Я глотнул еще особого, лучшего пива, которое доверяли варить только самому старому и умелому шаману и задумался о деталях. Ведь орки никогда не уносят ноги, и даже не предпринимают тактического отступления, они уходят чтобы вернуться. Вот и тогда они бы вломили этим костлявым, но важнее было вернуться.
В смысле донести важные сведения разведки до главаря, как они потом рассказывали, стуча себя пяткой в грудь. Ведь орки никогда не отступают, орки идут только вперед, и это так, ведь орки — храбрейший народ.
А если им надо обратно то орки разворачиваются, и — вперед. Вот они и развернулись. Со всех своих быстрых ног. Ведь орки- быстроногий народ.
Так или иначе, у зеленошкурых нарисовалась нешуточная проблема: враг, которого нельзя отправить в котёл. Враг которого убить не почётно- ведь он уже умер. А к умершим орки всегда относились с почтением. Особенно к воинам. Съедят — и помянут добрым словом. И не менее доброй отрыжкой.
Я допил пиво и выдал самую добрую отрыжку на которую был способен. Ведь чем сильнее у тебя отрыжка — тем с большим аппетитом ты ел, а значит тем больший комплимент повару и уважение еде. Так думают орки, и так они чтят погибших. Ведь это благородно, а орки — благородный народ.
Не то что эльфы, подло бьющие стрелами из кустов в спину, ведь орки всегда встречают врага грудью… Тьфу! Всего второй день я в этом орочьем логове а уже говорю как орк и даже думаю как орк. А надо думать не как орк а как… как… мои мысли покрутились немного на месте и выдали ослепительно прекрасный и логичный ответ: как сильный орк, вот! А сильный орк не только пойдет грудью на врага, но и позовет своих друзей на хорошую драку. У сильного орка всегда друзей много-много.
— Эй! Готовьте пузы-ик-рь! Летим к Вамп-ик! — рше!
Ведь что может быть лучше для орка чем добрая драка? — мои мысли продолжали течь своим чередом. — Разве что добрая еда. Много еды. И бабы. Много баб. Но драка всё же лучше. Потому что еда и бабы есть. А драки нет. И пива нет. — «паззл» сложился.
— Пива мне! Особого, Шаманского! Фигли ты пасёшь, рожа клыкастая? — вперил я взгляд в тёмно-зеленого, в шрамах, сотника. Во я задвинул! Я прям сегодня Цицерон. И цапнув кружку с подноса опрокинул её в себя залпом.
— И драку мне! ведь это единственное чего сейчас нет, а ведь мы выяснили, что это самое лучшее для орка! — вроде бы вслух подумал я, и двинул кружкой в ближайшее зеленое рыло…
***
Пробуждение было тяжелым. Палуба никак не хотела успокоиться и мне приходилось изо всех сил цепляться за неё спиной, чтобы не улететь вверх. А в следующий момент вбок. А потом вниз. И снова вверх. И даже зависть берет к этой пошлой синенькой вазе, что так мастерски стоит на столике и не падает…
Стоп! — закрываю глаза и пытаюсь собраться с мыслями. Ваза не падает. Полузасохшие цветочки в ней не колышатся. А значит палуба относительно горизонта неподвижна. В порядке палуба. Не в порядке я. И моя голова-а-а… ай!
— Очнулся, алкаш? — спросила Ленка, ставя на столик уже пустую вазу без воды и завядших цветочков. Вся такая изящная, затянутая в чёрную кожу, но снявшая свою боевую шлем-маску, от чего её волосы растрепались по плечам.
— Я не алкаш! Я пил только пиво! Ой, а у тебя ещё вода есть? — титаническим усилием воли поднимаю корпус, сажусь, опираясь на стеночку и вытряхиваю из волос застрявшие лепестки.
— С каких это пор шаманскую грибную настойку называют пивом? Держи уж.
В падающий из иллюминатора луч солнца попадает хрустальный кувшин с запотевшими стенками, а значит и с холодной, ключевой водой, он искрится и манит к себе, и это смотрится божественно… а на вкус ещё лучше. Выпиваю весь кувшин и палуба снова встает дыбом, больно ударив меня по правой щеке. «Ударили по правой- подставь левую» — совершенно некстати приходит мысль, а еще посещает мысль что надо бы поблагодарить.
— Сп-пасибо, милая. — в ответ лишь возмущённый, но судя по интонации прощающий фырк.
— Не за что. Так какого лешего ты решил надраться шаманской грибной настойкой, которую сами шаманы не рискуют пить больше чем по паре глотков за раз?
— Я… я думал что это пиво! Это и было пиво… по крайней мере поначалу.
— А что было потом, помнишь?
— Ну да, пошли в командирский шатёр с оуф-ф-фицерским составом: шаманами и сотниками. — поднатужившись, опять принимаю сидячее положение. — Совет держать, что делать дальше. Кажется там тоже было какое-то пиво…
— Ага, щас… у них, между прочим, армия, а не ваш клуб «очумелые ручки», а значит чем выше звание, тем крепче твоя выпивка. А шаманам и вовсе по должности пиво не положено, а что покрепче их быстро валит с ног. Вот и настаивают, и варят… разное.
— То-то их верховный на меня так странно смотрел, когда я из его стакана глотнул… Я тогда еще поморщился — стакан немытый оказался, заплесневелый.
— Сам ты стакан заплесневелый! Не плесень это была, зуб даю, а ближайший её родственник!
— Не ори, голова раскалывается… родственник плесени, микромицеты-макромицеты… грибы что ли?
— Они, родимые, шаманами горячо любимые — как будто умиляясь успехам ребенка, всплеснула руками моя бестия. — Дальше то что помнишь?
— Дальше? Про разведку боем докладывали а потом… потом туман. Вроде бы драка там была ещё.
— Драка! Скажешь тоже. Какое гоблинское застолье не обходится без драки? А дальше ты, дорогой мой, начал буянить, принял на личную защиту удар секиры, колданул на себя ускорение, резво забегал по залу. На тебя было пытались наслать духов сна, но ты впал в состояние берсерка, стал грызть свой посох и рвать на груди халат. Затем сделал розочку о голову ближайшего гоблина, и стал кричать что всех урков порежешь, что орки с воодушевлением приняли как приглашение на бой всех сразу, и с радостью согласились, принявшись ловить тебя уже все вместе. Рей еле успел зареветь, что всех-то всех, но нападать по одному, зато нон-стоп, и за тобой стал бегать сотник, а за ним- толпа зрителей.
Тогда ты превратился в светящееся каменное чудовище…
— Эй, это были две брони — каменная и светлая! Я эту связку с самой пещеры циклопов каждый день тренируюсь накладывать, она уже до автоматизма отработана!
— Не знаю, что ты там наколдовал, меня там не было, за что купила за то и продаю, но судя по записи, в таком виде ты полез драться вне очереди на самого здорового орка. Никого ни разу не задел, зато видимо победил по очкам, затупив секиру и отбив кулаки нападавшему. Потом выбежал во двор, стал орать, что аллах испепелит это осиное гнездо, что он велик и Аль Сармат — пророк его, зачем-то призвал метеоритный дождь на ближайший лесок, в котором никого не было, спалил его напрочь, по всей видимости поймал откат и прямо там отрубился.
Теперь гоблины разделились на две части: половина уверовали в нового пророка, который поведет их возрождать великого бога Всехзохаваю, который взял себе новое имя, а вторая — более практичная — прочесывает окрестные леса в поисках гнезда клаконов. Рей уже за голову хватается, нормально совсем не разговаривает, только раздаёт пинки и орёт исключительно матом.
— Откуда у тебя запись? Неужели я выделил и скинул?
— Нет, ты уже не мог. Тебя самого скинули. Притащили и на аппарель дирижабля скинули как куль с мукой. Это Рей дал. Промычал что-то неразборчивое, сплюнул, махнул рукой, и дал запись всего вечера, включая ваш так называемый военный совет.
— А с ним то что не так?
— С нашим варваром всё так — разгребает ту кашу которую ты заварил.
— Да я про совет вообще-то.
— А! Точняк. Там всё «не так»! — уминая невесть откуда взявшееся пирожное продолжала щебетать Ленка. — Сборище тестостерона без единого мозга.
«Мы самые крутые, мы всех нагнем!» — низким голосом спародировала вампирша. — А то что их почти впятеро больше и они вас как масло по бутерброду размажут — это вам конечно неважно. Эхх, чтобы вы без меня делали — притворно вздохнув, Ленка откинула прядь со лба, и сверкнула глазами, на мгновение ставшими кроваво-красными. — Короче слушай сюда, у меня есть план…
***
И ведь какой был план: ракшасы-иллюзионисты создают сложную иллюзию присутствия тени одного из тёмных владык, круг магов накрывает вражеское войско сложным площадным проклятием, а орки Шестилапого Рея ещё издалека, зато под чарами ускорения, ну то есть духов лёгких ног, или как там их шаманы называют свои аналоги… так вот зеленокожие начинают с полагающимся к моменту рёвом и гиканием бежать в сторону вражеских позиций, максимально достоверно имитируя атаку. После чего мы проводим агитацию, и часть противника, устрашенная кажущимся неминуемым поражением (демоны- твари продажные, и свою шкуру ценят очень высоко) или просто попавшая под ментальные чары, переходит на нашу сторону.
Только сейчас до меня начинают доходить масштабы вчерашней неадекватности: да, конечно, можно взять врага с наскока, на грани возможного, с надрывом, прямо так взять и нагнуть. Вот только есть шанс и не нагнуть. Причем так не нагнуть, что потерять всё. И поскольку именно с наскока (без подготовки), с надрывом (рвя жилы и теряя людей) и на грани возможного (то есть шансы столь ничтожны, что даже сорвиголова это понимает), то разница между эфемерными плюшками от выигрыша и потерями в случае поражения становится несоизмеримой. А ведь мы знаем, что не стоит ввязываться в битву, если можно потерять больше, чем приобрести. Эту аксиому, приписываемую Сунь Цзы, наши аналитики уже заездили до дыр, но она от этого не стала менее действенной.
Горячие головы гораздо чаще кладут свои жизни почем зря, насмотрелся я в своё время на таких молодых да ранних, жизнь не ценящих. И умных, умелых, талантливых, но один раз рискнувших и в результате потерявших всё я тоже повидал немало. А когда звезды сходятся, удача улыбается, и им удаётся победить в сражении, то о них слагают легенды. Но войны выигрывают те кто умеет смотреть на много ходов вперед, те кто использует ВСЕ ресурсы, а главное умеет это делать. Нет, по-настоящему серьёзные сделки заключаются не с шашкой наголо, не в шумной набитой людьми зале для переговоров, и даже не в бурлящем котле биржи. Они зарождаются на поле для гольфа, оговариваются в тихой зале у камина с бокалом коллекционного вина, и оформляются у такого юриста, который накрепко забудет подробности документа, едва захлопнув папку. Зато будет помнить, кому он обязан буквально всем и ещё чуть-чуть сверху.