Позже, около 200 г. до н. э., завершилось составление второй части Ветхого завета — «Пророков», — состоявшей из двух подразделов — «Первых пророков» и «Поздних пророков». «Первые пророки» включают уже ранее упомянутый обширный цикл исторических сочинений (книги «Иисуса Навина», «Судей» и «I–IV Царств»), а «Поздние пророки» объединяют созданные в первой половине I тысячелетия до н. э. и в VI–V вв. до н. э. сборники речений пятнадцати пророков. Наибольшие трудности и споры вызывало составление третьей части Ветхого завета — «Писаний», — оформленной только в I в. до н. э. и включающей крайне разновременные и разножанровые сочинения: состоящий из 150 культовых и царских гимнов, индивидуальных и коллективных жалобных и благодарственных песен «Псалтирь» и книгу «Плач Иеремии» из пяти псалмов о гибели государства и храма в 587 г. до н. э.; сочинения «литературы мудрости», такие, как «Книга Притчей Соломоновых», «Книга Иова» — величественная поэма о страданиях невинного, об испытании праведности праведного, и «Книга Екклесиаста» — размышления о быстротечности человеческой жизни, о благости размеренной, радостной трудовой жизни; историко-дидактические рассказы «Руфь» и «Эсфирь» и исторические сочинения «Книга Ездры», «Книга Неемии» и «Книги Паралипоменон»; но самыми «нестандартными» составными частями «Писаний» являются восходивший, видимо, к старинным свадебным песням чувственно-эротический шедевр любовной лирики «Книга Песни Песней Соломона» и содержащая разновременные пласты и пронизанная, особенно в последних главах, сильной эсхатологической, апокалиптической направленностью «Книга пророка Даниила».
В своем окончательном виде древнееврейский канон Ветхого завета включает 43 произведения, которые представляют лишь осколок, частицу некогда обширной литературы, значительная часть которой утрачена, частично и потому, что не вошла в канон. Но некоторые из не включенных в канон произведений древнееврейской литературы, преимущественно VI–II вв. до н. э., сохранились, главным образом в переводах на греческий, арамейский и другие языки. Поскольку создание канона влечет за собой иерархическую организацию произведений литературы, в соответствии с которой центром, обладавшим высшей авторитетностью, является канон, а все остальные сочинения образуют как бы несколько концентрических кругов, авторитетность которых уменьшается по мере удаления от центра, то эти сочинения, так называемые апокрифы и псевдоэпиграфы[119] — книги «Юдифь» и «Товита», три «Книги Маккавейские» и «Книга Юбилеев», «Книга Еноха» и «Завещание 12 патриархов» и многие другие — составили как бы периферию древнееврейской литературы[120]. Именно в качестве явления маргинального эти сочинения были особенно притягательны для разных оппозиционных, неортодоксальных течений (например, для кумранитов), с неизбежностью появившихся, когда яхвизм приобрел догматическую оформленность и законченность, стал обладающей внутренней цельностью и претендующей на высшую истинность «мировой» религией — иудаизмом, знамением и воплощением которого был Ветхий завет.
Ветхозаветные сочинения, созданные на протяжении целого тысячелетия в изменяющихся исторических условиях, отличаются многогранностью содержания и идей. Вместе с тем в Ветхом завете доминирует одна тема, и эта тема — история. В Ветхом завете развернуто грандиозное полотно — от сотворения мира и человека до времен персидского господства. В центре этого полотна — история «своего» народа, но рассмотренная в общемировом обрамлении, причем историческое повествование здесь — не простое упорядочение событий, а попытка осмысления прошлого как чередования последовательных эпох или кругов, содержание которых обусловлено соответствующим Заветом (договором) между Яхве и общностями людей, причем действенность каждого «завета» зависит не только от воли Бога, но в значительной степени также от активных деяний человека.
Такое внимание к истории и такое понимание роли божества и человека в историческом процессе перекликаются с обращением греческой мысли VII/VI–V вв. до н. э. — логографов, Геродота и др. — к истории, с их пониманием исторического процесса. И эта перекличка — не изолированное явление. Как раз наоборот, на всех уровнях и во всех проявлениях жизни Передней Азии в VI–IV вв. до н. э. обнаруживается «движение навстречу» миру греческой античности. На экономическом уровне это «движение навстречу» проявлялось в развитии на всем Ближнем Востоке товарно-денежного хозяйства и торговли, в усилении частного сектора экономики, в интенсивной урбанизации и т. д.; на уровне социальном — в заметном усложнении структуры ближневосточного общества и в возросшей в нем доле индивидуально-семейного свободного и полусвободного-полузависимого труда и др.; на уровне политическом — в возросшей значимости в системе «мировой державы» автономных, самоуправляющихся городских, гражданско-храмовых и других общин и т. д.; на уровне идеологическом — в крепнущем антропоцентризме и критическом освоении традиций прошлого, во все более четком различении мира сакрального и мира профанного и во многом другом.
Предэллинизм на Ближнем Востоке — два века в истории этого региона, когда его включенность в «мировую державу» Ахеменидов и интенсивная внутриближневосточная миграция, заметный подъем производства и относительное выравнивание уровней социально-экономического развития, расширение товарно-денежного хозяйства и интенсивная урбанизация, сочетание преобладавшего в деревнях государственного сектора экономики с господствовавшим в городах частным сектором, двойственность системы политического управления, сочетавшей центральную монархическую власть с автономией городских общин, внутриближневосточный культурный синтез и взаимо- и противодействие универсализма и партикуляризма во многих сферах духовной жизни, признание автономности и значения человеческих деяний и многие другие явления, в которых обнаруживается «движение навстречу» миру греческой античности, в своей совокупности составляли ближневосточные предпосылки эллинизма.
Глава XXVIIАлександр и его преемники на Востоке
1. Поход Александра Македонского
После подчинения Греции Филипп Македонский обратил взоры на восток, где господству Македонии на Эгейском море угрожали персы. В 336 г. до н. э. он послал в Малую Азию опытного полководца Пармениона. По-видимому, ему была дана задача захватить плацдарм у переправы через Дарданеллы, чтобы обеспечить позже переброску в Малую Азию основных сил греков и македонцев. Но в том же, 336 г. до н. э. Филипп был убит заговорщиками. На македонский престол взошел двадцатилетний сын Филиппа — Александр.
Ученик Аристотеля, получивший хорошее образование, воспитанный в аристократических традициях македонской знати, Александр уже с юных лет показал себя человеком большого государственного ума и недюжинных способностей полководца. В шестнадцать лет он в отсутствие отца управлял Македонией и подавил восстание фракийцев. В восемнадцать лет он командовал левым флангом македонцев в битве при Херонее.
После смерти Филиппа сколоченный им Коринфский союз грозил распасться. Александру пришлось привести в подчинение полисы Греции и отразить нападение племен, надвигавшихся на Македонию с севера (335 г. до н. э.). Только обеспечив себе европейский тыл, он стал готовиться к восточной кампании. Персы не приняли мер для обороны малоазийского побережья. Весной 334 г. до н. э. армия Александра под командованием Пармениона пересекла Дарданеллы, и персы не смогли организовать ей отпор. Александр, высадившийся в Илионе (древней Трое), даровал городу демократические свободы, освободил его от уплаты дани персам и затем двинулся на соединение со своей основной армией.
Армия его была невелика по размерам. Считается, что она состояла примерно из 30 тыс. пехоты и 5 тыс. конницы. Тяжелая и полутяжелая македонская пехота насчитывала 12 тыс. человек, включая личную царскую гвардию. Греческая армия также располагала примерно 12 тыс. гоплитров (союзников и наемников). Остальные части представляли собой легковооруженных пехотинцев и лучников. Конницу составляли восемь отрядов тяжеловооруженных (гетайров — «товарищей» царя из македонской знати) и другие, более мелкие отряды. Кроме того, у Александра было 160 военных кораблей. За войском следовали обозы и осадные отряды со своими таранами, метательными машинами и прочим. Во главе армии стояла группа ближайших соратников царя, среди которых были отличные военачальники. Хорошо была поставлена штабная работа. Существовали специальные группы разведчиков, оценивавших силы противника и топографическую обстановку. В походе велись подневные записи. Помимо этого, войска сопровождали историки, философы и естествоиспытатели, работы которых впоследствии чрезвычайно расширили представление греков о мире.
Однако на первом этапе своей деятельности молодой македонский царь вряд ли помышлял о полном уничтожении Персидской державы, а тем более о мировом господстве. Отправляясь в азиатский поход, он ставил перед собой более достижимые задачи: очистить Эгейское море от персидского флота, лишить его малоазийских баз и вовлечь греческие города Малой Азии в сферу своего влияния. Но уже первое серьезное сражение показало слабость Ахеменидского государства и открыло перед Александром возможность дальнейших завоеваний.
Многочисленное войско Дария III состояло из весьма разнородных элементов, неравноценных в военном отношении. Дисциплина в войсках была слаба, у воинов не было той воли к победе, которая была характерна для маленькой, но отлично тренированной армии Александра. Дарий III, не особенно полагаясь на покоренные народы и стараясь приноровиться к греческой тактике, пытался создать регулярную пехоту, однако ему в основном приходилось полагаться на греческих наемников. Общая численность персидской армии была, видимо, значительно больше греко-македонской.