Общинные организации играли большую роль в сохранении крестьянства восточных провинций: как ни быстро шел процесс разорения земледельцев в связи с усилением налогового гнета и злоупотреблениями императорских чиновников, община тормозила этот процесс — общинники производили общие работы, способствовавшие улучшению земледелия, в том числе и ирригационные, обрабатывали пустующие земли, совместно выступали на защиту общинников от злоупотреблений чиновников (жалобы деревень из восточных провинций дошли до нашего времени). В ряде провинций сохранялся общинный фонд земель — это были, прежде всего, земли деревенских святилищ, которые могли сдаваться в аренду.
Для римских властей община была основной податной единицей — поэтому они признавали общинное самоуправление, что, в свою очередь, должно было способствовать укреплению общины.
Однако нельзя представлять идиллической жизнь земледельцев восточных провинций: денежная форма податей приводила к имущественному расслоению среди земледельцев; часть крестьян в I–II вв. бросала свои общины и уходила в город или становилась арендаторами у крупных землевладельцев (они затем и образовывали новые общины). Злоупотребления чиновников, особенно на государственной земле, были постоянны. В постановлениях наместников Египта второй половины I в. н. э. говорится о жалобах земледельцев на незаконно введенные новые налоги, на незаконное заключение в долговые тюрьмы, на обогащение сборщиков налогов. В I в. центральная власть боролась с подобными злоупотреблениями, но при малейшем ослаблении этой власти вымогательства местных представителей аппарата управления возобновлялись с новой силой…
Городское население восточных провинций было достаточно пестрым по этническому и социальному составу. Для первых веков империи характерна мобильность населения, особенно городского; посвятительные и надгробные надписи говорят о таких переселениях: в Македонии могли жить ремесленники и торговцы из Малой Азии, в Эфесе — скульпторы с островов Эгейского моря и из Карфагена; ремесленник из Карфагена оказался похороненным в Лионе. Иногда переселялись целыми семьями и оседали в новом месте надолго; иногда постоянно переезжали из города в город… На дорогах империи можно было встретить разных людей, идущих пешком в одном и в другом направлении: ремесленники, купцы, площадные актеры, прорицатели, бродячие нищие философы-киники, которых особенно много появилось в первые века христианской эры.
В городском ремесле применялся труд рабов, но преобладающим был труд свободных ремесленников. Разоряющиеся земледельцы, ремесленники, переезжавшие из города в город в поисках более благоприятных условий работы, постоянно пополняли число свободных работников в крупных городских центрах. Начиная с I в. н. э., под влиянием знакомства с римскими коллегиями ремесленников, в городах восточных провинций начинают появляться объединения ремесленников по профессиям. Ремесленные коллегии не занимались регулированием производства: они организовывали совместные празднества, у них были общие места для захоронений; известны случаи, когда ремесленные коллегии организовывали выступления в защиту своих интересов: наиболее известно выступление во II в. пекарей Эфеса, по поводу которого было принято специальное постановление римских властей — хлебопекам запрещалось собираться вместе, но в то же время предписывалось обязательно обеспечивать город хлебом… Беспорядки устраивали и строители Пергама, и обработчики льна в киликийском городе Таре…
Кроме забастовок ремесленников, которые, по-видимому, выступали с конкретными требованиями, в городах восточных провинций время от времени вспыхивали стихийные бунты, вызванные, прежде всего, нехваткой в городах хлеба. Эти бунты были направлены против богатых людей, которых обвиняли в утайке зерна в целях спекуляции.
Труд рабов использовался в самых различных отраслях, вплоть до городского аппарата управления, но наиболее массовым было использование рабского труда в рудниках и на каменоломнях. Это была самая тяжелая работа: господа отправляли туда в качестве наказания непокорных рабов, государственные власти — повстанцев и людей, виновных в самых тяжелых преступлениях. Большое число рабов находилось в домах богатых людей в качестве слуг: обилие рабской прислуги было своего рода внешним показателем богатства. Положение рабов зависело от воли господина; восточные провинции дают нам примеры, когда рабы имели семьи, имущество и даже рабов (такие разбогатевшие рабы иногда приобретали семейные склепы для себя, своих потомков и рабов). Но, разумеется, таких рабов было меньшинство.
Для времени империи характерен рост богатства отдельных людей (по большей части связанных с имперским аппаратом управления). Различие между огромным богатством единиц и бедностью многих было еще более резким, чем в период эллинизма. Богатые люди часть своих средств жертвовали на «благодеяния» городу; размеры этих благодеяний позволяют судить о степени богатства того или иного лица. Так, например, житель г. Антиохии в Сирии некий Сосибий в I в. н. э. завещал своему родному городу сумму денег, на которую в течение пяти лет в городе должны были справляться массовые празднества, включавшие театральные представления и различные спортивные состязания. Многие богачи на свои средства устраивали празднества в честь императоров.
Среди богатых людей, выделявшихся из провинциалов, особое положение занимали и особую ненависть вызывали императорские вольноотпущенники, перед которыми трепетали не только бедные, но и богатые провинциалы. В I в. н. э. многие из этих вольноотпущенников составили себе состояние на доносах. Показательна история императорского вольноотпущенника Флавия Архиппа, действовавшего в малоазийском городе Пруса: он составил себе немалое богатство на доносах, а напуганные сограждане воздавали ему официальные почести… Даже когда он совершил подлог и был осужден по суду, то избежал наказания, обратившись к императору, и продолжал благоденствовать. В Египте в I в. доносчиков было так много, что наместник издал постановление об ответственности за ложные доносы, правда, только после третьего недоказанного обвинения.
Таким образом, если в деревне происходило укрепление общинных связей, то в городе в это же время шел процесс разрушения традиционных социальных различий и связей. Рядом жили и работали люди разного этнического происхождения, между бедными и богатыми гражданами одного города пропасть была больше, чем между людьми различных народностей. Свободным беднякам приходилось заниматься трудом, которым раньше занимались только рабы, а некоторые рабы и вольноотпущенники оказывались выше свободных граждан. Однако, невзирая на этот распад, городская общность, прежде всего, в форме полиса, продолжала сохраняться в системе империи.
В течение I в. н. э. происходило постепенное включение полисов восточных провинций в систему Римской империи. Римляне не уничтожили полисного строя, наоборот, они опирались на самоуправляющиеся гражданские общины и даровали статус полиса множеству мелких поселений и объединений общин, которые в эллинистический период этого статуса не имели. Так, во II в. ряд малоазийских деревенских поселений был преобразован в полисы, много маленьких городков начало чеканить в I–II вв. свою монету. Разумеется, самоуправление полисов было ограничено — и прямым контролем со стороны римских наместников, и изменениями внутри городского самоуправления. Во многих городах был введен римский принцип пополнения городского совета путем кооптации его членов, которая проводилась особыми должностными лицами. Даже там, где сохранялась демократическая традиция и должностные лица формально выбирались на народном собрании, список кандидатов представлялся советом по одному на каждое место. Должности занимались людьми из ограниченного круга семей. В течение II в. складывается наследственное сословие булевтов, т. е. людей, которые могли (или должны были) занимать места в городском совете.
Большую роль в городах восточных провинций играли поселившиеся там римляне. Они не входили в число граждан данного города, но могли иметь землю на его территории, образовывали землячества, которые (если считали нужным) могли принимать участие в полисных постановлениях (в этом случае в надписях сказано, что декреты приняты от имени демоса, совета и живущих в городе римлян). Римляне не считались и метеками (поселенцами) — они были просто римлянами, «господами римлянами», как сказано в одной надписи из малоазийского города Стратоникеи. Само существование подобной группы «неграждан», занимавшей по существу более привилегированное положение, чем граждане, наносило удар по правовым различиям среди свободного населения города, сохранявшимся и в классический, и в эллинистический период.
Появление в городах римлян, раздачи римского гражданства полисной верхушке, переселения из города в город способствовали разрушению замкнутости гражданского коллектива. Уже в эллинистическое время практиковалось дарование гражданских прав жителям других городов в индивидуальном или даже общем порядке (когда граждане одного города становились потенциальными гражданами другого). В римский период эта практика была расширена: встречались люди, которые могли быть гражданами одновременно нескольких городов и даже занимать в них должность булевта — члена Совета. В надписях упомянуты люди, которые были одновременно булевтами в трех, четырех и даже шести городах: вряд ли они могли реально выполнять свои обязанности, они были, скорее, своего рода «почетными» членами. Характерно, что такие люди, как правило, являлись и римскими гражданами (т. е. они, или их предки, получили за особые заслуги от римлян право гражданства).
Ко II в. н. э. большинство представителей городской верхушки имело римское гражданство — например, богатейшая семья Юлия Полемиана, происходившая из Сард, но жившая в Эфесе, главном городе провинции Азия, Луций Эмилий Юнк, «благодетель» и гражданин финикийского города Триполиса, Авидии из сирийского города Карры, Юлии Квадраты из Пергама и многие другие. Во II в. н. э. выходцы из восточных провинций заседают в римском сенате и занимают важные посты в центральном аппарате управления, например, Луций Юлий Юлиан из Пальмиры стал префектом претория при императоре Коммоде, а Авидии Кассий даже пытался (правда, неудачно) в конце II в. захватить императорский престол.