В наступившей тишине было четко слышно, как за плотной ширмой как ни в чем не бывало ругается режиссерская команда. В этот момент глухо стукнуло – упали на пол ноги татуированного, который умер в кресле. Я как раз собрался было достать свой глок из кобуры, но поменял решение. Что такое пистолет в руке, пусть даже черный и злой? Да в темноте его не заметит никто, как не заметили до этого у меня бесшумный пистолет Войцеха. А вот беспощадный старичок АК, в художественной обмотке изолентой и с прикрученным к цевью длинным полицейский фонарем, виден сразу и всем.
Подобрав автомат, я сделал недвусмысленно угрожающее движение стволом, привлекая внимание подпиравшего стену парня. Дураком он явно не был, и сейчас стоял спокойно, опасаясь лишний раз моргать.
- I need your car. Now, - максимально убедительно произнес я.
Осторожно и без лишних движений парень кивнул и послушно отвалился от стены, всем своим видом и жестами показывая, что готов проводить меня к машине. Его поведение меня настолько удивило, что я даже не обратил внимания на просящуюся на язык фразу «Мне нужна твоя одежда и твой мотоцикл».
Курьер не накуренный, не вдетый, ведет себя спокойно и адекватно оценивает ситуацию. Кто так может себя вести в банде, охраняющей наркодилера квартала? Правильно, только секретный сотрудник. Даже нет, не совсем так; сексот может быть и предателем, активно сосущим из двух сосок в свое удовольствие, а этот слишком уж адекватен, наверняка внедренный агент.
Словно подтверждая мою догадку, я вдруг понял, что за все время наблюдения подпирающий стену курьер ни разу пристально не глянул на Шиманскую. Не глянул несмотря на то, что бесчувственная женщина-полицейский по вероятности появления на руках уличной шестерки здесь, в Южных, это как появившийся во время гала-концерта велоцираптор в ложе венской оперы.
Да, провожатый-полицейский агент — это плохо. Но переделывать все уже поздно – остальные мертвы. Я глянул было на Анжелу, раздумывая насчет одежды, но сразу оставил мысль найти ей сейчас здесь что-нибудь, потому что меня подгонял внутренний таймер. Ничего подходящего на бандитах нет, а заниматься поисками…
В этот момент, словно подавая сигнал свыше, в сторону отлетела ткань ширмы и в комнате появилась крупная визгливая женщина в распахнутом плаще. Чернокожая, очень пышных форм, втянутых в облегающий леопардовый комбинезон. Но даже несмотря на это ее крутые обводы очень уж выдавались. Невольно привлекая взгляд настолько, что я даже не сразу заметил, что у чернокожей мамки в кулаке сжаты волосы голой девушки. Тоже темнокожей, но полностью голой – одна из актрис, видимо. Она негромко скулила и пыталась перебирать руками и ногами, чтобы ползти быстрее и избавиться от горящей боли натянутых волос.
Маман визгливо начала жаловаться на халтурную работу, требуя от своего сладкого Сандро разобраться с оборзевшей сучкой и привести процесс в норму. Я сразу понял, что пробовать ее перебить бесполезно, и этот противный визг может остановить только пуля. Но знойная женщина вдруг замолчала на полуслове, увидев своего наполовину обезглавленного сладкого.
Она хотела было закричать, но я уже оказался рядом и смачно двинул ей в челюсть прикладом. Ошеломленная мамка отпустила актрису и отступила на несколько шагов, потерявшись в пространстве. Но, вопреки моим ожиданиям не упала – выдержав удар, который десять из девяти среднестатистических мужчин в нокаут бы гарантированно отправил. Находилась леопардовая маман все же в прострации, так что я сорвал с нее плащ и скатав его, бросил в Васю, так что комок ткани приземлился прямо на живот Анжелы.
Заметалась было мысль о том, что надо решить проблему с подругой Сандро - очухается ведь сейчас и наведет шороха, но увидел решение во взгляде стоявшей на четвереньках на полу девушки. В памяти возникла картинка, как в момент, когда леопардовая дама тащила ее на расправу, актриса вела себя безвольно, понимая неотвратимость наказания.
Сейчас же голая девчонка подобралась, как хищница. Она заметила трупы в комнате, почувствовала запах крови и увидела растерянность на лице леопардовой мамки. Несмотря на то, что та в обхвате раза в три больше этой сжавшейся на полу девчонки, у которой ребра выпирают, на победу мамки я бы не поставил. Потому что несколько испуганно сжавшихся актрис за ее спиной начали приподниматься, поднимать головы и осматривать бесформенной куль в луже крови посреди комнаты, в который превратился еще недавно местный царь и бог.
Скрючившаяся на полу девчонка подняла взгляд на меня. Она уже была готова драться, не жалея себя и других, а в такие моменты чувства обостряются как никогда. И воспротивившаяся воле мамки дерзкая актриса почувствовала, что здесь и сейчас я главный, глядя на меня с немым вопросом.
Чистокровная африканка - видно, что недавно с континента привезли. Нетронутое хирургией лицо с чуть приплюснутым носом, черная как уголь кожа. Потому и строптивая такая – ехала по путевке танцевать или работать в первый мир, а оказалась в подполе протектората. В ответ на просящий взгляд я разрешающе кивнул и подмигнул даже. Когда уже отворачивался, верхняя губа девушки приподнялась в хищном оскале, обнажая крупные белоснежные зубы.
Замаскированный под гангстера тайный агент полиции по моему жесту без задержек направился на улицу, следом прошел я, а последним из комнаты вышел Вася с Анжелой на руках. Когда он прошел через дверной проем, из незакрытой двери раздались вопли, словно завыла стая гиен. Мамка просто так не сдастся - свою леопардовую шкуру здесь в трущобах она наверняка с кровью выцарапывала у жизни. Но я бы все же поставил на девчонок-актрис: они молодые, злые и их больше.
Курьер, явно чувствуя опасность для жизни, быстро привел нас на стоянку машин. Здесь крутилось несколько шестерок, но по причине собственной незначительности огнестрельного оружия ни у кого не было. Все дисциплинированно легли носами в землю под дулом АК и внимания к себе постарались не привлекать.
- This! – показал я курьеру на грубо выкрашенный желтой краской седан с намалеванным зеленым черепом на капоте. Кроме потеков на кузове – красили прямо кисточкой, в остальном машина сверкала дороговизной богатства – хромированные колесные диски, спортивная резина, яркая бахрома салона.
Машина с ярким символом банды – для того, чтобы кататься здесь, в пределах квартала. Выезжать на такой в «большой» нижний город без согласований с хозяевами других районов может быть опасно. Но мне оно и к лучшему сейчас.
Агент-курьер после моего выбора хотел было возразить, но увидел направленный на него АК и открыл переднюю дверь. Ключи были в замке – никто на территории банды не рискнет угонять машину банды. Ну, кроме совсем отбитых товарищей. Или, конечно же, просто попавших в трудную жизненную ситуацию вполне обычных и нормальных людей, таких как я.
Подгоняя полицейского агента, для убедительности болезненно ткнув ему стволом под ребра, заставил его завести машину и выехать со двора. По моей указке ехал он спокойно, на малой скорости, выбирая темные переулки и освещенные улицы пересекая только поперек. На заднем сиденье в это время Вася одевал бесчувственную Анжелу в снятый с мамки плащ.
Был бы я на месте Ндабанинга, уже раз десять мог бы убить и водителя, и пассажира. Но показательно-грязная расправа над громилой Сандро подействовала так, как и предполагал. Направленных агрессивных эмоций от Васи я не чувствовал, и надеялся, что он в ближайшие минуты еще будет в тонусе, чтобы помочь мне таскать Анжелу. Нелегкая ведь девушка. Зато в сознании она словно парит в пространстве – возникла перед внутренним взором картинка воспоминаний, как обнаженная Шиманская прыгала на кровати, оседлав любовника. В бессознательном состоянии же для меня она будет практически неподъемной. Поэтому Васю надо беречь, и иногда подбадривать.
С этой целью – подбодрить, пока мы не торопясь углублялись в блочные кварталы Южных, я начал говорить. Рассказал обоим – и Васе, и агенту, что мне просто нужна была помощь, я никого не хотел убивать и вообще за мир во всем мире. Курьеру-агенту еще доверительно сообщил, что видел его личное дело в картотеке Уэлча, поэтому нежелательно, чтобы в ближайшие сутки начальство узнало о произошедшем в трущобах.
После моих слов агент очень активно замотал головой, всем своим видом показывая, что не понимает, о чем речь. Утвердившись в подозрениях, я только сообщил, что сказал ему все что хотел, и очень надеюсь на его благоразумие. Но на благоразумие надейся, а сам не плошай – доверительно сообщил ему, сказав еще и о том, что малейшее подозрение в нелояльности и он тут же умрет. Болезненно упирающийся ему в ребра ствол АК при этом работал как убедительный аргумент.
Говорил я все это время сознательно по-английски, чтобы в случае чего пустить преследователей по ложному следу. Как у меня сейчас маску зовут – Василий Спиридонов? Если это реально существующий житель Высокого Града, то он наверняка уже разбужен прибывшими к нему домой полицейскими. Так что, если в корректируемой по мере поступления данных ориентировке на белого подростка пятнадцати лет будет упомянут английский как язык основного общения, это хоть ненамного, но сможет сбить преследователей с поиска.
Несколько минут напряженной поездки, и мы подъехали к повороту на Седьмую Красную – одну из улиц красных фонарей, где под приглядом сутенеров постоянно кучковались ночные феи всех полов и ориентаций. Седьмая не была самой популярной улицей с удовольствиями, находясь на достаточном удалении от Ямы – сердца ночной жизни нижнего города, но клиенты здесь были. Тем более сегодня, в ночь с субботы на воскресенье.
Заставив притормозить перед поворотом на Седьмую, я несильно ткнул агенту стволом под ребра и начал инструктаж.
- Бро, мы сейчас поворачиваем на Седьмую, проезжаем триста метров и подъезжаем к перекрестку с Бальмонта. На перекрестке ты останавливаешься поперек дороги, так чтобы машина носом глядела налево. После закрываешь глаза и прячешься на три секунды под руль. Потом по моей команде едешь по Бальмонта и высаживаешь нас там, где скажу стоп. И уже потом, не вылезая из машины, максимально быстро удаляешься. Если сделаешь все правильно, останешься жить. Понял?