<[из] огороженного участка [виноградников]> Азарии» или других лиц.
В городах процветало специализированное ремесло — металлургия и ювелирное дело, ткачество и строительное дело, гончарное ремесло и резьба по камню и слоновой кости, изготовление парфюмерии и проч. В ремесленном производстве также имела место порайонная специализация: Эцион-Гебер был центром металлургии меди, Эйн-Геди — сосредоточением производства парфюмерии, в Дебире (совр. Телль-эд-Дувейр), где раскопаны 20–30 красильных мастерских, процветало ткацкое и красильное дело и т. д. Значительная часть ремесленного производства была сосредоточена в царском секторе экономики, но вне царских мастерских трудились многие ремесленники, объединявшиеся в ассоциации золотых дел мастеров, ткачей и др.
Наряду со специализированным ремеслом, обслуживавшим сравнительно узкий круг потребителей — царский двор, храм и верхушку общества, существовало домашнее ремесленное производство горожан и селян, возводивших собственными руками свои незатейливые жилища и т. д. Натуральное крестьянское хозяйство, сочетание сельскохозяйственной и ремесленной деятельности суживали сферу внутреннего обмена, существовавшего, однако, из-за многообразия эколого-географической среды и порайонной специализации производства. На базарах у городских ворот крестьяне обменивали скромные излишки своего производства на нужные им ремесленные изделия, главным образом на металлические. Внутренний обмен по объему и интенсивности уступал внешней торговле.
Из Палестины вывозили масло, древесину, благовония, соль и другие товары, а ввозили сырье и предметы роскоши — золото, серебро, слоновую кость, драгоценные камни, ткани и др. Основными партнерами были Финикия, Египет, Двуречье, а также Южная Аравия, чему доказательство — не только красочный ветхозаветный рассказ о посещении царицей Савской Соломона, но и найденные в Палестине южноаравийские изделия. Начиная с VIII в. до н. э. в Палестине появляется также керамика из бассейна Эгейского моря, свидетельствующая о ввозе греческого вина и масла. Торговля, особенно внешняя, достигла такого уровня, что основным способом расчетов было взвешивание серебра с помощью весов и каменных гирь с царским клеймом и обозначением весовых мер — «шекель», «четверть шекеля» и т. д.
Развитие специализированного ремесла и торговли, интенсивное строительство крепостей способствовали новому расцвету городской жизни. В X–VI вв. до н. э. были восстановлены многие разрушенные ханаанейские города и возникли новые. Преобладали маленькие города, площадью 0,4–1 га и населением в несколько сот человек, и средние, площадью 2,5–4 га и населением 2000–4000 человек. Столица Иудейского царства Иерусалим и столица Израильского царства (с IX в. до н. э.) Самария выделялись большей численностью населения (в Иерусалиме жило ок. 10–20 тыс. человек) и богатством, чему доказательство — царский дворец в Самарии, украшенный колоннами и пластинами из слоновой кости и названный поэтому «домом из слоновой кости». В городах Израильского царства среди многочисленных жилых зданий, состоявших из одного помещения и внутреннего дворика, выделялись немногие двухэтажные дома с 4-10 помещениями вокруг двора, но в городах Иудейского царства преобладали небольшие однотипные дома, что свидетельствует о неодинаковой степени имущественного и социального расслоения в обоих царствах.
Города имели самоуправление, и встречающиеся в Ветхом завете формулы — «входящие в ворота города» или «входящие в ворота (города) и выходящие» — служили, видимо, обозначением совокупности свободных, полноправных жителей города, собиравшихся у «ворот» для решения городских дел. Засвидетельствован также институт «старейшин города», по-видимому, из предводителей обитавших в городе родов. Институты городского самоуправления обладали определенной судебной властью и ведали другими аспектами городской жизни.
Ветхозаветные и эпиграфические данные доказывают наличие в Палестине первой половины I тысячелетия до н. э. обширной царской земельной собственности. Не повторяя сказанного выше об управляющих царским имуществом, приведем фрагмент «биографии» иудейского царя Озии (VIII в. до н. э.), который «построил башни в пустыне и иссек много водоемов, потому что имел много скота в Шефеле[94] и в Равнине[95] и земледельцев и виноградарей в горах и в Кармеле[96], ибо он любил землю» (II Пар. 26, 10). Одним из таких хозяйств могло быть Хацар Асам, упомянутое в интереснейшей надписи второй половины VII в. до н. э., в так называемой «Жалобе жнеца», в которой жалобщик, видимо человек, привлеченный к выполнению трудовой повинности в царском хозяйстве, пишет: «Пусть выслушает господин мой начальник [слово раба своего. Раб твой], жал раб твой в Ха[цар Асаме]. И пожал раб твой…», но подвергся произволу со стороны надсмотрщика.
Более спорным свидетельством наличия царских хозяйств в Иудейском государстве являются многочисленные (ок. 800) клейма VII–VI вв. до н. э. с надписью «[Принадлежащее] царю» и названиями четырех местностей. Назначение этих клейм интерпретируется по-разному, но, вероятнее всего, они свидетельствуют о наличии царских хозяйств, продукция которых — масло или вино — хранилась, перевозилась в этих сосудах. О наличии царской земельной собственности в Израильском государстве свидетельствуют многочисленные острака IX–VIII вв. до н. э. из Самарии, содержащие следующие записи: «В год десятый из Хацером (название местности) для Гаддйо (имя) один сосуд масла [косметического]» или «В год десятый из Абиэ[зера] (название местности) для Шемарйо (имя) один сосуд со старым вином…» — и другие, позволяющие предположить, что лица-получатели были царскими чиновниками, а местности или лицаотправители входили в состав царских хозяйств, расположенных в сельской округе Самарии.
Более спорен вопрос о существовании в Палестине первой половины I тысячелетия до н. э. храмовой собственности на землю. Однако ряд ветхозаветных данных, а также надпись VII–VI вв. до н. э. в погребальной камере в Хирбет Бейт-Леи, где сказано: «Яхве бог всей страны, го[ры] Йехуд принадлежат ему, богу Иерусалима», — позволяют предположить наличие у некоторых храмов своих земель.
Царские и храмовые земли в совокупности составляли царско-храмовой сектор экономики, который, однако, не охватывал всю площадь государств. Тому подтверждение — инцидент с виноградником Навуфея (III Ц. 21): житель северного царства Навуфей имел виноградник по соседству с дворцом царя Ахава (IX в. до н. э.) в Самарии; царь, пожелавший расширить свой сад, предложил Навуфею серебро за виноградник или обмен на другой; Навуфей, однако, отверг предложения царя, заявив: «Упаси меня Яхве, чтоб я отдал тебе наследство отцов моих». Этот пример, подкрепленный многими другими, доказывает, что значительная часть земли была в принципе неотчуждаемой собственностью родов. Родовая земля, именуемая нахала (наследственная собственность) и ахузза (собственность), согласно ветхозаветным законам должна оставаться в пределах рода, и поэтому в случае отсутствия у человека прямых наследников «отдайте нахала (в Синодальном переводе „удел“) его ближайшему родственнику из рода его, чтоб он наследовал его» (Числа 27, 8-11). Наделы родовой земли, находившиеся во владении семей, могли перераспределяться внутри рода, что при наличии посемейного хозяйства неизбежно вело к концентрации земли у отдельных членов рода.
Такая система аграрных отношений определила сословную и классовую структуру древнееврейского общества первой половины I тысячелетия до н. э. Оно включало и рабов, и ветхозаветное законодательство признавало и различало два вида рабства: ограниченное шестилетним сроком рабство для соплеменников-единоверцев и вечное, бессрочное рабство для инородцев-иноверцев. Статус «вечного» раба в древнееврейском обществе был тот же, что и на всем древнем Ближнем Востоке, — он считался вещью, мог быть отчужден и т. д., однако ветхозаветное законодательство ограничивало, правда с оговорками, пределы физического насилия над рабом. Хотя некоторое количество рабов находилось в частной собственности знати, основная масса рабов, составлявших, судя по данным более позднего времени, около 18 % населения страны, трудилась на полях и в рудниках, на виноградниках и в мастерских царско-храмового сектора, т. е. была государственной собственностью.
С этим сектором экономики была связана также значительная часть так называемых пришельцев (гер), по всей вероятности, коллективы или индивиды, обитавшие на территории обоих государств или переселившиеся туда, но не входившие в иудейско-израильскую родо-племенную структуру. «Пришельцы» были лично-свободными, но не имели права земельной собственности и гражданства. Многие из «пришельцев», составлявших в X в. до н. э. около 16–20 % населения страны, находились в зависимости от царской власти, трудились в царских хозяйствах или администрации, где некоторые, например, «хетт» Урия при Давиде, достигали высокого положения. Иные «пришельцы» работали поденщиками в больших хозяйствах знати или стали там «прясельниками», т. е. обрабатывали землю за долю урожая у тех, при ком они селились. «Пришельцы» должны были служить в ополчении, платить подати и выполнять трудовые повинности, они допускались к некоторым религиозным обрядам, однако, как правило, не становились полноправными членами сообщества «мужей».
Рабам и «пришельцам» противостояли свободные, полноправные «мужи» (Сыш), они же — «местные жители, граждане» (Сэзрах), среди которых, однако, наличествовала имущественная и социальная дифференциация, отчетливо выраженная в формуле: «Предводители Иуды и предводители Иерусалима, сановники и священники и весь народ земли…» (Иер. 34, 19).
В этой трехчленной стратификации «мужей» третьим звеном назван «народ земли», т. е. основная масса свободных производителей, преимущественно средние и мелкие землевладельцы, имевшие наделы земли в рамках родовой собственности, являвшиеся полноправными гражданами, активно участвовавшими в политической жизни и составлявшими ядро гражданского ополчения. Однако происходивший в VII–VI вв. до н. э. процесс перераспределения и концентрации земли повлек за собой разорение и обезземеливание части крестьян, что неизбежно обострило противоречия между «народом земли» и знатью.