Положение изменилось в 60-х годах III в. до н. э., когда в эту борьбу вмешался новый хищник — Рим. В 264 г. началась первая война между Карфагеном и Римом. В 241 г. она закончилась полной потерей Сицилии.
Такой исход войны обострил противоречия в Карфагене и породил там острый внутренний кризис. Самым ярким его проявлением стало мощное восстание, в котором приняли участие наемные воины, недовольные неуплатой причитавшихся им денег, местное население, стремившееся сбросить тяжелый карфагенский гнет, рабы, ненавидевшие своих господ. Восстание разворачивалось в непосредственной близости от Карфагена, охватив, вероятно, также Сардинию и Испанию. Судьба Карфагена висела на волоске. С большим трудом и ценой невероятных жестокостей Гамилькару, до того прославившемуся в Сицилии, удалось подавить это восстание, а затем отправиться в Испанию, продолжая «умиротворение» карфагенских владений. С Сардинией же пришлось распроститься, уступив ее Риму, угрожавшему новой войной.
Вторым аспектом кризиса явилось возрастание роли гражданства. Рядовые массы, которым в теории принадлежала суверенная власть, теперь стремились превратить теорию в практику. Возникла демократическая «партия» во главе с Гасдрубалом. Раскол произошел и среди олигархии, в которой выделились две группировки. Одну возглавил Ганнон из влиятельной семьи Ганнонидов, а другую — Гамилькар, представлявший семью Баркидов (по прозвищу Гамилькара — Барка, букв, «молния»). Ганнониды стояли за осторожную и мирную политику, исключавшую новый конфликт с Римом, а Баркиды — за активную, имевшую целью взять у римлян реванш. В реванше были заинтересованы и широкие круги гражданства, для которых был выгоден приток богатств из подчиненных земель и от монополии морской торговли. Поэтому возник союз между Баркидами и демократами, скрепленный браком Гасдрубала с дочерью Гамилькара.
Опираясь на поддержку демократии, Гамилькар сумел одолеть козни врагов и отправиться в Испанию. В Испании Гамилькар и его преемники из семьи Баркидов, в том числе зять Гасдрубал, намного расширили карфагенские владения. После свержения Магонидов правящие круги Карфагена не допускали объединения военных и гражданских функций в одних руках. Однако в период войны с Римом они стали практиковать по примеру эллинистических государств подобное, но не на общегосударственном, как это было при Магонидах, а на локальном уровне. Таковой была и власть Баркидов в Испании. Но осуществляли Баркиды свои полномочия на Пиренейском полуострове самостоятельно. Прочная опора на армию, тесные связи с демократическими кругами в самом Карфагене и особые отношения, установившиеся у Баркидов с местным населением, способствовали тому, что в Испании возникла полунезависимая держава Баркидов, по сути своей эллинистического типа.
Уже Гамилькар рассматривал Испанию как плацдарм для новой войны с Римом. Его сын Ганнибал в 218 г. до н. э. эту войну спровоцировал. Сам Ганнибал пошел в Италию, оставив в Испании брата.
Военные действия развернулись на нескольких фронтах, и карфагенские полководцы (особенно Ганнибал) одержали ряд побед. Но победа в войне осталась за Римом. Мир 201 г. до н. э. лишил Карфаген военного флота, всех внеафриканских владений и заставил карфагенян признать в Африке независимость Нумидии, царю которой карфагеняне должны были вернуть все владения его предков (этой статьей подкладывалась «мина замедленного действия» под Карфаген), а сами карфагеняне не имели права вести войну без разрешения Рима. Эта война не только лишила Карфаген положения великой державы, но и существенно ограничила его суверенитет. Третий этап карфагенской истории, начавшийся при столь счастливых предзнаменованиях, завершился банкротством карфагенской аристократии, так долго правившей республикой.
На этом этапе радикальной трансформации экономической, социальной и политической жизни Карфагена не произошло. Но определенные изменения все же имели место. В IV в. до н. э. Карфаген начал чеканить собственную монету. Происходит определенная эллинизация части карфагенской аристократии, и в карфагенском обществе возникают две культуры, как это характерно для эллинистического мира. Как и в эллинистических государствах, в ряде случаев в одних руках сосредоточивается гражданская и военная власть. В Испании возникает полунезависимая держава Баркидов, главы которой ощущали свое родство с тогдашними властителями Ближнего Востока и где появляется система отношений между завоевателями и местным населением, подобная существующей в эллинистических государствах.
Поражение во второй войне с Римом открыло последний этап карфагенской истории. Карфаген лишился державы, и его владения были сведены к небольшой округе около самого города. Возможности эксплуатации некарфагенского населения исчезли. Большие группы зависимого и полузависимого населения вышли из-под контроля карфагенской аристократии. Земледельческая территория резко сократилась, и вновь преобладающее значение приобрела торговля. Если раньше не только знать, но и «плебс» получали определенные выгоды от существования державы, то теперь они исчезли.
Это, естественно, вызвало острый социальный и политический кризис, который теперь вышел за рамки существующих установлений. В 195 г. до н. э. Ганнибал, став суфетом, провел реформу государственного устройства, нанесшую удар самим основам прежнего строя с его господством аристократии и открывшую путь к практической власти, с одной стороны, широким слоям гражданского населения, а с другой — демагогам, которые могли воспользоваться движением этих слоев. В этих условиях в Карфагене развернулась ожесточенная политическая борьба, отразившая острые противоречия внутри гражданского коллектива. Сначала карфагенской олигархии удалось взять реванш, с помощью римлян заставив Ганнибала бежать, не завершив начатого дела. Но сохранить свою власть в неприкосновенности олигархи не смогли.
К середине II в. до н. э. в Карфагене боролись три политические группировки. В ходе этой борьбы ведущим деятелем стал Гасдрубал, возглавлявший антиримскую группировку, и его положение вело к установлению режима типа греческой младшей тирании. Возвышение Гасдрубала испугало римлян. В 149 г. до н. э. Рим начал третью войну с Карфагеном. На этот раз для карфагенян речь шла уже не о господстве над теми или иными подданными и не о гегемонии, а о собственной жизни и смерти. Война практически свелась к осаде Карфагена. Несмотря на героическое сопротивление граждан, в 146 г. до н. э. город пал и был разрушен. Большая часть граждан погибла в войне, а остальных римляне увели в рабство. История финикийского Карфагена завершилась.
История Карфагена показывает процесс превращения восточного города в античное государство, формирования полиса. А став полисом, Карфаген пережил и кризис этой формы организации античного общества. При этом надо подчеркнуть, что, каков мог быть здесь выход из кризиса, мы не знаем, поскольку естественное течение событий было прервано Римом, нанесшим фатальный удар Карфагену. Финикийские же города метрополии, развивавшиеся в иных исторических условиях, оставались в рамках восточного варианта древнего мира и, войдя в состав эллинистических государств, уже в их составе перешли на новый исторический путь.
Глава XXПалестина в первой половине I тысячелетия до н. э.Царства Израиля и Иудеи
Свойственные древневосточному обществу времени его расцвета — первой половины I тысячелетия до н. э. — основополагающие особенности и черты с большой выразительностью проявлялись в Палестине. Это обусловливалось расположением страны в середине «плодородного полумесяца», на перекрестке ближневосточных торговых, военных и миграционных путей, относительной открытостью страны и постоянной вовлеченностью ее населения во все перипетии хозяйственной и социальной, политической и идеологической жизни древнего Ближнего Востока.
Этим и объясняется постоянный интерес к этой стране, к образовавшимся там в первой половине I тысячелетия до н. э. государственным образованиям аммонитян, моавитян, эдомитян и других, но особенно — к Иудейскому и Израильскому государствам, занимавшим большую часть страны и оставившим глубокий след в общечеловеческой культуре, главным образом созданным древними евреями Ветхим заветом. Зародившийся уже в недрах древнееврейского общества интерес к собственному прошлому, нашедший свое выражение в ряде ветхозаветных сочинений (см. гл. VIII), получил дальнейшее развитие в античной историографии, в которой древнееврейская история излагается как самостоятельное событие, однако общечеловеческого, всемирного значения (Иосиф Флавий и др.), или как эпизод большей или меньшей значимости всемирной истории (Николай Дамасский и др.).
Последний подход был воспринят и развит творцами христианской историографии (Евсевий, Августин и др.), он господствовал во всей средневековой историографии, вплоть до XVI–XVII вв., когда возродилось понимание значения древнееврейской истории как самостоятельного события, но лишь в качестве арены и фона образования Ветхого завета. Такое понимание древнееврейской гражданской и политической истории, ее полное отождествление с ветхозаветной историей, ее растворение в последней, было свойственно так называемой Новой документальной гипотезе, безраздельно доминировавшей в библеистике конца XIX — начала XX в.
Наступивший затем кризис «Новой документальной гипотезы» и появление иных концепций о генезисе и структуре Ветхого завета, интенсивное изучение всего древнеближневосточного ареала и признание принадлежности древнееврейского общества к этому ареалу породили новый подход к древнееврейской истории. Для исследований, в которых он нашел свое выражение, показательны признание древнееврейской гражданской и политической истории особой и важной областью научных исследований, понимание теснейшей взаимосвязанности древнееврейского общества и государства со всем древним Ближним Востоком, восприятие Ветхого завета как важного, но отнюдь не единственного исторического источника, широкое привлечение богатого и беспрерывно пополняющегося археологического и эпиграфического материала из Палестины и сопредельных стран.