Но самое значительное творение писцов — это обширный цикл прозаических исторических сочинений, включающий книги «Иисуса Навина», «Судей» и I–IV книги «Царств» и излагающий историю древних евреев от прихода в Палестину в XIII–XII вв. до н. э. до гибели Иудейского государства в 587 г. до н. э. Все эти сочинения многослойны: в их основе лежат древние устные сказания о военных походах «колен» и их предводителях, о сооружении разных святилищ, отрывки из героического эпоса (древняя «Песнь Деборы» XII в. до н. э.) и др., а также летописи — «Слова — деяния царей Иудеи» и «Слова — деяния царей Израиля», списки должностных лиц и описи административно-территориального деления государства и проч., которые составлялись дворцовыми и храмовыми писцами. Весь этот огромный и разнородный материал был объединен сквозной концепцией, отчетливо выраженной в формулах, открывающих повествования об отдельных царях: «…(царь) Аса делал угодное (праведное) в очах Яхве» или «…(царь) Иоахаз… делал неугодное (неправедное) в очах Яхве». Если царь «делал угодное (праведное)», искореняя «высоты» и всех богов, признавал Яхве единственным Богом, то государство и народ процветали, но если царь «делал неугодное (неправедное)», пренебрегал Яхве и поклонялся чужим богам, то это оборачивалось несчастьем для государства и народа.
Очевидная близость этой концепции к учению пророков и содержанию «Второзакония» позволяет предположить, что данный цикл исторических произведений был создан в VII — первой половине VI в. до н. э. в среде, близкой к создателям «Второзакония» (отсюда принятое общее название цикла — девтерономический, от греческого обозначения «Второзакония»). К среде писцов восходит также жанр так называемой литературы мудрости, в которой главный герой — человек, а главная задача — учить человека трудному умению праведно жить. К первой половине I тысячелетия до н. э. относимы два собрания, вошедшие позже в состав «Притчей Соломоновых», главы 22, 17–24, 22, может быть созданные при дворе царя Соломона, и главы 25–29, «которые собрали мужи Езекии, царя Иудеи» (Пр. 25, 1) и датируемые соответственно около 700 г. до н. э.
Можно говорить еще об одной среде словесного творчества — о «мужах», селянах и горожанах, земледельцах и ремесленниках, которые сохраняли и передавали древние мифы и легенды, сказания и предания. Ими же создавались, причем не только в устной форме, но, учитывая широкое распространение грамотности в Палестине первой половины I тысячелетия до н. э., также в письменной, различные притчи, трудовые и любовные, похоронные, свадебные и другие песни, например, такая: «И вот веселье и радость, забивают волов и режут овец, едят мясо и пьют вино и (говорят): „Будем есть и пить, ибо завтра умрем“» (Ис. 22, 13).
Названные сочинения, очевидно, составляли лишь небольшую часть обширного древнееврейского словесного творчества первой половины I тысячелетия до н. э., которое являлось весьма весомой составной частью литературы древнего Ближнего Востока. Поэтому вполне оправданна постановка вопроса о соотношении словесного творчества древних евреев со всей древнеближневосточной литературой.
На протяжении многих веков господствовала точка зрения об абсолютной уникальности и неповторимости ветхозаветных сочинений. Однако огромные успехи ближневосточной археологии в XIX–XX вв., открытие и прочтение клинописных и иероглифических текстов, в том числе касающихся тех же событий, о которых сообщается в Ветхом завете, или содержащих мифы и сказания, гимны, законы и поучения, близкие по содержанию к ветхозаветным, развеяли прежние взгляды и породили диаметрально противоположную точку зрения — признание Ветхого завета, древнееврейской литературы плодом сплошного подражания и заимствования из окружавших литератур.
Нет сомнения в том, что в ветхозаветных сочинениях встречаются многочисленные элементы сходства и близости с другими ближневосточными литературами — древнеегипетской, шумеро-вавилонской, ханаанейско-угаритской и др. Иногда, как, например, в случае с собранным в книге «Притчей Соломоновых», имело место прямое заимствование, однако чаще всего близость и сходство между ветхозаветным и шумеро-вавилонским мифом о потопе, между ветхозаветными и хеттскими представлениями о «завете» и т. д. обусловлены общностью социально-политического развития создававших их народов, принадлежностью к одному культурному кругу и укорененностью в одном общем источнике — фольклоре народов древнего Ближнего Востока.
Но именно в сопоставлении с литературами древнего Ближнего Востока зримее проявляются своеобразные черты литературы древнееврейской. Одно из проявлений этого своеобразия — начавшийся уже в первой половине I тысячелетия до н. э. под влиянием пророческого движения и борьбы за единобожие процесс отбора из многочисленных произведений древнееврейского словесного творчества лишь немногих, соответствовавших идеологическим, религиозным и политическим установкам и запросам времени, и собирание отобранных сочинений в циклы, с последующим признанием последних «священными», а остальных произведений — «несвященными». Это было начало процесса циклизации и канонизации, который уже в первой половине I тысячелетия до н. э. привел к составлению девтерономического цикла, некоторых пророческих книг, собраний псалмов и т. д., открыв тем самым длительный процесс образования Ветхого завета.
Иное проявление своеобразия древнееврейской литературы состоит в том, что именно она доминировала в духовной жизни древних евреев, хотя им были знакомы также другие формы духовного творчества — изобразительное искусство, музыка и т. д., — и это ее преобладание станет еще более подавляющим во второй половине I тысячелетия до н. э., когда и завершится оформление канона Ветхого завета.
Глава XXIНовое царство в Египте и поздний Египет
1. Общие черты периода
Эпоха Нового царства, освещаемая наибольшим числом древнеегипетских памятников, совпадает с правлением трех манефоновских династий — XVIII, XIX и XX (с XVI по XI в. до н. э.).
Уже в самом начале ее произошли значительные сдвиги во всех отраслях египетского хозяйства. С XVIII династии повсеместно отмечено широкое применение бронзы наряду с продолжающимся использованием орудий труда из чистой меди, камня и дерева. После изобретения ножных мехов в металлургии было покончено с тяжелым и опасным трудом — раздуванием горна легкими через длинные трубки; появляется более удобный и производительный ткацкий станок; усовершенствованный плуг с отвесной рукояткой, еще редкий в Среднем царстве, окончательно вытесняет старый, известный с глубокой древности. Использование водоподъемных сооружений — шадуфов, напоминающих всем известные колодезные «журавли», не могло не привести к резкому увеличению производительности труда в садоводстве и огородничестве, где до этого применялся только малопроизводительный ручной полив.
Интенсивно развивается новая для страны отрасль ремесленного производства — стеклоделие. Именно от эпохи Нового царства дошли до нас разнообразные сосуды и многочисленные мелкие изделия из непрозрачного цветного стекла. Появление его свидетельствует об успехах прикладной химии, добившейся также особенно ощутимых достижений в области мумификации — недаром так хорошо сохранились мумии большинства фараонов Нового царства, однажды в смутные времена поздней египетской истории спрятанные от грабителей в укромном тайнике возле фиванского некрополя и обнаруженные только в самом конце XIX в. н. э.
В Новом царстве произошли качественные и количественные изменения в животноводстве, связанные с небывалым возрастанием притока в Египет многотысячных и разнопородных стад крупного рогатого скота, овец и других домашних животных из завоеванных Египтом стран. Впервые на памятниках Нового царства мы видим верблюда с кладью на спине. Начиная с гиксосского времени в Египте развивается коневодство, обеспечивающее новый вид египетского войска — боевые колесницы, имевшие большое значение в связи с завоевательными походами египетских царей в Переднюю Азию. В египетском хозяйстве лошадь не нашла применения; но колесные повозки, запряженные волами, постепенно начинают употребляться для перевозки тяжестей. Такие повозки использовались во время экспедиций в каменоломни. Но все же основным видом сухопутного транспорта для перевозки тяжестей были сани-волокуши.
Вся экономика эпохи Нового царства теснейшим образом связана с завоевательной политикой фараонов XVIII–XIX династий, с ограблением захваченных территорий и стран: достаточно сказать, что не синайские рудники теперь являются основными поставщиками меди в Египет — она в огромном количестве ввозится из Палестины и Сирии, прибывает в виде даров с Кипра; золото, так расточительно потребляемое египетским двором и храмами, служит основным видом дани покоренной Эфиопии, а также поступает в Египет и из завоеванных стран Передней Азии; оттуда же и, возможно, путем обмена из Малой Азии — из страны хеттов — получают египтяне серебро.
Строевой лес по-прежнему рубят в горах Ливана и частично в Нубии. Шлют могущественным царям Египта дары и независимые правители Нижней Месопотамии. Крепнут связи с далеким Пунтом, сообщение с которым было облегчено сооружением канала, соединяющего восточный рукав Нила с Красным морем. Пунт для Египта — это по-прежнему мирра и ладан, золото и редкие породы деревьев, экзотические растения и животные. В большом количестве поставлялись в Египет награбленные во время войн или же полученные в виде постоянной дани зерно, скот, многие продовольственные припасы. Некоторые культурные растения, не встречавшиеся ранее в Египте, стали культивировать в нем в эпоху Нового царства.
Наряду с иноземными поставками интенсивно использовались и местные, уже и ранее широко разрабатывавшиеся источники сырья, причем здесь необходимо особо отметить небывалое увеличение добычи песчаника в соседних с Египтом пустынных каменоломнях — камня, требовавшегося для грандиозной строительной деятельности фараонов.