как всецело уповал на флотилию, я не имел ничего ближе чем за 12 верст, то есть батальон второго уступа слева, который в это время вел атаку. Впоследствии оказалось, что флотилия, опасаясь осеннего мелководья, самовольно ушла в Уфу, не известив об этом меня. Командир Прикамского полка, имея в резерве к тому времени всего одну роту, приказал командиру батальона в Дюртюлях самому ликвидировать обход, как оказалось, двух рот красных.
Командир батальона, оставив в Дюртюлях одну роту, благо красные с фронта были не энергичны, строя, по-видимому, всю операцию на обходах, с двумя ротами незаметно ушел из Дюртюлей, в 4 часа ударил на красных, еще не окончивших переправу, всеми силами и сбросил их в реку, частично разметав по левому берегу. Человек 30 красноармейцев мы забрали на другой день в тылу. Тут же сдалась рота в 83 человека, заявив, что они попросились в обход, прочитав мое воззвание (напечатанное на машинке), где я писал, что сдавшиеся с оружием не подлежат допросу и немедленно отпускаются по домам или остаются у меня служить, по желанию. Рота вся осталась у меня, составив 8-ю роту полка, которую распределили между 7-й и 9-й. Впредь эта рота пополнялась на общем основании и великолепно дралась. Долго еще ее называли красноармейской ротой. Итак, к 4–5 часам вечера этот обход был ликвидирован.
Я не опасался более за этот фланг, так как из опроса пленных выяснилось, что и красные послали эти две роты на авось. Весь расчет их велся на глубоком обходе двух батальонов, к которым сегодня вечером должны присоединиться два отряда товарища Кожевникова. Задача отряда: занять в моем тылу позицию и встретить наши отходящие части. Да и мое впечатление было таково.
К вечеру красные стали более энергичны и против Асянова, где они повели атаки, главным образом, на 5-ю (студенческую) роту Уфимского полка и 4-ю Прикамского. Студенческая рота буквально измывалась – подпускала вплотную и шла в штыки, 4-я рота Прикамского полка избивала пулеметами. Наша артиллерия в этом направлении не стреляла, будучи занята безрезультатной борьбой с двумя фланговыми орудиями красных. Ошибка была в том, что я не подчинил батареи начальникам боевых участков, оставив руководство ими за собой; связь же была так плоха, что обстановка меня сильно опережала. К ночи я решил на всем протяжении перейти в контратаку и, отбросив красных, отойти от Асянова, что советовал и штакор, так как по отношению к общему фронту я занимал очень выдвинутое положение.
Атака увенчалась успехом, красных отбросили. Подсчитали потери и убытки. У нас было убито 27, ранено 140–150 человек. Взято в плен 280, трупов и раненых на поле более 800, взято пулеметов пять и очень много пулеметных лент; около одного пулемета было выбито восемь номеров, по-видимому, попали под наш пулемет.