Хань Фэйцзы разоблачал бессмысленность культа предков и его вред для жизни людей. Он писал: «Монеты зимой одевают покойника в зимнее платье, летом — в летнее… Конфуцианцы разоряют семью, закладывают сыновей, чтобы возместить расходы на погребение, траурное платье носят три года, наносят великий вред здоровью. Если одобрить умеренность Мо Ди, то следует отвергнуть расточительность Конфуция. Если одобрить сыновнюю почтительность Конфуция, то нужно отвергнуть жестокость Мо Ди. Ныне же правители считают, что и то и другое соответствует ритуалу… Такие правители не годятся даже для решения дел, ясных и понятных простым бабам и мужикам».
С особой непримиримостью Хань Фэйцзы обрушивался на конфуцианцев, развенчивал их идеал «гуманного правления», наделял их самыми уничижительными эпитетами, называя «чучелами», «землей, которая ничего не родит», «ни на что не годным людом». Он заявлял: «Их речи — те же предсказания, здравомыслящий правитель не воспринимает их». Философ активно участвовал в идейно-политической борьбе при дворе циньского правителя Ин Чжэна — будущего императора Цинь Шихуанди — и поплатился жизнью за свои беспощадные филиппики против конфуцианских советников и придворной знати. Этот трагический исход он предрекал себе, написав пророческие строки: «Человек, в совершенстве постигший законы и искусство управления, но возражающий государю, если даже избежит казни, непременно погибнет от тайного удара».
В русле материалистического направления древнекитайской философии сложилось атеистическое мировоззрение философа Ян Чжу (440–334). Мыслитель был родом из царства Вэй, происходил из общинной среды; известно, что у него было небольшое поле и несколько рабов. Ян Чжу не принадлежал ни к одной из школ. Произведения его не сохранились, хотя, по свидетельству Мэнцзы, в его время «слова Ян Чжу заполнили Поднебесную». Учение Ян Чжу вызывало яростные нападки и конфуцианцев, и даосов. Его взгляды известны из сочинений других философов, как правило его идейных противников, стремившихся «заткнуть рот Ян Чжу». Основным источником сведений о его учении является произведение «Лецзы», где сохранилась часть, посвященная Ян Чжу.
В центре философии Ян Чжу стоит наивно-материалистическое учение о человеке. Мыслитель считал, что природа и человек как ее составная часть подчинены необходимости, заложенной в самих вещах. В объективно существующем мире «все совершается само собой», поэтому «все следует предоставить естественному течению». Человек должен постичь дао (экологический закон природы) и не действовать вопреки ему. Рассматривая человека как элемент природы, Ян Чжу принципиально не выделяет его из остальных существ. Человек состоит из тех же «пяти элементов», что и вся природа, отличаясь от других живых организмов лишь разумом. Вместе с тем мыслитель высоко оценивает человека и его возможности, когда говорит: «Человек подобен небу и земле и соединяет в себе природу пяти элементов. Человек — самый разумный из всех живых тварей. Но у человека ногти и зубы недостаточно крепки для самообороны, кожа и мускулы недостаточно плотны для самозащиты, бег недостаточно быстр, чтобы избежать опасности. Он не имеет ни шерсти, ни перьев для защиты от холода и жары. Ему же надо добывать себе пищу и пользоваться вещами для поддержания жизни. Поэтому, следуя своей природе, он полагается на разум, а не надеется на силу».
Учением о человеке Ян Чжу, по сути, утверждал материалистический тезис единства мира. Представление древнекитайской философии о мире как единстве неба, земли и человека приобретает у Ян Чжу атеистический характер, у него небо лишено божественной сущности и так же, как земля и человек, будучи частью природы, не подчинено какой-либо надмировой сверхъестественной разумной силе. Небу как управляющему людьми высшему началу философ противопоставляет универсальный принцип естественной необходимости, проявляющийся, в частности, в законе жизни и смерти. Решение проблемы жизни и смерти ставит Ян Чжу в один ряд с величайшими материалистами древнего мира. Философ рассматривал смерть как закономерное природное явление. «По закону природы не существует бессмертия, по закону природы нет вечной жизни», — утверждал он. Признать неизбежность смерти — это и значит следовать естественному закону дао.
Ян Чжу отрицал страх перед богами и страх перед смертью. «Пока живешь, принимай жизнь легко, следуя ее природе, исполняя до конца свои желания, и ожидай спокойно прихода смерти. Придет смерть — и к ней отнесись легко, пусть она исполнит свое до конца, дай полную свободу угасанию. Ко всему относись легко, предоставь все естественному течению. К чему пребывать в вечном страхе, то медля, то поспешая, — ведь жизни отпущен столь краткий срок!» Бессмертия нет, смерть — естественно-необходимое явление, полное уничтожение живого существа, которым уравниваются все. «В жизни все вещи отличны друг от друга, в смерти же все они равны. При жизни различаются умные и глупые, знатные и низкие, в смерти же все одинаковы тем, что разлагаются и смердят, гниют и исчезают». Все существа одинаково рождаются и одинаково уничтожаются. «При жизни это могут быть (высоконравственные правители) Яо и Шунь, а после смерти — лишь сгнившие кости; при жизни это могут быть (аморальные злодеи) Чжоу и Цзе[113], а после смерти — лишь сгнившие кости, — кто определит различие между ними, ведь сгнившие кости все одинаковы!» — заявлял Ян Чжу, развенчивая тем самым высшие конфуцианские авторитеты. Не пощадил философ и самого Конфуция, заклеймив его как «самого бестолкового из людей», который, несмотря на всю свою посмертную славу, «ныне ничем не отличается от пня или кома земли». Такого поношения конфуцианцы никогда не могли простить Ян Чжу. Мэнцзы требовал «уничтожить школу Ян Чжу», и более страшного обвинения, чем следование «еретическому учению Ян Чжу», конфуцианство не знало.
С беспрецедентной, неслыханной дотоле резкостью философ опровергал возможность загробной жизни, категорически отвергал похоронную обрядность. «Не кладите в рот мертвым жемчуг и драгоценный нефрит, не облачайте их в узорную парчу, не приносите в жертву быка и не выставляйте роскошной утвари, — призывал он и заявлял: — Похоронам я не придаю никакого значения. Когда умру, все будет безразлично для меня. Можете мое тело сжечь, утопить, зарыть или оставить под открытым небом, бросить в любую канаву…»
Категорически отрицая бессмертие души, Ян Чжу учил радоваться земной жизни, не уповать на богов и духов, разумно удовлетворять свои потребности: «Следует наслаждаться при жизни, а не тревожиться о том, что будет после смерти». Смерти не миновать, а при жизни каждый должен позаботиться о своем благополучии.
Философ развивал мысль, что физическое и духовное состояние человека зависит от функционирования в его организме тончайших материальных частиц ци. Лишь познание и соблюдение естественных законов жизни может обеспечить здоровье и хорошее настроение. Напрасны упования на помощь богов, обращения к знахарям и прорицателям, бесполезны жертвоприношения духам. «От этого болезней становится все больше», — утверждал Ян Чжу и заявлял, что никакие сверхъестественные силы не помогут людям обрести долголетие и счастье. Однако жизнь человека зависит не только от него самого, но и от правителя, обязанного заботиться о сохранении «целостности природы человека». «Ныне же, — обличал Ян Чжу, — правители делают все во вред человеку и его природе. Это похоже на то, как войска, первоначально созданные для защиты от разбойников, в наше время используются для нападения друг на друга. Это значит, что истинный смысл создания войск утрачен».
Ян Чжу восстал против традиционных, общепризнанных нравственных норм, против навязанных человеку стереотипов поведения и, прежде всего, против конфуцианской морали. Иерархическому принципу конфуцианского «человеколюбия», этической и социальной градации людей философ противопоставлял свое учение о человеческой личности, подчиненной лишь собственной природе и следующей своим естественным влечениям.
Ян Чжу считал высшим этическим идеалом наслаждение жизнью. «Нужно осуществлять то, чего желают наши органы чувств, нужно действовать так, как хочет наша душа», — провозглашал Ян Чжу. Неудовлетворение этих желаний есть насилие над природой. «Ушам хочется слушать музыку, и мешать им — значит притуплять слух; глазам хочется созерцать красоту, и мешать им — значит притуплять зрение; носу хочется вдыхать ароматы, и мешать ему — значит притуплять обоняние; устам хочется рассуждать об истинном и ложном, и мешать им — значит притуплять ум; телу хочется наслаждаться, и мешать ему — значит лишать его радости чувств; мысли хочется свободы, и мешать ей — значит подавлять природу». «Дать жизни свободное течение, и больше ничего. Ничему не противодействовать. Ничего не подавлять», — постулирует свое этическое кредо Ян Чжу. Однако, ратуя за «сохранение жизни во всей ее полноте», философ вместе с тем утверждал, что поощрение чрезмерных желаний, их безудержное удовлетворение вредит природе человека. «Мудрый ограничивает свои желания, не подчиняется вещам, а овладевает ими для сохранения своей природы в целости», — указывал он. Постулат Ян Чжу о «сохранении жизни во всей полноте» имел исходным и непременным условием личную свободу индивидуума, для которого «подчиняться чужой воле и терпеть позор» было «худшим из всех зол».
В эпоху «Чжаньго» появляются произведения письменного индивидуального литературного творчества. Притчи сыграли важную роль в развитии художественной прозы, основанной на авторском замысле. Первые произведения индивидуального творчества появляются в это время и в поэзии. Источниками древнекитайской словесности были устная народная традиция, и, прежде всего, мифы с их богатейшей сокровищницей сюжетов и образов. В царстве Чу жил и творил первый поэт Китая, великий Цюй Юань (348–278) — лирик и трагик, стихи его отличаются изысканностью формы и глубиной содержания, насыщены красочными мифологическими образами. Цюй Юань считается зачинателем авторской поэзии в Китае. Его знаменитая ода «Скорбь изгнанника» заложила основу песенному жанру