Восток в древностиС древнейших времен до первых веков христианской эры
Предисловие редколлегии серии
В последние десятилетия XX в. принципиально по-новому встали глобальные проблемы человечества. Явственно обнаружилась планетарная взаимосвязь самых различных аспектов и проявлений культуры. Вместе с тем локальные цивилизации самоидентифицируются и противостояние между ними по видимости усиливается. Новое заключается в том, что столкновение этих двух тенденций сейчас опасно обострилось. Однако указанные противоречивые тенденции своими корнями уходят в далекое прошлое народов. Это повышает актуальность исторических исследований, особенно обобщающих и компаративистских.
Различные исторические школы Востока и Запада, радикальной или консервативной ориентации, продолжают дискутировать по поводу национальных «приоритетов» заселения тех или иных регионов, маршрутов исторических миграций, хронологии этногенеза больших и малых народов, этнической принадлежности деятелей древней и средневековой культуры и т. д. При этом историки (включая нашу отечественную школу востоковедения) часто «уходят» от сравнительно-исторических исследований, позволяющих раскрывать совершенно новые, не изведанные ранее грани мировой системы цивилизаций. Между тем только с позиций компаративистики можно уяснить, что историко-хронологический «разрыв» в становлении различных локальных цивилизаций или даже «параллельность» их отнюдь не свидетельствует об их изолированности друг от друга или о том, что каждая из них подчиняется лишь своим собственным, уникальным закономерностям. В локальных цивилизациях обнаруживаются фундаментальные закономерности общественного прогресса. Показать, как проявляют себя эти закономерности в необычайно богатой и несомненно индивидуальной истории восточных народов от Японских островов и Индонезии до Средиземноморья, — главная исследовательская задача большого авторского коллектива данного издания.
Всемирность истории — понятие внутренне противоречивое. Хотя мы считаем, что история развивается по объективным законам, общим для всего человечества, но законы эти на региональном и страновом уровне проявляются по-разному. Идея прогресса, или последовательного движения по ступеням общественно-экономического развития, применима без оговорок лишь при изучении развития человечества в целом, а не каждого из составляющих его этносов. В этом смысле история отдельной страны или группы стран, региона, если она искусственно вырывается из общечеловеческого контекста, что-то теряет в своей целостности. Всеобщая связь и взаимодействие этносов, рас и локальных цивилизаций являются важными факторами исторического процесса. «Эксперименты», поставленные самой историей, например, территориальная изоляция американских индейцев, австралийских аборигенов и т. п., убеждают, что без непрерывных взаимовлияний ослабевает, вплоть до полного затухания, импульс к прогрессу. История как бы «останавливается», подобно не заведенному вовремя часовому механизму.
Вместе с тем конкретные пути развития исторических общностей многовариантны, а локальные формы могут совершенно не вписываться в логический ряд. Поэтому не может быть полной идентичности закономерностей развития на локальном, региональном и глобальном уровнях. Скажем, как бы глубоко наука ни изучила историю Западной Европы, нет основания считать, что она познала всемирно-исторические закономерности. Еще меньше оснований заключать, что Западная Европа дает нам ключ к пониманию закономерностей истории отдельных цивилизаций Востока. Приходится об этом говорить, потому что прямолинейный перенос локальных европейских терминов, категорий, определений на историю других регионов и всего мира был до недавнего времени характерен для отечественной, да и для мировой науки. Дальнейшее развитие теории истории должно заключаться в совершенствовании историософского инструментария не только на глобальном уровне, но и на уровне регионов.
Выбор «Востока» в качестве самостоятельного объекта региональной истории может вызвать сомнения. В данной работе «Востоком» называется территория азиатских и североафриканских стран. Таково традиционное определение «Востока» в классической западноевропейской науке, которое постепенно закрепилось также в нашей стране и выразилось в существовании комплекса наук «востоковедение».
Понятие «Восток» появилось впервые в Европе еще в античную эпоху. Именно древние греки мысленно разделили человечество на «Запад» и «Восток», причем «Запад» ассоциировался с полисом, демократией, свободой личности, а «Восток» — с Персидской империей, жестоким подавлением человека, деспотизмом. Граница между Востоком и Западом была подвижна, менялось также осознание существа их противопоставления. В средние века оно осмыслялось как противостояние христианского (прежде всего, католического) и нехристианского мира. Нередко к «Востоку» относили также Восточную Европу, ареал православия.
Прогресс европейской науки и техники, появление «человека Возрождения» сделали возможными великие географические открытия XV–XVI вв., положившие начало колониальной экспансии сначала иберийских государств — Португалии, Испании, затем Голландии, Англии, Франции. С этого времени контакты между Европой, с одной стороны, Азией и Северной Африкой — с другой, становятся более тесными. Опережающее социально-экономическое развитие Европы, обнаружившее себя со всей очевидностью уже в XVI–XVII вв., и органически связанное с ним разложение феодализма внесли новое смысловое содержание в понятие «Восток». Цивилизационное отличие все более четко осознавалось как противостояние развитости и отсталости.
В период новой истории выявилось, что Европа противостоит всему неевропейскому миру. Дихотомия развитость-отсталость поделила мир уже не на Запад-Восток, а на Север-Юг. Вновь был поставлен вопрос о том, насколько правомерно размышлять о Востоке как о регионе. С одной стороны, можно ли говорить о единстве Востока, состоящего из трех столь различных цивилизаций, как Ближневосточная, Дальневосточная и Южноазиатская? С другой стороны, если все эти три цивилизации имеют что-то общее в своей судьбе и в этом смысле противостояли и противостоят Западу, то остальное человечество — Тропическая Африка, доколумбова Америка — разделило печальную судьбу трех цивилизаций (в том смысле, что пережило колониализм) и противостоит Западу не в меньшей мере. Многие считают, что именно такое членение человеческой истории: Запад, с одной стороны, и весь незападный мир — с другой, — является наиболее значимым.
К обсуждению вопроса о членении человечества на исторические регионы следует вернуться после того, как история Европы, Северной Америки, Востока, Тропической Африки и Латинской Америки будет изучена в одинаковой степени. Что же касается относительной целостности Востока как исторического региона, то эта проблема — одна из самых главных в предлагаемом труде. Как понимает наш читатель, данное предисловие пишется тогда, когда большинство томов пока еще находится в стадии разработки. Стало быть, предисловие не может предвосхитить основные выводы, особенно обновленные, к которым авторы придут в процессе работы над данным трудом. Сейчас можно лишь сказать, что задача, как ее видят авторы, заключается не в механическом сведении различных глав по истории отдельных стран, а в уяснении исторического процесса в целом, как он развертывался на просторах Азии и Северной Африки, охватывая временами значительные сопредельные территории Европы (Испанию, Балканский полуостров). Мы будем настойчиво искать, что связывало этот огромный регион помимо торговых (Великий Шелковый путь) и военных (держава Чингис-хана) отношений, что было сходного и сопоставимого в облике исламских, индуистских, буддийских и конфуцианских обществ, несмотря на все их несомненные и яркие отличия. Разумеется, пути развития отдельных восточных субрегионов (стран) также должны быть прослежены. В противном случае читатель получит не «Историю Востока», а лишь абстрактно-социологическую схему истории.
Востоковедение по существу с момента своего возникновения пытается отыскать объективное, действенное, отвечающее исторической правде и здравому смыслу соотношение между общечеловеческим и специфическим в истории народов и стран Востока. Был испробован (и, к сожалению, до сих пор не отброшен) весь спектр суждений по этому вопросу — от утверждения, что «Запад и Восток не имеют ничего общего», до полного отрицания восточной специфики. В историографии последних десятилетий советского периода поиски общего, поиски европейских аналогий и настороженное отношение к специфичному, пожалуй, преобладали. Это было вызвано как догматическими методами переноса схемы формаций на восточный материал, так и необходимостью, как она понималась, борьбы с различными колониалистскими искажениями истории.
Примерно с середины 80-х годов, особенно в условиях отхода от марксистской догматики, в историографии развернулся процесс более полного и глубокого осознания роли национальной, расовой, культурной специфики в истории народов — каждого в отдельности и всех вместе. «История Востока» представляет коллективную попытку отразить эту в целом благотворную эволюцию взглядов, прежде всего, путем выявления особенностей социально-экономического, политического и культурного развития восточных обществ.
Принято выделять следующие периоды мирового исторического процесса:
а) архаичный, или эпоху первобытнообщинных отношений;
б) древний, или время возникновения, расцвета и разложения первых очаговых цивилизаций; иногда общества этого периода называют «рабовладельческими»;
в) средние века, или эпоху господства феодальных отношений;
г) новое время, характеризуемое развитием капитализма, и, наконец,
д) новейший период, характеристика которого еще неопределеннее, чем всех предыдущих, но который, тем не менее, по наиболее распространенному мнению, начинается после первой мировой войны.
Авторы «Истории Востока» придерживаются в целом этой универсальной периодизации, однако считают, что теория формаций, на которой она базируется, нуждается в совершенствовании — и как теория всемирного исторического процесса, и особенно как инструмент анализа истории отдельной страны или региона. Внутри исторического потока каждый регион имеет свое лицо, переходы от одного этапа к другому в разных регионах или странах не только асинхронны, но и разнокачественны — с разным соотношением внутренних и внешних факторов.